Науке давно известно, что границы страны Албании совершенно определенно показаны в сочинениях крупнейших географов древнего мира – Страбона, Плиния Старшего и Клавдия Птолемея, сообщения которых подтверждаются и дополняются другими античными и армянскими историками и географами. Согласно сообщению Страбона, “албанцы… живут между иберийцами и Каспийским морем, на востоке их страна прилегает к морю, а на западе граничит с иберийцами. Что касается остальных сторон, то северная окружена Кавказскими горами (потому что эти горы возвышаются над равнинами и называются, в особенности их части, что у моря, Кераунийскими горами), а последнюю сторону образует Армения, граничащая с ней”(1). Армения же, согласно Страбону, граничила с Албанией до того места, где “впадают в море (Каспийское – Г. С.) реки Кир и Аракс”(2), то есть до устья этих рек.

По свидетельству Плиния Старшего, “всю равнину, начиная от реки Кира (к северу – Г. С.(3)), заселяет племя Албанцев, а затем – Иверов, которые отделены от первых рекою Оказаном (Алазаном – Г. С.), текущею с Кавказских гор”(4). И Клавдий Птолемей описывает Албанию современной ему эпохи в тех же границах: “Албания граничит с севера с описанной частью Сарматии, с запада – Иверией…, с юга – частью Великой Армении, идущей от границы с Иверией до Гирканского моря к устью реки Кира”(5). Кроме этих сообщений о границах Албании, они попутно обращались и к описанию разных вопросов истории страны и, в связи с этим вновь отмечая те же границы, придавали географическому охвату Албании четкую определенность. По разным поводам те же самые границы Албании отмечают также Плутарх и Аппиан, Дион Кассий и Асиний Квадрат, Стефан Византийский и др.

После греко-римских авторов о границах Албании сообщают армянские историки. Первым из них является Фавстос Бузанд, который повествуя о событиях IV в., южной границей Албании показывает реку Куру(6). Однако, более ясное представление о границах Албании дает “Ашхарацуйц”, согласно которому “Алуанк, т. е. Албания [находится] к востоку от Иверии, граничит с Сарматией, Кавказским хребтом и простирается до границы Армении по реке Куре”(7), или “расскажем о собственно стране Алуанк, которая расположена между великой рекой Курой и горой Кавказа”(8).

Вопросом географических границ Албании занимались также и исследователи, которые, несмотря на то, что сслылаются на сведения упомянутых источников, тем не менее, по сей день не пришли к общему заключению. При этом расхождения наблюдаются как в вопросе территориального охвата, так и времени сложения границ Албании. Особенно острые разногласия вызвал вопрос о его южной границе, которую источники, начиная со Страбона, т. е. с I в. до н. э., и до V в. неизменно считали проходившей по р. Куре. О Куре, как границе между Великой Арменией и Албанией, уже упоминалось в вышеприведенных сведениях Страбона и Плиния Старшего. Кроме того, Страбон выражает эту мысль и в других своих сообщениях. Например, говоря об области Сакасена (гавар Шакашен в провинции Великой Армении Утик), географ сообщает, что она граничит с Албанией, и границей между ними является река Кура: “За этой равниной, – пишет Страбон, имея в виду равнину Аракса, – идет Сакасена, тоже граничащая с Албанией и с рекой Курой”(9). Принимая реку Куру в качестве границы между этой армянской областью(10)и Албанией, Страбон, фактически, считает эту реку границей между Арменией и Албанией. Плиний Старший в свою очередь, перечисляя с севера на юг племена, обитавшие на западном берегу Каспийского моря, и отмечая, что албанцы, “расселившиеся по Кавказским горам, доходят, как сказано, до реки Кира, составляющей границу Армении и Иверии”(11), тем самым подтверждает вышеприведенную мысль о том, что южной границей Албании была река Кура.То, что последняя была границей между Арменией и Албанией, после Страбона и Плиния вполне определенно сообщает Клавдий Птолемей: “Кир, который течет по всей Иверии и Албании, отделяя от них Армению”(12), и продолжает: “Великая Армения ограничивается с севера частью Колхиды, Иверией и Албанией по вышеуказанной линии, проходящей через реку Кир”(13), и, наконец, говорит об армянских областях, заключающихся “между рр. Евфратом, Киром и Араксом”(14).

Эти сведения о реке Куре, как пограничной реке между Арменией и Албанией, обосновываются также сообщениями Плутарха, из которых следует, что албанцы при нападении на Помпея зимой 66-65 гг. до н. э. перешли реку Куру(15). Так дважды поступал и Помпей, т. е. переходил реку Куру, чтобы напасть на албанцев(16). Кстати, как раз эту часть реки Куры албанцы перекрыли частоколом, чтобы воспрепятствовать вторжению римлян в Албанию(17). Дион Кассий вспоминает обитавших к северу от Куры албанцев(18), а это означает, что река Кура являлась южной границей албанцев. Повествуя о первой стычке римлян с албанцами, Дион Кассий пишет, что Помпей разгромил албанцев как раз у переправы через реку Куру, куда они пришли для ее перекрытия, боясь вторжения римлян в Албанию. В этой связи Дион Кассий делает еще одно интересное сообщение, из которого следует, что собственно страна албанцев находилась за Курой. Так, рассказывая, что этим наступлением албанцы вызвали гнев Помпея, историк пишет, что римскому военачальнику “очень хотелось отомстить им вторжением в их собственную землю”, но он не смог вследствие наступающей зимы и остался зимовать в области “Анаитис”(19) и у реки Куры. А так как “Анаитис” (или “Аспис”), по конкретным сведениям того же историка, находилась в Армении(20), то значит и “собственная земля” албанцев находилась за ее пределами, т. е. за Курой. Наконец, и Стефан Византийский, ссылаясь на Асиния Квадрата, правобережье Куры рассматривает как место обитания оваринов и отенцев, заселявших значительную часть Армении(21).

Уже было сказано, что Фавстос Бузанд считал границей между Великой Арменией и Албанией реку Куру. По его свидетельству, она являлась северной границей Армении в течение всего IV в., и этот факт отражал существовавшую на протяжении предыдущих веков историческую действительность. Повествуя о вторжении в Армению северных кочевых племен во главе с так называемым мазкутским царем, прозванным Санесаном, Бузанд сообщает, что они, перейдя реку Куру, сразу оказались в Армении: “Перешел свою границу, – пишет Бузанд о Санесане, – большую реку Куру и наводнил армянскую страну”(22). В другом месте, уже говоря о периоде, последовавшем за армяно-персидскими войнами 60-70-х гг. того же века, историк повествует о том, что спарапет армянских войск Мушег Мамиконян сражался против союзника Сасанидского Ирана Албанией, отвоевал захваченные им гавары Армении и “…реку Куру сделал границей между своей страной и Албанией, как было раньше”(23). Также согласно “Ашхарацуйцу”, граница проходила между Великой Арменией и Албанией по реке Куре(24).

Таким образом, известия античных и армянских историков и географов, живших и творивших с I в. до н. э. до V в. н. э., приводят к бесспорному убеждению, что в течение всего этого времени южной границей Албании была река Кура. Этот факт принимают многие исследователи: А. Яновский, С. Юшков, С. Еремян, Ас. Мнацаканян, Б. Улубабян, А. П. Новосельцев, В. Томашек, А. Акопян и др.(25) К. В. Тревер находит, что Кура была границей между Арменией и Албанией еше раньше – со II в. до н. э.(26), К. Алиев – только со II в. н. э.(27) Согласно последнему, до этого южная граница Албании проходила по реке Аракс(28). Аракс для всех времен южной границей Албании считает Ф. Мамедова. Более того, безосновательно, лишь по своей прихоти, перенося “ретроспективно” сообщения источников на III в. до н. э., она находит, что Албания еще с указанного века, якобы, не только был заключен между Кавказским Главным хребтом и рекой Аракс, но и на севере имел сферу своего влияния вплоть до реки Сулак и далее (а в последней её книге Албания на юго-западе уже включает в себя районы Еревана и Вагаршапата)(29). Считая реку Куру границей между Великой Арменией и Албанией со II в. до н. э., К. В. Тревер связывает ее с “завоевательной” политикой Великой Армении. Согласно ее мнению, еще в начале II в. до н. э. армянский царь Арташес (189-160 гг.) в процессе своей деятельности, направленной на объединение страны, якобы отнял у Албании входившие в его состав области Утик, Арцах, Пайтаракан и гавар Шакашен, которые “будучи раздроблены… не могли воспрепятствовать захвату их земель”, и “с той поры пограничной рекой между Албанией и Арменией античные авторы называют Куру”(30). Затем она заявляет, что эта “аннексированная” территория до IV в. н. э. оставалась в составе Армении и лишь после этого века объединилась с Албанией(31). Для подтверждения своего мнения К. В. Тревер ссылается на известное сообщение Страбона о мнимом “завоевании” земель Арташесом у соседних стран(32). Однако ссылка на сообщение, в котором для такого заключения нет никакого основания, представляется антинаучной. Страбон, поименно перечисляя страны, подвергшиеся завоеваниям и “захваченные” области(33), вообще не касается ни Албании, ни областей, отмеченных К. В. Тревер. В период, указанный К. В. Тревер, т. е. в II в. до н. э., Албания еще не представлял собой сформировавшегося государственно-политического образования, и, естественно, Арташес не мог отвоевать определенные области от не существующей географической территории. Игнорирование этого обстоятельства антиисторично и ошибочно, поэтому без труда опровергается данными источников и, в первую очередь, сказанием о Ерванде и Арташесе, пересказываемым Мовсесом Хоренаци: “В области Утик Еруанда застает весть о том, что персидский царь собрал большую рать под начальством Смбата, чтобы напав на тебя, возвести молодого Арташеса на положенное ему царство”(34). Одно уже то обстоятельство, что, согласно сказанию, представители разных армянских царских родов свой династический спор решают в Утике, показывает, что эта область, а тем более расположенная южнее нее область Арцах, издревле являлись органическими частями Армении и задолго до Арташеса составляли неотъемлемые части Ервандидской Армении.

“Открытие” К. Алиева о Куре, как границе между Арменией и Албанией только во II в. н. э., основано на фальсификации и самовольных толкованиях сообщений историков. Например, сообщение Страбона, согласно которому “река Аракс течет до границ Албании”(35), из которого следует только то, что Аракс не является границей Албании, а всего лишь течет до его границы, К. Алиев, переделывая, пишет: “Аракс течет в пределы Албании”(36), пытаясь создать такое впечатление, что Страбон считает Аракс рекой, протекающей по территории Албании. Тем не менее, под давлением сообщений источников он вынужден признать, что река Кура являлась границей между Арменией и Албанией, и пытается во что бы то ни стало доказать, что она могла быть южной границей Албании лишь во II в. н. э. По его мнению, рассмотрение Куры как южной границы Албании до II в. н. э. – результат неверных переводов соответствующих сообщений античных авторов, и с воодушевлением первооткрывателя приступает к выявлению и “исправлению” наличествующих в них “ошибок”. Он пишет, что в переводе В. В. Латышева сообщение Плиния (“всю равнину, начиная от реки Куры, заселяет племя албанцев”) оторвано от контекста и создает иллюзию, будто албанцы проживали, начиная от Куры, а на самом деле, согласно К. Алиеву, из контекста следует, что “албанские и иберские племена обитали “вплоть до всей равнины Кюр”(37), т. е. албанцы обитали и на правобережье, и на левобережье Куры. Основываясь на этих своих “корректурах”, он объявляет: “Данные Страбона, Плиния и Птолемея свидетельствуют о том, что территория Кавказской Албании разделилась на две части, на области, расположенные к северу от Куры, и на области, находящиеся южнее Куры и входившие до этого в состав Албании”(38). Однако алиевские переводы совершенно своевольны, а заключения предвзяты, поскольку противоречат сущности сообщений названных авторов, которые сохранились как в русском переводе В. В. Латышева, так и в английском, приведенном паралельно с греческим оригиналом(39). Так что выискивая ошибки там, где их нет, К. Алиев фальсифицирует исторические факты. Высказывая свое несогласие с теми исследователями, которые южной границей Албании ранее II в. считают реку Куру, он самодовольно объявляет, что река Кура была границей между двумя странами “только во II в.”(40).

К сообщениям источников таким же образом подошла и Ф. Мамедова. Как и предыдущий автор, она оставила в стороне, заранее объявив противоречивыми и исторически неверными, многочисленные сообщения античных и армянских историков о том, что река Аракс являлась одной из рек Армении(41), следовательно, согласно ей, не могла быть южной границей Албании. По Ф. Мамедовой таковыми являются те сообщения Страбона, в которых Шакашен и Араксена упоминаются как армянские гавары. Она находит преувеличенным и тенденциозным свидетельство Фавстоса Бузанда о Куре, как границе между Албанией и Великой Арменией, да и вообще об Албании и албанцах. Она считает необоснованными сообщения Бузанда и Ширакаци об Утике, Арцахе, Шакашене, Гардманадзоре и Пайтаракане как исконно армянских областях(42), поскольку приводимые ими сведения создают твердую основу для вывода о том, что река Кура являлась границей между Албанией и Великой Арменией, а это совершенно не в интересах Ф. Мамедовой.

Ф. Мамедовой представляются ошибочными сведения Страбона, Плутарха, Плиния Старшего, Аппиана и Диона Кассия о Куре как о границе между Арменией и Албанией. Она считает, что река Кура рассматривалась границей Армении и Албании лишь вследствие некритичного подхода исследователей к свидетельствам указанных авторов, без попытки выявления их достоверности, появления “армянской традиции”(43) по этим вопросам и в особенности из-за полного игнорирования сообщений Каланкатуаци(44). Она прямо требует не верить античным авторам, поскольку, по ее мнению, “их информация носила случайный и противоречивый характер и вполне могла быть неточной”(45). Это своевольное требование она объясняет тем, что в основе сообщений этих авторов лежат сведения плохо знавших географию Южного Кавказа Эратосфена, Патрокла и участников Кавказского похода Помпея, особенно последних, “чьей целью было преследование понтийского царя Митридата, а вовсе не изучение Албании”(46). Однако обвинения Ф. Мамедовой в адрес античных авторов совершенно надуманы и беспочвенны. В основе описания Албании и особенно сообщений Страбона лежат не сведения Эратосфена, Патрокла или случайных спутников походов Помпея, а данные компетентных людей: это в основном военные дневники и отчеты участника и очевидца походов Помпея военного, политического и государственного деятеля Феофана Митиленского(47), которые были государственно-официальными докладными записками, достоверными документами. Как таковые, они содержали в необходимом количестве достоверные сведения не только по вопросу границ Албании, но и о его социальной, экономической и политической жизни, поскольку римских завоевателей именно в этом аспекте интересовали подлежащие завоеванию страны. Увлекаясь поисками противоречий в сообщениях Страбона (и других авторов), Ф. Мамедова представляет критическое отношение Страбона к своим источникам, в частности, к Посидонию(48), как факт, подчеркивающий противоречивость его сообщений(49). Но это ненаучный подход. Такое критическое отношение Страбона к своим источникам привело бы добросовестного исследователя к правильному заключению о научном, аналитическом подходе Страбона к используемым им сведениям. Страбон, вследствие тщательного отбора, широко использовал сведения Феофана Митиленского(50), которые никак нельзя считать “случайной информацией”. Значит, не может быть сомнения, что в основе сообщений Страбона лежали данные надежных и достоверных источников, на которых базировалось описание Албании I в. до н. э. – I в. н. э. в политическом, социально-экономическом и географическом отношениях. Согласно же этим сообщениям, южная граница Албании в указанный период проходила по реке Куре.

Отрицая подлинность сообщений античных и армянских авторов о Куре, как границе между Арменией и Албанией, Ф. Мамедова ссылается на Мовсеса Каланкатуаци и Мовсеса Хоренаци, хорошо знавших регион и якобы проводивших границу Албании на юге по реке Аракс. С этой целью она ссылается на те их сообщения, в которых говорится о назначении царем Вагаршаком легендарного Арана наместником в северо-восточных областях и о передаче ему территории “от реки Ерасха до крепости, называемой Хнаракерт”(51). Ни у одного серьезного исследователя не возникло, да и сейчас не возникает сомнения, что это сообщение Хоренаци и его последователя Каланкатуаци(52) относится к произошедшим в Армении преобразованиям, приведшим к соданию нового армянского наместничества на северо-востоке страны. Уже то обстоятельство, что основателем нахарарств являлся армянский царь, к тому же “вдоль границ армянской речи”(53), не оставляет места даже для предположения, что Аран мог унаследовать неармянские территории. Но Ф. Мамедова (как и некоторые другие) видит в этом сообщении не только свидетельство об Араксе, как о южной границе Албании, но и объявляет Арана первым правителем Албании и предком албанцев(54). Но власть этого “предка” распространялась отнюдь не на ту территорию, искусственное расширение которой считает своей миссией Ф. Мамедова. Проходя на юге по реке Аракс, на западе – у крепости Хнаракерт, территория “предка албанских племен” на севере, как отмечает Хоренаци, ограничивалась рекой Курой(55). Значит, территория Арана на севере ограничивалась течением Куры, и его власть не распространялась по ту сторону реки, где располагалась совершенно для него чужая страна – “Собственно страна Албания”. Таким образом, на юге до реки Аракс доходила не территория собственно Албании, а владения Арана, которые были отделены от нее рекой Курой, что делает беспочвенным их отождествление. По той же логике Аран не мог быть прародителем албанских племен, обитавших к северу от Куры. Это владение Арана, которое армянские историки называют “Албанией”, включало территорию, которая на севере была ограничена рекой Курой, на юго-востоке – рекой Аракс, юго-западе – Арцахскими горами, северо-западе – крепостью Хнаракерт, составляя треугольник, который включал армянские окраинные области Утик и Арцах. Доказательством того, что действительно владением Арана являлся этот край, служит то обстоятельство, что те же самые историки считают произошедшими от него лишь племена живших в этом треугольнике утийцев, гардманцев, цавдейцев и гаргарейцев. Как видим, “Албания” армянских историков по своим географическим границам отнюдь не соответствует “Албании” греко-римских источников. Так что сообщения Хоренаци и Каланкатуаци о границах владений Арана не могут служить основой для доведения границы собственно Албании до Аракса, а полностью служат неопровержимым доказательством того, что его южной границей была река Кура. Отметим, однако, что в определенный исторический период политическая граница Албании доходила до Аракса. Это произошло при следующих политических обстоятельствах. Как повествует Бузанд, воспользовавшись тяжелым положением Армении, создавшимся после армяно-персидских войн 50-60-х гг. IV в., Албания, который выступал как союзник Сасанидского Ирана, напал на Армению и захватил гавары Ути-Арандзак, Шакашен и Гардман области Утик. Согласно тому же сообщению Бузанда, Албания захватил также гавар Кохт, что в северном Арцахе. Повествуя об этом и перечисляя гавары, захваченные Албанией, Бузанд в их числе отмечает также “и сопредельные им гавары”(56), давая основание для предположения о том, что Албания завоевал также и другие гавары северо-восточных краев Армении. Так в 60-х годах IV в. впервые в истории южная граница Албании оказалась за рекой Курой. Однако такое положение сохранялось недолго, и уже в 70-х годах того же века, с окончанием армяно-персидской войны, Мушег Мамиконян смог отвоевать отторгнутые от Армении гавары, восстановить прежнее положение и вновь сделать Куру границей между этими двумя странами: “Пошел войною [Мушег Мамиконян – Г. С.] на страну албанов и жестоко разгромил их. Отнял у них много гаваров, которые ими были захвачены, – Утик, Шакашен и Гардманадзор, Колт и сопредельные им гавары. Реку Куру сделал границей между своей страной и Албанией, как было раньше”(57).

Таким образом, как бы ни старались некоторые исследователи искажать исторические факты, фальсифицируя и истолковывая их в выгодном для них свете и представляя желаемое за действительное, тем не менее анализ сообщений историков приводит к убеждению, что река Кура была границей Албании и что эту свою роль границы она (кроме указанного короткого времени) сохранила на протяжении всей истории существования государственности Албании, т. е. с I в. до н. э. и до середины V в. н. э.

1. Страбон, XI, IV, 1.

2. Там же, XI, I, 5.

3.Ср. С. Н. Муравьев, Заметки по исторической географии Закавказья. Плиний о населении Кавказа // ВДИ, 1988, № 1, с. 157.

4. Известия древних писателей…, т. II, с. 181.

5. Там же, т. I, с. 242.

6. Бузанд, с. 15, 162.

7. Ашхарацуйц, с. 29.

8. Там же, с. 29.

9. Страбон, XI, XIV, 4.

10. То, что упомянутая область была армянской и составляла неотъемлемую часть Армении, он свидетельствует многократно (См. Страбон, II, I, 14; XI, VII, 2; XI, VIII, 4).

11. Известия древних писателей…, т. II, с. 184.

12. Там же, т. I, с. 242.

13. Там же, т. I, с. 243.

14. Там же, т. I, с. 244.

15. Плутарх, Помпей, XXXIV.

16. Там же, XXXV.

17. Там же.

18. Дион Кассий, XXXVI, 54, 1.

19. Там же, XXXVI, 54, 5 (курсив наш – Г. С.).

20. Там же, XXXVI, 48, 1.

21. Известия древних писателей…, т. I, вып. I, с. 270-271.

22. Бузанд, с. 15.

23. Там же, с. 62.

24. См. выше, с. 2, пр. 1-2.

25. А. Яновский, О древней Кавказской Албании, с. 97; С. В. Юшков, К вопросу о границах древней Албании, с. 132, 133; С. Т. Еремян, Атлас к книге “История армянского народа”; Ас. Мнацаканян, О литературе Кавказской Албании, с. 18-33; Б. Улубабян, О границах древнего Агванка // ВЕУ, 1979, № 1, с. 113-114 (на арм. яз.); А. П. Новосельцев, К вопросу о политической границе Армении и Кавказской Албании // КВ, вып. 4, с. 10-18; W. Tomaschek, Albania; Albanoi; PWK, p. 1303; А. А. Акопян, Албания-Алуанк…, с. 21-27.

26. К. В. Тревер, Очерки по истории… Албании, с. 58.

27. К. Алиев, Кавказская Албания, с. 122.

28. Там же, с. 90, 122 и сл.

29. Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 144 и карта № 1.

30. К. В. Тревер, Очерки по истории… Албании, с. 58.

31. Там же, пр. 8.

32. Там же, с. 58.

33. Страбон, XI, XIV, 5.

34. Хоренаци, с. 95-96.

35. Страбон, XI, XIV, 4.

36. К. Алиев, Кавказская Адбания, с. 114 (курсив наш – Г. С.).

37. Там же, с. 88.

38. Там же, с. 121. Такое мнение неожиданно повторяется и грузинским историком Т. Папуашвили, который считает, что рекой Курой Албания разделялась на две части: левобережную и правобережную. См. Т. Папуашвили, Вопросы истории Эрети, с. 5 (на груз. яз.).

39. Известия древних писателей…, т. II, с. 181; Pliny, Natural History, VI, 11 (“All the plain from the Kur onward is occupied by the race of the Albani”).

40. К. Алиев, Кавказская Адбания, с. 122.

41. Страбон, XI, I, 5; IV, 2; XIV, 4, 6, 7; Плиний (Известия древних писателей…, т. II, с. 181); Птолемей (там же, т. I, вып. I, с. 244); Хоренаци, I, 39, 49.

42. Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 45, 46, 53, 119, 124, 145-146.

43. “Армянской традицией” Ф. Мамедова называет засвидетельствованное источниками положение о реке Куре как южной границе Албании, которое якобы в противоположность исторической истине в историографию ввели армянские историки.

44. Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 119.

45. Там же, с. 120, 146.

46. Там же, с. 120.

47. Г. С. Свазян, Источники Страбона о… Албании, с. 95-104.

48. Страбон, XI, I, 6.

49. Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 119.

50. Г. С. Свазян, Источники Страбона о… Албании … .

51. Хоренаци, с. 64.

52. Каланкатуаци, с. 25.

53. Хоренаци, с. 63.

54. Ф. Мамедова, Кавказская Албания…, с. 39, 140 и сл.; ее же, Политическая история… Албании, с. 101 и сл. См. также К. В. Тревер, Очерки по истории… Албании, с. 46, 144 и сл.

55. Хоренаци, с. 63-64.

56. Бузанд, с. 162.

57. Там же.

Г. С. Свазян, д.и.н.

http://www.caucasian-albania.net/?p=54