Ислам в Южном регионе РД имеет более 1350-летнюю историю. Религиозная обстановка в Южном Дагестане (Агульский, Ахтынский, Дербентский, Докузпаринский, Курахский, Магарамкентский, Рутульский, С-Стальский, Табасаранский, Хивский районы, гг. Дербент и ДагОгни) по мнению зам. мин.нац. политики, доцента К.Ханбабаева в целом характеризуется , как стабильная.

Религиозность населения в Южном Дагестане по сравнению с регионами Западного и Северного Дагестана, проявляется в слабой форме: здесь функционирует значительно меньше мечетей – 339 (суннитских: 254 джума-мечетей, квартальных мечетей – 46, молитвенных домов – 13 и 16 шиитских мечетей);мусульманских учебных заведений – 29 (1 исламский вуз ИУ им. шейха Абдуллы Курихского в г. Дербенте – в республике 19 исламских вузов); 9 медресе (всего в республике 97 медресе); 22 мактаба – начальных школ (в республике – 278 мактабов);

В тоже время Южный Дагестан отличается конфессиональным многообразием и толерантностью. Кроме суннитского мусульманского большинства, здесь есть еще шииты- имамиты (в основном из азербайджанцев), небольшие общины иудеев из числа горских евреев, а также немногочисленные православные русские. О силе стабилизирующего влияния секуляризированного Дербента свидетельствует тот факт, что древнейшая в России историческая Джума-мечеть города управляется совместно суннитами и шиитами.

В годы советской власти лезгины (ныне все лезгинские народы), были народом подвергнутым религиозными гонениями, которое не могло не отразиться на менталитете лезгин и степени их религиозности, но с религиозным возрождением 1980-90х гг. ситуация существенно изменилась. Современное мусульманское возрождение в Южном Дагестане имеет две формы: суфийскую и традиционалистскую, крайняя форма которой - течение, которое принято называть «ваххабитским».

Общее количество обучающихся в мактабах и медресе в регионе составляет около 400 чел. (в целом в РД исламским обучением охвачено более 7,5 тыс. чел.). Представители Южного Дагестана составляют всего 4-5% от общего числа дагестанцев, ежегодно совершающих хадж и умра. Низким остается общий уровень подготовки кадров мусульманского духовенства, мало верующих, совершающих хадж.

Относительно высока религиозность населения в Табасаранском районе. Здесь функционирует 77 мечетей. Не во всех населенных пунктах Южного Дагестана действуют религиозные объединения – мечети, мактабы, медресе, особенно в таких крупных районах, как Магарамкентский и С.-Стальский.

На сегодняшний день, отчасти на примере рутульцев можно наблюдать процессы религиозного возраждения. Постсоветский исламский подъем охватил рутульцев позднее, чем горцев Северного и Среднего Дагестана. Этот небольшой мусульманский народ лезгинской подгруппы нахско-дагестанской языковой семьи населяет более 20 селений в пограничных высокогорных районах Южного Дагестана (17 селений Рутульского и Ахтынского районов) и Северного Азербайджана (Шекинский и Кахский районы) в долине реки Самур.

Как и прочие дагестанские мусульмане, они издавна принадлежат к шафиитской религиозно-правовой школе (араб. мазхаб) суннитского ислама. В конце 20-х – 50-е годы ХХ в. институты и памятники ислама были здесь основательно разрушены. Вплоть до конца 90-х годов ни в одном из этих селений не было действующей мечети. Во всем Южном Дагестане до 1988 г. была официально открыта лишь шиитская пятничная джума-мечеть Дербента VIII в., древнейшая из мечетей постсоветской России.

Первая мечеть у рутульцев Дагестана открылась в 1998 г. Ею стала основанная еще в средние века, но основательно перестроенная в XVIII в. джума-мечеть в с. Рутул, отреставрированная на пожертвования жителей селения пятью рутульцами в 1994 г.

Если у аварцев, даргинцев, кумыков Северного и Среднего Дагестана исламский бум 90-х годов начался с роста числа мечетей и школ при них, то у мусульман Южного Дагестана его показателем стали святилища (пир).

Характерно, что из 14 дореволюционных квартальных мечетей XIII–XIX вв. в Рутуле 11 все еще лежат в развалинах, одна используется как хозяйственное помещение, а в мечети XIV в., где с начала 80-х годов открыта спортшкола, теперь справляют свадьбы зимой.

Для сравнения надо отметить, что в даргинском селении Губден с населением в 10 тысяч человек уже в 1992 г. появилось 25 мечетей, а в Рутуле, где в 1997 г. проживало 4483 человек, – только одна. При этом в рутульских селениях появились десятки святилищ. В целом по Дагестану число мечетей с 1985 по 2003 выросло с 27 до 1679, включая 1091 пятничную и 558 квартальных; открылись 16 исламских вузов с 50 филиалами, 141 средняя (араб. мадраса) и 324 начальных примечетных школ.

Большинство этих исламских институтов находится в Северном и Среднем Дагестане. На юге же республике сосредоточено большинство святых мест, число которых с 1985 г. до конца 90-х годов выросло с 142 до 850. Если на севере Дагестана и в Чечне святые места называют зияратами (от араб. зийара, «место паломничества»), а на юге республике и в Азербайджане – по-персидски пир.

Ключевой фигурой религиозной жизни в Южном Дагестане стал Серажутдин Исрафилов (1954 г. р.), шейх накшбандийского тариката, проживающий в селении Хурик, Табасаранского района. Он моложе и образованнее Саида-афанди Чиркейского . Он является на сегодняшний день наиболее влиятельным шейхом в Южном Дагестане. Он имеет, как утверждают некоторые эксперты, до 8 тыс. мюридов среди табасаранцев и лезгин в Табасаранском, Хивском, Сулейман-Стальском и Ахтынском районах.

Однако людей привлекает не его познания в исламских науках, а яркая индивидуальность шейха. Вирд Серажутдина отличается исключительной приверженностью учеников к своему шейху, возглавляющий редакционный совет газеты «Ислам в Южном Дагестане» (издается в г. Дербенте). Получив сначала домашнее исламское образование под руководством своего деда, после его смерти в 1977 г. Серажутдин стал мюридом жившего в Дербенте шейха Абдуллы-эфенди Абдуллаева Курихского, который назначил его своим преемником в 1989 г. Силсила которого восходит далее к Зияутдину Юсупу Курихскому, далее Магомеду Аль Кудси, и к шейху Халида Багдади.

Изучая ислам, он проучился год в 1984–1985 гг. в Исламском институте в Ташкенте, а в 1990-е годы пытался повысить свое образование уже в Дагестане, в Исламских университетах им. Шафии в Махачкале и им. Сайпуллы Кади в Буйнакске. Под его патронажем функционирует мечеть «Бабуль-абваб» в г. Дербент, Исламский институт при этой мечети.

Большая часть его мюридов – более 8 тыс. чел. проживают в Южном Дагестане. В регионе также действует его ученик, шейх накшбандийского тариката, имам суннитской части общины джума-мечети №1 г. Дербента Исамудин Саидов, который имеет несколько сот мюридов.

В тоже время ситуация в полиэтничной республике остается сложной. В виду не гласной политики нац. квотирования, ДУМД и другие религиозные институты (газеты, раздача квот на хадж и др.), остаются по прежнему фактически узурпированы одним этносом, что по мнению большинства экспертов, является дестабилизирующим фактором, в религиозной жизни республики.

По мнению сотрудника института Востоковедения Р. Курбанова: « в условиях крайней этнической и конфессиональной неоднородности Дагестана самой большой ошибкой местной власти явилось обеспечение полного политико-правового прикрытия не просто одному из трех исламских направлений, но узкой "гидатлинской" ветви накшбандийского тариката, пытающейся к тому же насадить в республике незнакомый пока даже верующим суфийского толка шазилийский тарикат.

Еще больше усугубил ситуацию тот факт, что работниками сформированного "гидатлинским" тарикатом Духовного управления мусульман Дагестана (ДУМД) стали в подавляющем большинстве представители одной национальности - аварцы, причем выходцы только из двух районов - Шамильского и Гумбетовского, жестко ориентированные вдобавок на одного суфийского шейха Саида Афанди Чиркейского (Ацаева)».

ДУМД традиционно тяготеет к борющимся за власть аварским этнополитическим группировкам. Его традиционными сторонниками считаются некоторые видные политики республиканского масштаба, что обеспечивает мощное лоббирование интересов "чиркейской" группы.Туже самую критику можно обнаружить, прочитав последнее интервью шейха в Сиражудина Хурикского, которого причисляют к числу оппозиционных шейхов, как к официальному ДУМД так и соответственно к группировке «Чиркейского».

В своем интервью, под заголовком «Власть не считается с духовными лидерами», шейх Хурикский, на вопрос сформулированным журналистом - исламоведом Русланом Гереевым: «о том насколько сегодня актуально создание Духовного управления мусульман Южного Дагестана?» Дает уклончивый ответ, и одновременно обрушивается с критикой в адрес официального ДУМД, цитата:

«Здесь не этот вопрос стоит, здесь другое, что Духовное управление не может работать, нет специалистов, нет качества, с каким можно управлять. Дагестан исламская республика здесь должны руководствоваться с позиции всех народов – такое надо создавать духовное управление. А то духовное управление, которое у нас есть, оно никогда не работало, и не будет работать».

Также обвинил ДУМД, в застое в своем духовном развитии, и фактической религиозной дискриминации других народов, деления мусульманской уммы в республики на «Южных» и «Северных», далее цитата из интервью:

«А что касается Южного Дагестана – почему именно разделяем, мы не разделяем, не должно быть в религии разделения, мусульманин хоть в другой части света, хоть на этой – мусульманин есть мусульманин, если мы делим, значит, мы сами уже не люди, мы стараемся духовное управление вообще обновить. Мы противники раздела, на какие-то уголки как Южный Дагестан и Северный Дагестан, это само Духовное управление делает. Потому что вы сами журналисты видите, что сегодня нужно только единство и мы его сторонники. Нет Северного и Южного направления, это Духовное управление само создает, а на Южный Дагестан с 1990 года никогда духовное управление внимание не уделяло и не уделяет, только раскол, раскол и такое духовное управление не нужно нам, она ничего не даёт ни Северному Дагестану, ни Южному».

Аналогичного мнения придерживаются и некоторые другие оппозиционные шейхи в республике. Нельзя исключать также, что одной из многих причин всплеска религиозного экстремизма в республике, так называемого «ваххабизма» (термин «ваххабизм», не имеет под собой научное обоснование, впрочем и как юридическое), которое где то в своих проявлениях является по сути дела религиозной формой протеста, на узурпацию и полного доминирования одного из крупных этносов в религиозной жизни республики.

На мой взгляд, можно выделить несколько причин, продолжающегося религиозного противостояния в республике, в совокупности с другими социальными предпосылками, которые выше не затрагивались:

1)Избыточность молодежной интеллектуальной элиты, более образованной с одной стороны и жесткая конкуренция со стороны «старой гвардии» (в республике по некоторым данным на сегодня действуют 23 шейха).

Стало обычной практикой, когда одна конкурирующая группа шейхов не признает другую, указывая на отсутствие иджазы (право на наставничество), называя при этом конкурентов «муташейхами» - что означает «лжешейхи». Что одновременно является одной из форм проявления конкуренции, и влияния на умму.

2)Если учитывать еще тот факт, что мюриды одного из самого авторитетного шейха, хорошо представлены в государственном исполнительном и законодательном аппарате республики. Многие из которых занимают высокие должности, в том числе и в ранге министров, при этом учитывая характер отношений между «шейхом - мюридом», где второй проявляет полное послушание своему учителю. Здесь мюрид поневоле является прямым лоббистом своего шейха и тариката (вирда), которого он придерживается.

4)Продолжающиеся процессы этнитизации, по сути всех социальных процессов в жизни республики.

Автор: Али АЛБАНВИ

http://www.proza.ru/avtor/albanvi