Народные восстания 1837-1839 гг. в Южном Дагестане

Понимание народами Южною Дагестана общности их политических интересов с остальными дагестанцами неразрывной органической целостности, яркое проявление их исторически сложившихся торгово-экономических, политических и культурных взаимосвязей с остальной частью Страны гор выразилось в их активном участии в антиколониальной борьбе, основная суть которой заключалась в стремлении всех народов Дагестана сохранить свою политическую свободу и независимость от царской самодержавной России. Эта борьба происходила в разных формах. Наиболее ярким проявлением являлись вооруженные выступления горцев Южного Дагестана в 1837-1839 г., совпадавшие по времени и целям с такими выступлениями в Среднем, Ценфальном и Северном Дагестане. Эти выступления в Южном Дагестане явились следствием обращения к обществам этой части Дагестана имама Шамиля с призывами подняться на борьбу за свободу и независимость от царского самодержавия1

Имеющиеся материалы показывают, что именно в самые тяжелые для нее годы, каковыми были 1834-1839 г., имам Шамиль многократно посылал письма и обращения джамаатам Ахты, Рутула, Цахура, Шиназа и других сел, в которых выражал надежду, что они его поддержат. Восстания в Кубе, обществах Самурской долины и Табасаране значительно облегчало положение дел в имамате, оттягивая от его часть царских войск.

Активную деятельность по возбуждению населения Южного Дагестана к восстанию развернули вернувшиеся на родину по указанию М.Ярагского сын его Гаджи-Исмаил, дочь Хафисат и зять Гаджи-Абдулла.

Руководители восстаний в Южном Дагестане Хаджи-Мухаммед, Яр-Али, Шейх-Мулла ахтынский и Агабек рутульский имели переписку с Шамилем и М.Ярагским (до его кончины в 1838 г.). Среди сподвижников имама источники упоминают кюринца Магомед-Эфенди Усухского, Гаджи-Али Аспар из Цахура, известного под именем Гаджи-Аскер, Гаджи-Насрулла-эфенди из селения Кабир1

О большом влиянии идей М.Ярагского на табасаранцев свидетельствовало то, что из них выдвинулись его единомышленники -табасаран-кади ат-Табасарани и Исабек ар-Рукели2.

Правы Х.Х. Рамазанов и А.Х. Рамазанов, пишущие, что "указанные восстания и борьба горцев во главе с Шамилем по существу звенья одной цепи"3

Накануне восстания 1837 г Кубинская провинция состояла из 10 мага-лов, 1 округа и 6 "вольных обществ" с числом домов в 94044

Царское командование понимало, что дестст8абилизация обстановки в Кубинской провинции чревата серьезными последствиями. "Она, - как отмечает источник, - служила первым этапом, главною базою, при движении наших войск из Закавказья в Прикаспийский край. В то же время гор. Куба-центр гражданского и военного управления Южным Дагестаном, представлял важный стратегический пункт и узел путей, которые расходились отсюда во все стороны: в Нуху, Шемаху, Баку и другие пункты Дагестана"5

Поводом к восстанию послужило требование властей выставить 36 всадников в конно-мусульманский полк, направлявшийся в Варшаву, но глубинные "причины восстания коренились во всей системе колониального угнетения, и в особенности во всех тех злоупотреблениях, которые совершали представители царизма, действовавшие вкупе с местными приспешниками"1.

Царские чиновники отдали приказ в 1836 г. о сборе с крестьян Кубинской провинции 31 414 пудов пшеницы и 19 248 пудов ячменя. Более того, были неимоверно увеличены размеры денежных податей, доходивших до 12 973 рублей золотом. Когда хлеб и деньги были взысканы, власти потребовали внесения недоимок за 1835 год 2Причем, несмотря на неурожай и массовый падеж скота, царские власти заставляли население поставлять хлеб для войск по ценам в 3 с лишним раза ниже рыночных. Положение усугублялось и тем, что и магальные наибы жестоко угнетали их. Они заставляли крестьян безвозмездно работать в своих хозяйствах, о размерах которых можно судить по тому, что только один из наибов – Джафаркули-ага ежегодно продавал риса на 3 тыс. руб. серебром3.

К 1837 г завершился процесс присвоения царскими властями всех не к принадлежавших ханам и бекам общественных земель. Полезные ископаемые, дороги, мосты, летние и зимние пастбища были объявлены казенной собственностью Жители сел, отданные на откуп ханам и бекам, кроме барщины на "хозяйской земле", обязаны были нести ряд других повинностей4 Жители Кубы, освобожденные, еще с ханских времен от внесения податей, были обязаны вновь нести повинности Терпению их положили конец действия коменданта Гимбута, его наибов и грабителей-откупщиков, которые и привели к выступлению крестьян весною 1837 г. Особенно тяжело била по народу та откупная система, "по которой почти все виды казенных доходов сдавались, вернее продавались для сбора отдельным лицам-откупшикам немилосердно грабившим население этого края...

Результатом этой системы было то, что откупщик, купив право на всякий збор, взыскал его с населения иногда в несколько раз больше, чем полагалось по установленным законам"4, обогащаясь на этом. Так, сбор всех натуральных и денежных податей и Кубинской провинции был отдан откупщику Шергилову, выжимавшему из народа сумму в пять раз больше предусмотренной.1

Следовательно, недовольством же народа в связи с набором всадников для отправки в Вашаву "не замедлили воспользоваться некоторые лица, впоследствии коноводы мятежа", особенно майор русской службы Иса-бек2Началом восстания послужили события марта и апреля 1837 г. Наиб одного из магалов Касым-бек собрал старшин в с. Хазра и потребовал собрать людей для составления конницы, которая должна быть отправлена в Варшаву для подавления польского восстания. Старшины этого магала отказались сделать это и призвали старшин других магалов последовать их примеру. Этому примеру последовали и старшины Ахтынского общества. "До 1837 г. самурцы, - отмечал источник, - ничем не напоминали о своем существовании, но в этом году, когда в Кубе вспыхнул мятеж по случаю набора всадников для варшавской милиции, поднялись и они на призыв своих единоверцев"3.

Вскоре на совещании старшин были приняты два решения: "во-первых, послать к ген.-майору Реуту, тогдашнему начальнику Дагестанского военного округа, имевшему резиденцию в Кубе, требование об освобождении их вообще от набора всадников; во-вторых, призвать массы к всеобщему сбору, с целью поддержать это требование внушительной демонстрацией" 4.

Реут вынужден был отменить требование о сборе всадников с Кубинской провинции.

Несмотря на это, в августе-сентябре восстание вспыхнуло с новой силой, в чем немалую роль сыграло письмо Шамиля к руководителю Кубинского восстания, в котором он упрекал кубинцев в том, что "они, раз собравшись (т. е. в марте - апреле) напрасно разошлись", что зря поверили обещанию генералов отменить сбор всадников, которых рамо или поздно начнут набирать, и уверяя, что "лучшим средством для избавления от "чужеземного ига" является восстание и борьба с оружием в руках"1

Восстание началось в 20-х числах августа нападением восставших на отдельные команды войск, "находившиеся по разным надобностям в пределах провинции", захватом команды из 50-ти казаков Донского № 22 полка, с есаулом Поповым, косившую для полка сено. Затем повстанцы взяли в плен на худатском посту 68 рекрутов, следовавших из Дербента в Кубу. Захватили они и "всю следовавшую из Дербента в Тифлис денежную корреспонденцию, разграбив все казенное и частное имущество", уничтожили пост и направились к Кубе.

Сено, заготовленное вблизи города артиллеристами и частными лицами, штаб-квартира казачьего полка на Карачае, кубинский пост и некоторые постройки, вынесенные за городскую черту, также сожгли, а имущество и казенный ячмень, сложенный в еврейской слободке и в новой Кубе, разграбили2.

По пути движения в Кубу в сел. Джибир в присутствии 4 тыс. отряда житель сел. Хулуг Хаджи-Мухаммед был провозглашен ханом восставших.

Шамиль писал к нему: "Возьмитесь за оружие, восстаньте против неприятеля веры и обычаев наших, в том указываю вам выгоду... не верьте пустым обещаниям и бумагам, - молчание для вас пагубнее" 3.

Повстанцы вместе с отрядами Яр-Али закрыли дорогу из Дербанта в Кубу и Баку через Худатский пост. Затем 3-тысячный отряд приблизился к Кубе. На помощь им прибыл отряд в 100 человек из Кюры во главе с Махмудом-Эфенди. Значительную помощь оказали и жители Самурской долины, которые в 1837 г. "выслали довольно значительные вооруженные скопища в помощь бунтовщикам, обложившим самую Кубу"4

Во время осады Кубы численность восставших достигла 12 тыс. человек. Значительная часть их составляли крестьяне Южного Дагестана. Восставшие написали письмо Шамилю: "Слава богу, мы стоим твердо и имем в сборе значительную силу, взяли много в плен и надеемся скоро взять город"1. Корпусный командир предписал ген. Фезе направить в Кубу, в распоряжение ген.-м.Реутта два батальона Варшавского полка.

Бои за город начались в ночь с 4 на 5 сентября, и до 10 числа Куба находилась в блокаде. "Наши солдаты, - отмечается в русском источнике, -дружно встретили и отразили натиск и хотя некоторым мятежникам и удалось пробраться в город", откуда "они были выбиты с огромною потерею...."2 Для штурма города восставшие разделились на три группы. Одна из них во главе Яр-Али назначалась "для вторжения в город, две же другие, под начальством беков зизагского Исми-хана, Таиргентского Джафара и брата Исы - Байрам-Али были направлены на восточную и южную стороны города", чтобы отвлечь внимание русского командования "и сил от истинного пункта атаки на северном фасе"3.

Второй штурм города б сентября не был успешным для восставших, тогда они, "заняв прилегавшую к самой Кубе еврейскую слободку и поддерживая в течение 7-го, 8-го, 9-го чисел неумолкаемую перестрелку, отвели воду, служившую гарнизону и жителям для питья и перемола хлеба"4. Главную роль в подавлении восстания сыграли казикумухский хан Магомед-Мирза и ширванский комендант подполковник фон Ашенеберг. По его приказу в Кубу была направлена милиция, которой командовали прапорщики Адиль-бек, Шир-Али-бек и Ширим-бек. Ген.Фезе в срочном порядке снял с "шамилевского фронта" отряд в 3 222 штыков, пик и шашек, при 14 орудиях5, именно, как отмечает Магомедов М.Б. "для подавления Кубинского восстания"1 . Понимая, что промедление может привести к худшему, царское командование в сентябре того же года спешно перебросило в Южный Дагестан все свободные войска2. Восстание было вскоре подавлено с большой жестокостью. После его подавления начались аресты. Хаджи-Мухаммед, захватив жену, сына и двух дочерей, отправился искать пристанища и покровительства у хана Казикумуха, но он был вместе с сыном "арестован и представлен в Кубу, с найденными при нем компрометирующими бумагами". Не избежали наказания и "тайный руководитель мятежа Иса-бек, и вообще главные виновники беспорядков"3.

Руководителю восставших Хаджи-Мухаммаду был вынесен смертный приговор. Пострадал и Гимбут, которого по приказу Николая I "за важные упущения по должности во время управления им Кубинской провинцией был отставлен от службы"4. Военному суду предали 43 человека. Интерес представляет характеристика, данная Сумбат-заде руководителю восстания:

"Гаджи-Мамед, человек незаурядных способностей, он сумел организовать в максимально короткий срок почти все силы крестьянства Кубинской провинции, направить эту силу против царского гарнизона Кубы и бекских ее защитников, возглавить борьбу за взятие города и самоотверженно оставался на поле битвы до последней возможности. Любовь к справедливости, готовность вести борьбу против угнетателей Гаджи-Мамед унаследовал от своих свободолюбивых предков"5.

Более энергичен был руководитель кубинских крестьян - Яр-Али, поистине отчаянный человек, бравщий в плен казаков, врывавшийся в город и почти в самом центре ведший рукопашную схватку с городским гарнизоном. Он, увидев неизбежность поражения, ускользнул от царского суда, а потом принял активное участие во всех военных действиях следующего года "в верхних магалах Кубинской провинции, в Южном Дагестане и в Шекинской провинции Азербайджана".

Кубинское восстание, имевшее антицарский в целом характер, было важным звеном в цепи событий освободительной борьбы народов Кавказа против царского самодержавия. Жителей Самурской долины, составлявших "вольные общества" и занимающие южную часть Нагорного Дагестана обвиняли в том, что они с 1837 года с необыкновенной дерзостью много раз изменяли царскому правительству, и употребляли "все усилия, дабы склонить кдагестанцев и соседственные провинции к совместному против царизма восстанию"1

В Джарской области был сформирован отряд из 4-х батальонов и 250 милиционеров при 4-х горных единорогах Отряд этот под начальством ген.майора Севарсемидзе собрался к 10 мая у аула Мухах "для наступления на верхние общества"2 .

Горцы же укрепились у сел Микрах и поджидали противника. Но из-за недостаточное из своих сил они отправили к ген.Фезе депутатов с мирными предложениями Командир корпуса предписал ген Фезе предложить рутульцам, ахтынцам, алтыпаринцам и жителям других обществ следующие условия для заключения мирного соглашения:

1) принять к себе правителями или наибами преданных царю людей;

2) платить такую дань, какую найдет возможным взимать с жителей назначенный к ним наиб;

3) жители должны направить в Тифлис депутатов для изъявления покорности царю;

4) предложить жителям дать для службы в милиции несколько всадников;

5) согласно раньше данному обещанию выдать "одного из зачинщиков бывшего в Кубинской провинции возмущения"1

Переговоры не дали особых результатов, и поход в Самурскую долину все же был осуществлен.

3 июня царские войска пришли в урочище Аджиахур. где дорога превращалась в узкую тропинку. Горцами там были построены несколько линий окопов и завалов Правым флангом позиция горцев уходила к вершине

Кара-кюрской горы, а левым к р. Самуру Ген Фезе немедленно приступил к штурму позиций горцев. Бой шел с переменным успехом. К полудню горцы по­лучили подкрепление до 4000 человек, во главе с рутульским Агабеком и Шейх-Муллой ахты неким Ожесточенные бои шли 3 и 4 числа, а 5 июня к начальнику русского отряда явились депутаты горцев с письмом о покорности. Но именно в этот момент к горцам подошло новое подкрепление. Их число дошло до 7000 человек и они, охваченные надеждой победить русских, снова пошли в атаку. К 7 июня русским удалось пробиться в ущелье, где оборонялись горцы. После этого из-за бессмысленности сопротивления они снова прислали депутатов с изъявлением покорности. Они "дали клятвенное заверение в том, что все 4 общества будут исполнять требования правительства и повиноваться назначенному наибу". После этого они попросили разрешение убрать своих убитых односельчан для погребения их дома. Это им и было позволено"2.

Ген Фезе подробно доложил Головину об этом событии, значительно приукрасив героизм своих солдат, которые шли "беспрестанно в рукопашный бой", который им навязали горцы. Он особо отметил храбрость солдат кн. Варшавского полка и то, что пленных горцев у них не осталось, так как горцы "рубились до последней капли крови"3 . К осени 1838 г пошли слухи, что персидский шах объявил войну России и с большой армией идет в Дагестан, где уже зачитывались письма, якобы написанные от имени шаха горцам. Это повлияло на умы и настроения горцев, которые готовы были откликнуться на эти призывы. Это встревожило российские власти, которые направили в присамурские общества отряд войск заставили направить туда все свободные войска"1

Все это свидетельствовало о том, что положение российских войск в Южном Дагестане было весьма непрочным, что происходившие в этой части Дагестана антиколониальные выступления горцев не уступали по остроте и значимости борьбе, происходившей в эти годы в остальных частях Дагестана.

Горцы же в Дагестане везде "спокойными оставались до тех пор, пока это было для них выгодным"2, но угнетенного положения они всегда стремились избегнуть. В целом же военно-политические средства и методы покорения не дали царской России ожидавшихся ею результатов, так как до приведения горцев к покорности было еще довольно далеко.

Отметим, что царские власти для достижения своих политических целей в Дагестане, в том числе и в Южном, применяло не только военные способы воздействия на горцев. Другим действенным средством достижения покорности горцев царское правительство считало строительство в Дагестане по всем стратегическим направлениям удобных для проезда его войск дорог. Этой тактики царское командование придерживалось и в Южном Дагестане, особенно в Самурской долине Кстати, последствия такой политики понимали и горцы, нередко препятствовавшие этому, казалось, вполне мирному мероприятию И не случайно, когда в 1819 инженер-подполковник Торри, посланный в верхние магалы Самурской долины с целью "осмотреть дороги" прибыл в сел. Ахты, "толпа народа бросилась на него, оборвала на нем платье и готова была низвергнуть его с моста в глубокую пропасть, если бы один из тамошних жителей, по имени Хаджи-Мамед. не спас его от неистовства черни и не укрыл, всего избитого, в своем доме"1.

В 1839 г., судя по источнику, в Южном Дагестане намечалось строительство дороги из Джаро-Белоканской области по Самуру, через земли "вольных" обществ Рутул и Ахты в Кубу2. Царское командование приняло решение соединить Закавказский край через Нагорный Дагестан с Каспийским побережьем. Дорогу эту намечалось проложить через Главный хребет, но "только по приведении к действительной, а не мнимой покорности рутульцев, ахтынцев, докузпаринцев и алтыпаринцев"3.

Серьезной помехой строительству дороги с верховий Самура вниз по реке служило то, что местность была скалистой, бесплодной и стесненной. Выгода же маршрута была в том, что большая часть дороги и самый главный перевал через хребет находились во владениях преданного еще тогда России илисуйского султана Даниель-бека. Строить дороги должны были военные.

Для облегчения движения войск были составлены два отряда. Первый должен был двигаться вверх по Самуру от Хазры к Каракюра, то есть тем путем, которым раньше следовал ген Фезе. Другой небольшой отряд, состоящий из Ширванской и Шекинской милиций, должен был следовать со стороны Нухи Хачмазским ущельем.

Главный отряд состоял из 10 батальонов. "Следуя Мухахским ущельем он должен был перейти становый хребет, спуститься во владениях елисуйского султана к селению Цахуру и теснинами этой реки проложить себе путь через Рутул в Ахты, далее пойти вниз по Самуру и, наконец, соединиться с отрядом, действующим от Хазры"4. Наблюдение за работами было поручено в Шекинской провинции полк Минченко, а со стороны Самура - под-полк. Корганову.

Наступивший 1839 год показал» что хотя со времен Ермолова прошло уже 20 лет, выстрелы в Дагестане не умолкали, что все мероприятия по покорению края не приводили к желаемому царским командованием результатам и "нельзя было указать ни на одно общество, которое могло бы считаться покорным в полном смысле этого слова"1 . В "Очерке положения военных дел на Кавказе" отмечалось' " ахтинцы и рутульцы в продолжении всей зимы, под разными предлогами, уклонялись от внесения недоимок, продолжали давать укрывательство шайкам хищников и вместе с ними производили разбои. Все меры кротости были истощены с ними, без всякой пользы и необходимо было вновь прибегнуть к оружию»2.

Царское командование извлекло из этого определенные уроки, чтобы более активно влиять на ситуацию в Южном Дагестане.

При разработке очередного плана покорения обществ Самурской долины ген. Головин счел нужным на главных путях сообщения воздвигнуть несколько опорных укрепленных пунктов и содержать в них гарнизоны войск для контроля над горцами. Вопрос управления покорными обществами он думал решить так: "Я полагаю, - писал он, - что, где мы встретим покорность, там полезно оставлять прежних владетелей, или ставить нам преданных членов сих обществ. Управлять, не изменяя ни местных законов, ни обычаев.

В конце мая отряд двинулся вверх по Самуру. Другой небольшой отряд под командованием ген майора Симборского направился к верховьям Самура через гору Салават Даниель-бек угрожал своею милициею Рутулу. В двух местах - у деревни Хулух и на реке Тагерчал-чай - горцы оказывали сопротивление, но под напором превосходящих сил противника вынуждены были отступить к Аджиахурским высотам.

Юров А. подробно описал урочище Аджиахур. "От снежной вершины Шах-Дага тянется к северу значительный хребет, под названием Куш-Даг. Восточная часть хребта, склоняющаяся к селениям Судур, Кюхур и Тагерд-жаль, доступна только для пешеходов. Северная сторона оканчивается отвесною скалою, которая на большое расстояние составляет как бы огромную стену, возвышающаяся до 200 саженец. От этой стены к Самуру, между с Цухуль и Кара-Кюра, тянется, в виде контр-форсов, несколько отрогов, ближайший из них к с Кара-Кюра омывается Самуром и круто понижается к нему на протяжении 3-х или 4-х верст Этот исполинский вал, известный под названием ур.Аджиахур, возвышающийся над руслом реки на 600 сажень и, по крутизне и глубине оврага почти недоступный... " 1.

Дубровин же писал о позиции горцев так: "По всему гребню гор были устроены неприятелем большие завалы из камней с тем, чтобы скатывать их при наступлении атакующих по единственной пешеходной тропе, могущей только с большим затруднением служить для движения вьюков. За завалами засело до 6000 человек лезгин, готовых к упорному сопротивлению" 2 .

29 мая, с рассветом, кавалерия под командованием подп Альбрандта заняла оставленное горцами с. Зухуль и сожгла его.

30 мая в 2 часа дня войска перешли в наступление. Для занятия в них завалов Гловин выделил тифлисцев и мингрельцев численностью в батальона, которые как окшки, ползли подсаживая друг друга, добрались шагов на сто к завалам и подтянув задних, дружно крикнули "ура" и прилегли на зеле, избегая потери. В тот же миг с верхних завалов грянул залп и целый рой пуль проствистел над их головами. Позиции горцев были определены, в бой вступила российская артиллерия3.

31 мая, разделив отряд на три группы, начали штурм. Ген. Гловин головной удар направил на верхние завалы, примыкающие к утесу горы Шадага, и к утру следующего дня оказалось, что аджиахурская позиция была заставлена защитниками, а "народонаселение долины спасалось по черным тропам в наиболее удаленные горы"4.

Отряд Головина добрался до селения Кара-Кюра³. Офицер генерального штаба Мочульсктй подчеркивал, что "Вообще жители Кавказа применяли оборону свою к выгодам природы и защищаются так сказать над ними как орла в облаках... Мы не должны выбивать их штурмом снизу, - положение крайне невыгодное.

Но цель царских военачальников вполне была достигнута: "дрогнул и затих Южный Дагестан: борьба кончилась в трое суток и несмотря на неприступность мест... "1.

По приказу Гловина в Аджиахурской теснине приступили к строительству укрепления, названного в честь подвига егерей Тифлисского полка Тифлисским.

2 июня в лагерь прибыл майор Корганов с несколькими старшинами от Ахтынского общества. Они просили командира корпуса двинуться прямо на их селение

5 июня ген. Головин двинулся к с. Ахты. При этом "жители... селения Мескенджи встретили войска с хлебом - солью и получили прощение и забвение их проступков от Имени Государя". К вечеру отряд добрался до Ахтов.

В следующий полдень прибыл Элисуйский султан Даниель-бек и доложил Головину о занятии и приведении им в покорность Рутула2.

5 июня Самурский отряд занял главное селение края - Ахты.

7 июня было выбрано место для строительства Ахтынского укрепления, которое позволяло обстреливать селение Ахты, оба ущелья и мост на Самуре, который намечалось защищать особыми блокгаузами...

10 июня приступили к трассировке укрепления при сел. Ахты под руководством инж.-полк.Баумера. Была окончена и дорога от сел. Кара-Кюра в Ахты. Сообщение Кубинской провинции через теснины Самура было открыто и артиллерия свободно могла следовать до селения Ахты.

11 июня заложено было укрепление при сел. Ахты1

По словам кн. Воронцова, Ахтынское укрепление с 1839 г обеспечивало "спокойствие Самурского округа"2 . По Н. Дубровину "расположенное на правом берегу р. Самура, при впадении Ахты-чая, укрепление Ахты состояло из пяти фасов, соединенных между собою пятью батареями, вооруженными каждая двумя орудиями; куртины укрепления составляли оборонительные казармы. Самая сильная сторона была южная, а слабая северная, где обрывистый спуск к реке давал возможность неприятелю подойти незаметно к контр-эскарпу. Этот недостаток устранялся люнетом на одно орудие, обстреливавшим подошву обрыва и мост через р. Самур"3. В другом источнике подчеркивалось, что со времени возведения в 1839 г. укрепления при сел. Ахты и Аджиахура, русские получили возможность контроля над всем течением Самура, русские прочно "стояли в Южном Дагестане твердою ногою, так что самых ограниченных средств было на первый случай достаточно для воспрепятствования распространения там успехов Шамиля"4.

Ген. Головин был доволен и доложил военному министру в итоговом рапорте: "Поражением лезгинских скопищ при Аджиахуре... спокойствие не только ыв бывших Кубинских волных обществах, но и во всех соседних провинциях можно считать укрепленным на долгое время. 5

Через 10 лет, в 1849 г. царское командование пряняло решение о строительстве еще одного укрепления на Самуре, примерно в окрестностях сел. Лучек. Для определения места постройки, кн. Воронцов прибыл 26-го мая в укр Ахты, где к тому времени были сосредоточены две роты Кавказского саперного батальона6.

30 мая командующий лично прибыл в Лучек для осмотра местности, где намечалось возвести укрепление, он оценил ее во всех отношениях удобной. "Она была окружена с двух сторон реками Самуром и Кара-Самуром с обрывистыми берегами, с третьей стороны прикрывался отвесною скалою, доступною только по одной узкой тропинке; на скале находились две грубос-ложенные башни. Аул Лучек раскинулся у подошвы скалы и был обнесен толстой стеной с башнями"1.

В конце июня 1850 г. у Лучека собрался отряд, который должен был строить укрепление, которое было завершено в 1851 г. Кн. Воронцов в отчете за 1849-1851 гг. отмечал, что "Лучек служит не только сильным обеспечением всей долины Самура, окрестностям Ахтов и прочее, но обеспечивает в большей мере новую дорогу через Шинское ущелье и гору Сала-ват до Ахтов... "2

Обнаруженные в селе Лучек на стене одного из домов надпись гласит, что "сей неверный, без согласия лучекской общины возвел в 1266 (1849-1850) году здание для русских в местности, расположенной между двумя реками. Возможности воспротивиться этому у нас, однако, не было, ибо мы боялись императора"3.

Таким образом, построенные по Самуру укрепления Тифлисское, Ахтынское и Лучекское, соединенные дорогами, составили особую военную линию, прикрывающую южные провинции России от вторжений горцев.

Эта военная линия охраняла Кубу, Шеки и Ках от набегов горцев. Ге­нерал Шварц являлся шефом, а Закаталы было его резиденцией.

На Самуре располагался Самурский полк, и все крепости, особенно по ту сторону этой реки, относились к нему. Шефом был армяно-грузинский князь Аргутинский. Но ему было-вверено лишь губернаторство Дербент4

Подводя итог данному вопросу, следует отметить, что царские власти использовали все доступные им средства для утверждения в Южном Дагестане своего господства, установления своего военно-политического управления в регионе. Главную ставку царское самодержавия при этом делало на солдатские штыки, то есть на вооруженные силы, совершившие целый ряд походов в разные районы изучаемого региона. Многократность этих походов, а также целая серия антиколониальных восстаний горцев Южного Дагестана в первой половине XIX в. свидетельствовали о том, что фактически, процесс присоединения Южного Дагестана к России не был завершен даже тогда, когда отдельные союзы сельских обществ Южного Дагестана, город Дербент, Табасаран и т.д. выражали свою покорность царской России еще в первые десятилетия XIX в. Этот вопрос не был решен и Гюлистанским русско-иранским договором 1813 г., согласно которому Дагестан был объявлен иранской стороной принадлежащим Российской империи.

Народы Южного Дагестана не признали этого и продолжали борьбу за сохранение своей политической независимости от царского самодержавия, которое не исключало и невоенные способы и средства вовлечения народов Дагестана в сферу своего политического влияния. В частности, таким внешне мирным средством усиления присутствия царского самодержавия в Южном Дагестане было строительство дорог, связывавших глубинные районы с пло­скостной частью Дагестана.

Важно отметить здесь, что именно отрицание южно-дагестанскими на­родами претензий царской России на господство над ними явилось основой их участия в общедагестанской антиколониальной борьбе, в частности в под­держке ими Самурского похода имама Шамиля в 1848 г, о чем речь пойдет в следующем разделе данной работы.