До распада СССР его кавказские территории включали как союзные закавказские республики: Грузию, Армению и Азербайджан, так и собственно российские автономные северо-кавказские республики, края и области. Распад Союза привел к образованию новых независимых государств, которые ориентировались в своей внешней и внутренней политике не только и не столько на Россию, правопреемницу бывшего СССР, ища нового партнерства с соседними государствами - региональными лидерами, такими, в частности, как Турция, Иран, Саудовская Аравия и другие.

Однако необходимо принимать во внимание, что реализация национальных интересов России в настоящий момент может осуществляться только при учете того факта, что вся территория бывшего СССР является сферой ее жизненно важных интересов, которые обусловлены высокой интегрированностью всех бывших союзных республик, действовавших в предшествующий период как единый экономический и военно-стратегический комплекс, имеющих до сих пор 'прозрачные' границы и большое количество населения, проживающего за пределами своих национально-государственных образований.

За реализацию этих национальных интересов Россия, как ни одно государство в мире, платила и по сегодняшний день продолжает платить колоссальную цену.

Как верно было отмечено бывшим министром иностранных дел России А.В.Козыревым, 'и сегодня, спустя годы после распада Советского Союза, все республики в большей или меньшей степени своим экономическим выживанием обязаны помощи или субсидиям Российской Федерации. Ни у кого из истеричных защитников сверхсуверенитета - ни в самих бывших советских республиках, ни за рубежом - нет ответа на вопрос о том, какая еще страна или группа стран в мире готова была бы так же, как это делает сейчас Россия, поставлять государствам СНГ нефть и другие источники энергии, минеральное сырье да и многое другое, по существу, по заниженным ценам, в долг, который, как всем понятно, едва ли скоро будет возвращен. Если многие западные государства частенько говорят о том, что не готовы давать нам кредиты ввиду испытываемых ими финансово-экономических затруднений, то что же говорить о Российской Федерации. Такова правда о 'российском империализме', которую нам приходится разъяснять, когда речь заходит об усилиях России по восстановлению хозяйственных связей или налаживанию интеграционных процессов со странами СНГ' (1, 36).

Продолжая характеристику геополитической ситуации в постсоветском пространстве, следует отметить, что наиболее сложным (в аспекте безопасности), нестабильным и конфликтным во всем бывшем СССР оказался Кавказ, на территории которого разразились и продолжаются до сих пор кровопролитный нагорно-карабахский конфликт, грузино-абхазский и грузино-южноосетинский конфликты, которые оказывают дестабилизирующее влияние на все соседние регионы. При этом кризис целого ряда процессов на Кавказе во многом обусловлен его геополитическим положением.

Итак, стратегическая значимость Кавказа для бывшего СССР и для России заключалась и заключается в том, что Кавказ является своеобразным связующим звеном между Европой и Центральной Азией, что он имеет выход к системе трех морей: Черного, Азовского и Каспийского.

В то же время другой особенностью Кавказа является своеобразная изолированность новых кавказских независимых государств и российских республик, что обусловлено отсутствием международных контактных узлов, где сходились бы границы нескольких государств, затрудненностью связи данных политических субъектов с внешним миром и между собой, сильной экономической, а теперь политической и военно-стратегической зависимостью от транзита через территории соседних стран.

Многие кавказские республики являются географическими тупиками, а именно: в Адыгею, Карачай, Черкесию можно попасть только через территорию собственно российской части Северного Кавказа, а в Балкарию - только через Россию и Кабарду. Путь в Ингушетию из России идет или через Кабарду и Северную Осетию или через Дагестан и Чечню. Чрезвычайно изолирована от внешнего мира и Армения. Это общее свойство геополитического положения Кавказа для российских республик усугубляется трудностью выхода к морю, физически такому близкому. Практически они полностью зависимы в этом отношении от России.

В случае же отрыва от нее изоляция северокавказских республик усилится, поскольку внешнее сообщение для них, помимо российской территории, возможно только через Дагестан, Азербайджан и Турцию, что представляет собой долгий путь, пролегающий через политически нестабильные районы.

Изолированность Кавказа усугубляется крайней уязвимостью его коммуникаций. Основная масса пассажиров и грузов в кавказском направлении проходит через узкую ростовскую горловину, а затем распределяется по двум региональным магистралям: восточной, более мощной, и западной, обладающей меньшей пропускной способностью, пролегающей на значительном протяжении вдоль черноморского побережья и потому более уязвимой. Такая конфигурация коммуникаций оставляет очень мало возможностей для экономического и политического маневра всем закавказским государствам. В частности, Армения после разрыва отношений с Азербайджаном не смогла обеспечивать свои потребности по доставке грузов через оказавшуюся ненадежной железную дорогу, проходящую через Грузию, а Азербайджан лишился, в свою очередь, нормального сообщения с Нахичеванью.

Многие магистрали не имеют дублеров, а сеть дорог в горах разрежена и привязана к долинам рек и немногочисленным перевалам. Самой крупной местной преградой является Главный Кавказский хребет, который относительно легко можно пересечь только по Военно-Грузинской дороге через Крестовый перевал. Другие перевалы используются слабо и то при чрезвычайных обстоятельствах (например, связь Северной Осетии с Южной через Рокский перевал или переброска боевиков и оружия из Карачая в Абхазию). Поэтому отсутствие непосредственных связей между родственными горскими народами и даже между соседними ущельями служит серьезным препятствием не только в экономическом и военно-стратегическом плане, но и для формирования единства горцев и способствует повышению стратегической значимости приморских проходов, а значит, роли Абхазии и Дагестана.

Так как Россия только на небольшом участке выходит к Азово-Черноморскому бассейну, а через него - в Средиземноморье к Гибралтарскому проливу и Суэцкому каналу, ее главный политический интерес - сохранение стабильности в собственно российской части Северного Кавказа, а именно: Краснодарском и Ставропольском краях и Ростовской области. Это обусловлено тем, что проигрыш в морских расстояниях на пути, скажем, к индийским портам от Новороссийска в сравнении с Одессой составляет лишь 200-250 км, зато выигрыш по сравнению с Петербургом - около 6000 км, а по сравнению с Находкой - свыше 8000 км. В направлении на порты Южной Атлантики расстояния от Новороссийска и от Петербурга примерно одинаковы. При этом Россия располагает на Кавказе только двумя портами - в Новороссийске и Туапсе. Оба имеют нефтяные терминалы. В частности, Новороссийский входит в тройку главных портов бывшего Союза, а в отдельные годы он занимал первое место. Гарантированные глубины в Цемесской бухте - 21-27 м, что намного больше, чем в Одессе, и они несопоставимы с мелководной Балтикой. В отличие от балтийских, черноморские порты России не замерзают ( 2, 5-6).

Кавказ является единой геополитической системой, и ее стабильность может быть обеспечена только политическим единством всех народов Кавказа. В рамках Российской империи и бывшего СССР такое единство было достигнуто, теперь же предстоит искать новые формы, новые пути политической интеграции. Поэтому главный геополитический интерес России на Кавказе - сохранение своей целостности и предотвращение угрозы межнациональных распрей и даже вооруженных конфликтов, так как обширные межэтнические конфликты будут распространяться и на чисто русские регионы. Конфликты (в первую очередь - обе военные кампании в Чечне) и социальная напряженность на Кавказе оказывали сильное дестабилизирующее влияние на весь юг России, поскольку питали мощный поток мигрантов, что обостряло и обостряет ситуацию в соседних регионах.

Весь Кавказ в границах бывшего Союза был представлен 32,3 млн. человек, из них 37% составляли русские. Теперь в российскую часть Северного Кавказа входят Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Северная Осетия, Чечня, Ингушетия, Республика Адыгея, Краснодарский и Ставропольский края и Ростовская область, то есть17518 тыс.чел. населения, среди которого русские, украинцы и белорусы составляют 74%, а в 'горских республиках' - 27%.

Кризис во всех сферах жизни общества привел к ухудшению социального самочувствия населения (то есть возникновению социально-психологического дискомфорта). Вследствие этих процессов произошла социальная дезориентация огромных масс людей, которые пытались определить причину своих невзгод и зачастую искали виновников всех бед среди инородцев, чужаков, мигрантов. Таким образом стало формироваться чувство неприязни к инонациональным представителям. Скоропостижный отход и отказ от интернационализма вызвал нарастание национализма в мягкой или жесткой форме. При этом утрачивались идеологические, морально-этические и психологические сдержки и противовесы открытому проявлению межнациональной розни и вражды.

Вытекающей отсюда проблемой является судьба русского и русскоязычного населения как в независимых государствах Закавказья, так и в республиках Северного Кавказа.

Геополитические интересы горских республик во многом схожи - это продвижение по сложному пути к установлению единства горцев, преодоление внутренних конфликтов и раздробленности, дистанцирование от Москвы так далеко, как это возможно на каждый текущий момент, наряду с поддержанием с ней экономических отношений, а также поиск геополитической идеи, которую было бы возможно положить в основу формирования единого государства или конфедерации.

Этой идеей во многом стало формирование антирусских и антироссийских настроений. Сможет ли Россия переломить эти тенденции, покажет время, но история учит нас, что эта задача не из легких. Тем более, что Кавказ является исторически конфликтной зоной. Конкуренция по освоению данных регионов шла между кочевниками и оседлыми земледельцами, славянами и тюрками. Кавказ был объектом многовековой борьбы России и Османской империи. При этом славянское население (в том числе русское), изначально пришлое здесь, чересполосно расселялось с местными этническими группами.

Для Северного Кавказа характерна очень высокая этническая мозаичность: на его территории проживают многочисленные группы некоренного населения и около пятидесяти коренных народов, самыми крупными из которых являются:

- ДАГЕСТАНСКАЯ ГРУППА - 1258498 человек, - (ветвь иберийско-кавказской языковой семьи), включающая аварцев (514557 человек), даргинцев (321564 человек), лакцев (97753 человек), лезгин (212146 человек), табасаранцев (78439 человек), агулов (13830 человек), рутульцев (14988 человек), цахуров (5221 человек);

- ВАЙНАХСКАЯ ГРУППА - 1026819 человек, - (ветвь иберийско-кавказской языковой семьи), включающая чеченцев (828994 человек) и ингушей (197825 человек);

- ТЮРКСКАЯ ГРУППА - 742000 чел., включающая азербайджанцев (111374 человек), балкарцев (72219 человек), карачаевцев (143971 человек), кумыков (259302 человек), ногайцев (73703 человек), татар (62844 человек), турок (6297 человек), туркмен (12290 человек).

- АБХАЗО-АДЫГСКАЯ ГРУППА - 566059 человек - (ветвь иберийско-кавказской языковой семьи), включающая кабардинцев (373173 человек), адыгейцев (116234 человек), черкесов (46272 человек), абазин (30380 человек).

Как отмечал директор Института этнологии и антропологии РАН профессор В.А.Тишков, многие нынешние 'нации' Северного Кавказа - это конструкции уже советского периода, когда происходило или объединение десятка разнообразных групп, как, например, в аварскую нацию, или, наоборот, из в прошлом черкесов произошло выделение кабардинцев, черкесов и адыгейцев. Взаимоотношения же между этими народами были сложными, какими остаются и сейчас (3, 27).

Между вышеназванными кавказскими этническими группами осуществляется жесткая конкуренция за доминирование в кавказских регионах, при этом демографический потенциал вайнахско-дагестанского ареала примерно вчетверо больше, чем адыгского. Следовательно, во многом определяющей на Кавказе как в численном, так и в идеологическом отношении явится роль вайнахско-дагестанской группы и, в частности, чеченцев.

Если мы обратимся к истории горских народов, то увидим, что попытки реализации их стремления к консолидации предпринимались неоднократно: первая - шейхом Мансуром в 1785-1791 гг., вторая - Шамилем в Х1Х веке, третья - в 1917-1918 гг., когда была провозглашена независимая от России Горская республика, ликвидированная впоследствии Деникиным. Четвертая - предпринимается в настоящий момент. Все эти попытки во многом объединяет единая цель - борьба с общим врагом, роль которого отводилась России (4, 65).

В настоящее время Северный Кавказ, то есть российская часть кавказских территорий, является одним из наиболее конфликтных регионов РФ. Это обусловлено наличием здесь критического уровня противоречий в сфере национально-государственного устройства и межэтнических отношений, в основе которых лежит конкурентная борьба этнических и политических сил за перераспределение власти и ресурсов: земли, производственных мощностей, источников финансовых поступлений, и свое выражение эта борьба находит в разнообразных движениях народов Северного Кавказа: за реабилитацию репрессированных народов, повышение статуса народа в иерархии национально-государственных образований, за выход той или иной территории из состава Российской Федерации (5, 36).

Высокая степень конфликтности в кавказских регионах обусловлена не только полиэтничным составом населения, но и противопоставлением двух мировых религий, ислама и христианства. Причем народы, проживающие на Кавказе и исповедующие ислам, принадлежат к двум разным конфессиям. В дальнем зарубежье сунниты населяют Турцию, Сирию, Иорданию, Ливан, Объединенные Арабские Эмираты, а также Афганистан и Пакистан. Шииты - Иран и Азербайджан. В Ираке представители данных конфессий проживают чересполосно.

Турция, претендующая на роль региональной державы [1] , неоднократно заявляла о своей поддержке мусульманского движения в мусульманских кавказских регионах, в частности, готовности принять активное участие в урегулировании нагорно-карабахского конфликта, в том числе и военными средствами. Подобная инициатива не встречала до сих пор поддержки НАТО, но не исключена возможность в дальнейшем корректировки позиции Североатлантического Союза.

В свою очередь, Иран, имеющий значительную протяженность границ с Азербайджаном и Арменией, также претендует на активную военно-политическую роль в регионе и в случае ослабления России может стать объединителем исламских фундаменталистских сил.

Таким образом, ослабление влияния России на Кавказе в долгосрочном плане может привести к заполнению этой геостратегической 'ниши' Турцией. В меньшей степени это вероятно для Ирана. Такая перспектива угрожает РФ возможностью столкновения российских интересов на Кавказе с интересами Запада через натовскую Турцию с ее идеями пантюркизма в сочетании с массированной финансовой помощью со стороны аравийских нефтяных монархий и, в первую очередь, Саудовской Аравии (6, 17).

Другой конфликтный фактор, обусловленный нерешенностью проблемы границ, связан с тем, что в процессе национально-государственного размежевания и создания административно-территориальное единиц не учитывались этнические особенности расселения народов на Северном Кавказе. За 70 лет существования России в составе СССР границы субъектов Федерации неоднократно, причем произвольно, перекраивались (пример тому сталинские депортации, последующие реабилитации и возвращение репрессированных народов), часто изменялся сам статус субъекта Федерации.

В частности, с Чеченской Республикой происходили следующие изменения: с 1921 г. Чеченский и Назранский округа входили в Горскую Автономную ССР. В июле 1924 г. при упразднении Горской АССР были созданы Ингушский АО, Северо-Осетинский АО и Сунженский казачий округ. В начале 1929 г. г. Грозный, Грозненская область и Сунженский казачий округ были объединены в Чеченскую АО. 15 января 1934 г. произошло объединение Чечни и Ингушетии в Чечено-Ингушскую автономную область. Владикавказ в то время принадлежал на паритетных началах и Ингушетии, и Северной Осетии.

В декабре 1936 г. Чечено-Ингушская АО была преобразована в автономную республику, которую ликвидировали 23 февраля 1944 г., а ее территорию перераспределили между Грузией, Дагестаном, Северной Осетией и Ставропольским краем. Население, чеченцы и ингуши, в массовом порядке было депортировано в Казахстан и Узбекистан. Только в 1957 г. была восстановлена ЧИ АО, но и то не в полной мере, так как ей лишь частично были возращены отторгнутые территории, а вместо невозвращенных чечено-ингушских районов ЧИ АО получила Наурский и Шелковский районы Ставропольского края.

Таким образом, мы видим, как легко решались судьбы народов, зачастую произвольно изменялся статус и границы республик России и бывшего Союза. Во многом в результате данной национально-государственной политики мы имеем в настоящий момент целый ряд межэтнических конфликтов и территориальных споров на Кавказе, в частности, осетино-ингушский и чечено-дагестанский, а также проблему народов, разделенных границами между двумя или даже тремя государственными образованиями. Так, 70 тысяч ногайцев, проживающих в Дагестане, Чечне, Ингушетии и Ставропольском крае ведут борьбу за воссоединение; 250-300 тысяч лезгин, населяющих юг Дагестана и север Азербайджана требуют создания государства 'Лезгистан'; около 500000 осетин оказались разделенными между Грузией и Россией.

Названные факторы привели к стремлению некоторых субъектов РФ изменить свой статус как в составе Федерации (например, преобразование Адыгейской автономной области в автономную республику; развитие тенденций в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии по образованию однонациональных автономий и т.д.), так и путем выхода из состава России (направленность политики дудаевского руководства и его последователей в ЧР).

Эти явления наиболее ярко отразились в деятельности этнополитических организаций, таких как Международная черкесская ассоциация и обществ 'Адыге хасе' по созданию общеадыгского государства, включающего адыгов (черкесов) Карачаево-Черкесии, кабардинцев Кабардино-Балкарии, адыгейцев Адыгеи и шапсугов из окрестностей Сочи и Туапсе.

На II-м съезде шапсугского народа, проходившем с 30 октября по 1 ноября 1991 г., было выдвинуто требование создания Великой Черкесии (Великой Шапсугии) от Сочи до Анапы. На этом же съезда многочисленные представители Абхазии и Чечни, а также Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Дагестана заверяли шапсугов в скорой всесторонней помощи, а личный представитель Д. Дудаева, зам. председателя исполкома Чеченского совета Асланбеков заявил о готовности Чечни в течение суток развязать войну на всей территории России и совершить серию террористических актов на атомных станциях и складах ядерных боеголовок. Тогда же был выдвинут лозунг: 'Пусть погибнет Кавказ, но погубит Россию' (7).

'Адыге Хасэ' являлась и является активным членом Конфедерации народов Кавказа (КНК). Сама же КНК, возникшая в 1989 г. как Ассоциация горских народов Кавказа (АГНК), ставила сначала своей целью 'объединение усилий горских народов для социально-экономического преобразования страны, достижения реального равенства народов и урегулирования конфликтных ситуаций'. Затем в ноябре 1991 г. она была переименована в Конфедерацию горских народов Кавказа (КГНК), а в октябре 1992 г., когда она стала называться Конфедерацией народов Кавказа (КНК), на чрезвычайном съезде ее представители потребовали 'денонсации Федеративного Договора и создания конфедеративного союза государств и народов Кавказа' (5, 62).

На начальном этапе своей деятельности эта организация не имела значительного влияния среди населения, но затем благодаря активной политической и военной поддержке и помощи абхазской стороне в грузино-абхазском конфликте укрепила свое влияние среди населения Кавказа. В тот период в работе КНК четко проявилась сепаратистская направленность на образование Горской республики. Чечня заявляла в то время претензии на доминирующую роль в КНК и выдвигала требование достижения независимости Северного Кавказа от России. Тогда же ЧР выступила инициатором создания 'Дома Кавказского содружества' (или 'Кавказского Дома') - организации, направленной на формирование кавказской конфедерации.

В свою очередь, тюркоязычное население создало свою организацию - Кавказско-Черноморскую ассамблею тюркоязычных народов - для осуществления самоопределения тюркских народов Кавказа. Эта структура является конкурентной по отношению к КНК.

В настоящий момент все названные организации снизили свою активность.

Однако, рассматривая этнополитическую ситуацию на Кавказе в целом и формирование межэтнической нестабильности, в частности, нельзя не остановиться на характеристике социально-экономического положения в данных регионах, так как, на наш взгляд, социально-экономическая нестабильность трансформируется, в свою очередь, в этнополитическую нестабильность.

Итак, социально-экономическое и политическое положение в Северо-Кавказском регионе можно охарактеризовать как кризис практически всех сфер жизни общества.

В результате отхода от планового, сверхцентрализованного управления экономикой прежняя производственная структура полностью разбалансировалась, что негативно сказалось на хозяйственной деятельности и жизнеобеспечении Северо-Кавказского экономического региона, глубоко интегрированного в народнохозяйственный комплекс РФ и в значительной мере зависящего от взаимообмена с Россией.

Это отразилось во всех отраслях производства Северного Кавказа, в частности, - в нефтегазовой. Основные разведанные запасы нефти сосредоточены в Ставропольском крае (34%), бывшей Чечено-Ингушетии (33%), Краснодарском крае (27%), Дагестане (5%) и Кабардино-Балкарии (1%), но в настоящее время здесь добывается всего лишь 1,8% общероссийского объема нефти и 0,8 % природного газа, так как большинство месторождений находится на заключительном этапе разработки, добыча нефти и газа сокращается, скважины региона исчерпаны в целом на 60% (8, 1). То есть Северный Кавказ в значительной мере утратил свое значение в качестве топливно-энергетической базы страны, однако в связи с разработкой в соседних государствах месторождений каспийской нефти возросла роль данного региона в связи с пролеганием по его территории магистралей по транспортировке нефти на Запад.

В то же время крупные нефтеперерабатывающие и нефтехимические заводы, ориентированные на местную сырьевую базу, требуют все больших поставок привозного углеводородного сырья, а перебои с поставками и высокий износ оборудования обострили кризис в этой отрасли.

Машиностроение региона обеспечивается прокатом черных металлов полностью за счет ввоза. Почти 90% готовой машиностроительной продукции (в частности, металлорежущие станки, производимые в Дагестане) вывозится в Россию. При этом роль России как поставщика вдвое меньше, чем в качестве потребителя. (Хотя в регионе имеются уникальные объекты и ресурсы, например, самый крупный в бывшем СССР вольфрамово-молибденовый комбинат в Тырнаузе (Балкария), производство авиамасел в Грозном). Это ставит регион в тесную зависимость от спроса на территории России.

В то же время значение Северного Кавказа обусловлено тем, что он является главной житницей России и дает по объему 1/6 всей производимой в стране сельскохозяйственной продукции: 85% общереспубликанского объема кукурузы, 75% овощей открытого грунта и плодов, 80% сбора винограда (Краснодарский край и Дагестан, в частности). Это единственный регион в России, в котором выращивают чай, табак, некоторые другие субтропические культуры, большую часть производимого в России риса. В последние годы возобновилось небезуспешные опыты по выращиванию хлопка.

Северный Кавказ - крупнейший поставщик сельскохозяйственной продукции в Россию: 80% зернопродукции, около 25% овощей и бахчевых, 35% мясной и 60% молочной продукции, 70% общего объема сахара-песка вывозится в Россию (9, 2).

Высокая урожайность на Северном Кавказе является следствием не только благодатных природно-климатических условий, но и более высокой, чем в других регионах, обеспеченности трудовыми ресурсами, концентрации орошаемых площадей (около трети имеющихся в стране). По сборам зерновых Северный Кавказ опережает Западную Сибирь, хотя сильно уступает ей по посевным площадям.

Однако нарушение межрегиональных связей, низкие закупочные цены привели к тому, что большинство местных крупных совхозов и колхозов оказались в тяжелейшем положении. Начался отток сельского населения: в частности, в Чечне наблюдалось самое резкое по РФ снижение прироста в целом среди сельского населения. Он сократился за счет миграции (в город, внутри республики и за ее пределы) на 7,6 тыс.чел. в год.

Кризис в сельском хозяйстве привел к удорожанию продуктов питания, ухудшению снабжения местного населения продовольствием.

Становление рыночных отношений при ослаблении государственного регулирования экономических процессов способствовало углублению социальных противоречий и привело, в свою очередь, к кризису образа жизни тысяч людей. Спад производства обусловил массовое высвобождение рабочей силы, причем этот процесс усугубился вынужденной миграцией переселенцев и беженцев.

Уже в 1992 г. на Северном Кавказе было зарегистрировано 36 тысяч безработных, что составляло 12% от всех трудоспособных в России, лидировал по безработице Дагестан - 13,7 тысяч, на втором месте значилась Северная Осетия - 5,2 тысяч. (С 1991 по 1998 гг. статистические данные по Чечне и Ингушетии отсутствуют). Причем, если в Дагестане и Северной Осетии пособие получали 60% безработных, то в Чечне - только 6%. Сложнее всего было найти работу в Северной Осетии и Адыгее, где на 1 вакантное место претендовали 8 безработных, а в Дагестане - более 5 человек (8, 3). В настоящий момент Чечня и Дагестан продолжают лидировать по уровню безработицы.

Высокая мобильность рабочей силы способствовала усилению миграции в соседние с Северным Кавказом южнороссийские регионы, что привело к столкновению интересов мигрантов и коренного населения в сфере торгово-предпринимательской деятельности и развитию этнической конкуренции.

Если мы вернемся к характеристике социальной сферы на Северном Кавказе и сравним темпы роста цен и оплаты труда, то первые в 1,5-2 раза уже в 1992 г. превысили вторые. В некоторых северокавказских республиках этот разрыв достиг критической черты.

С октября 1993 года в группу регионов с самым низким уровнем доходов входили все республики Северного Кавказа, при этом население Северо-Кавказского региона, составляя 12% от общей численности населения РФ, располагало лишь 8% всех денежных доходов. То есть обозначился существенный разрыв в уровне социально-экономического развития между краями и областями, с одной стороны, и между отдельными республиками Северного Кавказа.

При ранжировании республик, входящих в состав РФ по уровню социально-экономического развития, проведенном Л.С. Перепелкиным на основе выделенного им интегрального показателя уровня развития, были получены следующие результаты: из 17 ранжированных республик Северная Осетия получила 4-й ранг, Кабардино-Балкария - 10-й, а Дагестан и Чечено-Ингушетия - соответственно 16-й и 17-й ранги.

В сравнении с экономическим потенциалом Ростовской области, принятым условно за 1,0, аналогичный показатель в Чечено-Ингушетии составил уже в первом квартале 1992 г. 0,38, в Дагестане - 0,47, в Кабардино-Балкарии - 0,53, в Адыгее - 0,54, в Северной Осетии - 0,59 и в Карачаево-Черкесии - 0,61 ('Мир России' ? 1, 1992).

Перечисленные данные показывают, что Чечня, Ингушетия и Дагестан - самая бедная часть не только российского Кавказа, но и России в целом, что является мощным дестабилизирующим фактором, несущим угрозу целостности России, так как в северо-кавказских регионах повсеместно происходит трансформация социально-экономической напряженности в межэтническую напряженность.

Использованная литература:

1. Козырев А. В. Преображение. Международные отношения. М.,1994.

2. Колосов В. А., Трейвиш., Туровский Р.Ф. Геополитическое положение Кавказа и юга России. Материалы международной конференции "Христиане-мусульмане (большинство) Россия, Европа, Ближний Восток". Астрахань, 1993.

3. Тишков В. А. Межнациональные отношения в Российской Федерации. Доклад на заседании Президиума Российской Академии наук. РАН. М., 1993.

4-5. Лысенко В. Н. От Татарстана до Чечни (становление нового российского Федерализма). Институт современной политики. М., 1993.

6. Национальная доктрина России (проблемы и приоритеты). РАУ-корпорейшен. М., 1994.

7. Зыкова В. П.. Трощенок С.В. Проявление актуальных проблем межнациональный отношений в Северо-Кавказском регионе. Краснодар, 1993.

8. Концепция политики России на Сев.Кавказе. Материалы Сенежского форума. М., 1992.

9. Там же.

[1] Кстати, президент Турции Демирель заявил ни много, ни мало, что Турция готова взять на себя политическую ответственность за положение дел в регионе от Адриатического моря до границ с Китаем (6, 299).

Л. С. Рубан

доктор социологических наук,

главный научный сотрудник

Института социально-политических исследований РАН