Патриарх лезгинской поэзии Азиз Алем не приемлет слова бесстрастного, безликого, без весомой мысли… Азиз Алем (Фатуллаев Азиз Шихбинетович), известный лезгинский поэт и литературный критик. Окончил Литературный институт им. М. Горького в Москве. Участник Всесоюзных, Всероссийских семинаров критиков в Москве, Ереване, Орджоникидзе... Работал главным редактором объединенной редакции литературных журналов Союза писателей (СП) Дагестана, секретарем партийной организации СП и Союза композиторов Дагестана, 12 лет состоял членом президиума Союза журналистов Дагестана. Автор свыше 10 поэтических сборников и многочисленных статей в периодической печати. 11 марта 2011 года в городе Махачкале известный лезгинский поэт и журналист Фейзудин Нагиев взял интервью у патриарха лезгинской поэзии и литературного критика Азиза Алема, который в сокращённом варианте был опубликован в «Литературной России» № 10 и 11 от 11 и 18 марта 2011 с.г. В ответах Азиз муаллим столько мудрости, поэтичности, патриотизма к Родине, любви ко Вселенной и Человечеству, что ФЛНКА, по многочисленным просьбам лезгин, особенно молодёжи, решила поместить на своём сайте полный текст интервью с нашим Великим земляком. - Азиз муаллим, вы человек, умудренный опытом, известный поэт-новатор. В чем вы видите назначение литературы? - О задачах литературы, ее предназначении сказано и написано много. Еще до нашей эры великий древнегреческий драматург Еврипид изрек: «Нет, не покину, Музы, алтарь ваш... Истинной жизни нет без искусства». Для меня лично литература как искусство слова — это, прежде всего, духовное наследие вчерашнего, неустанные поиски, победы и поражения сегодняшнего и высший арбитражный суд будущего во имя Истины. Иными словами, литература — это любовь и боль человека и человечества в самом высоком понимании, выраженные в чувственной, эстетически впечатляющей форме. - Значит, литература должна вызывать все это в читателе, ибо бесстрастная литература никому не нужна... - Нет. Она даже вредна. Бесстрастная литература, с ее бескрылым, эмпирическим изображением, без анализа фактов и обобщения, без социальной характеристики и – что очень важно! - не оплодотворенная высокими гуманистическими идеями, не только не заряжает, не вооружает читателя, чтобы он, как говорится, штурмовал небо, а, наоборот, обезоруживает его, приводит к апатии, деградации, а общество — к хаосу и самоуничтожению. Только в активном познании своего «я» и окружающей среды, мира человек получает новые знания и силы, появляются новые интересы и стимулы к действию. Вот это и приводит к открытиям и общечеловеческому прогрессу. - Означает ли это, что в поступательном движении истории роль художника слова имеет важное значение? - Безусловно. Недаром писателей сравнивают с пророками. Например, в стихотворении «Пророк» А.Пушкин, обращаясь к поэту-пророку, призывает его «глаголом жечь сердца людей». Здесь весь Пушкин, вся идейная и гражданская целеустремленность его лирики. А ярый апостол и трибун революции Советской власти В. Маяковский громогласно заявил: «Слово — полководец человеческой силы». - Но чтобы осуществить такую пророческую миссию достойно, нужна и божья искра! - Мы говорим как раз о тех, кто обладает этой искрой. А из искры когда возгорается настоящее творческое пламя? Когда у ее хозяина есть богатый жизненный материал, высокое профессиональное мастерство и горячее желание творить на основе своих идейных и эстетических взглядов. Молодой современник А.Пушкина, талантливый соратник по перу Дмитрий Веневитинов, писал: «Истинные поэты всех народов, всех веков были глубокими мыслителями, философами и, так сказать, венцом просвещения». Вещие слова! В этом отношении подлинного творца искусства можно сравнить с озером Байкал, куда впадают десятки рек и откуда вытекает лишь одна мощная Ангара, на которой построена гигантская Братская ГЭС. Воистину нет и не было великих мастеров слова с ограниченным кругозором. - К сожалению, некоторые наши писатели, опубликовав пару вещей, уже считают себя живыми классиками и ищут место для своего будущего памятника, перестают над собой работать. - Поэтому нет ничего удивительного, что их произведения анемичны, лишены глубоких оригинальных мыслей. Как говорил Горький, любой из нас может написать одну-две интересные книги, ибо жизнь каждого человека сама по себе интересна, необычна, неповторима. Но когда заканчивается этот жизненный багаж, начинается настоящий экзамен для пишущего. Правда, бывают исключения, но в принципе М. Горький прав. А вообще-то по-божески одаренный человек — это своеобразный легендарный Меджнун, безумно влюбленный в свою Лейли: у него должен быть свой мир, свое кредо и т.д. И он должен быть верен им всегда, даже тогда, когда его поведут к гильотине или доведут до самосожжения. «Ведь если я гореть не буду, и если ты гореть не будешь, и если мы гореть не будем, так кто же рассеет тьму», — заявил турецкий поэт Назим Хикмет, обращаясь ко всему миру. Вот в таком горне священного огня рождаются бессмертные творения человеческого гения. - Как вы представляете сегодняшнюю дагестанскую литературу, в частности, поэзию Дагестана? - В целом дагестанская поэзия яркая, самобытная, со многовековой историей и выдающимися достижениями; она занимает достойное место на Парнасе. А вот о сегодняшней дагестанской литературе говорить не могу, ибо судим лишь по тем вещам, которые нам доступны через переводы на русский язык. Более того, ныне не все талантливые произведения на национальных языках удостаиваются такого внимания, да и не все переводы бывают удачными. Лучше поговорим о лезгинской поэзии. - Кстати, каков ее уровень сегодня на ваш взгляд? - Тут однозначного ответа нет. С одной стороны, мы видим блестящие образцы поэтического искусства мирового уровня, даже на зависть знаменитым кубачинским златокузнецам, с другой стороны, - настоящее половодье. Все сочиняют стихи — от школьника до профессора, от доярки до госчиновника. - Разве это плохо — сочинять стихи? - В принципе в этом нет ничего плохого, предосудительного, если бы они знали, что такое поэзия, что их «шедевры» только увеличивают количество мусора не только на свалках истории, но и в умах неопытных, непросвещенных читателей. Что касается наших так называемых состоявшихся поэтов (правда, тут особая когорта), то у них настоящая лихорадка, какое-то непонятное соревнование: выпускают, как по конвейеру, пухлые, толстые тома, куда включают все, что есть под рукой. Поэтому такие фолианты напоминают холодные, грубые, неотшлифованные льдины во время весеннего паводка. А вот творческое наследие нескольких десятков дореволюционных поэтов-классиков до сих пор не издано отдельными книгами. Тут, как говорится, комментарии излишни. - Как вы думаете, каковы причины такой нездоровой атмосферы в поэзии, литературе в целом и печатно-издательском деле? - На это есть объективные и субъективные причины. Они общеизвестны. Главная из них: невиданная разруха в стране и в головах, полнейший хаос во всех сферах общественной жизни. В чем дело? Мы не смогли дать силу праву и дали силе право. Отсюда и нескончаемая вакханалия, да еще с кровавыми оргиями. Поэтому такие общественно-значимые эстетические и нравственные категории, как «возвышенное» и «эстетическое», «добро» и «справедливость», «честь» и «совесть» и др. перестали существовать или приобрели новое обличье. Когда подлинные критерии утрачены и профессиональная критика превратилась в лакейски услужливую, то не может быть и речи о подлинном расцвете литературы, в частности и поэзии. Яснее ясного, у эпохи без больших целей нет и большого искусства. Сиюминутные меркантильные интересы не рождают великие произведения. Но сейчас, слава богу, происходят определенные позитивные сдвиги в стране и в общественном сознании. Но этого пока не видно ни в произведениях писателей, ни в отражении СМИ. Возможно, это еще не стало устойчивой тенденцией к позитиву. - В этой связи, как вы думаете, зависит ли появление художника от общественно-экономической формации? - Во-первых, человек с самого рождения является художником по своей природе и старается жить по законам красоты, т. е. облегчает себе жизнь, оберегает, улучшает и умножает ее богатства. В первобытном обществе, безусловно, были свои замечательные художники (изумительные наскальные рисунки чего стоят!). Но в современном понимании большой художник может появиться в обществе больших возможностей и условий для профессионального роста и реализации своих творческих идей. В аквариуме и пруду недолго проживут белая акула и голубой кит. Да и что за жизнь будет у них?! Вряд ли певец Майкл Джексон в XIX веке без телевидения и кино имел бы такой успех, какой имеет сейчас, даже после смерти. Подобных примеров уйма. Спору нет, у каждого исторического периода свои духовные, идеологические потребности, свои идеалы красоты, свое понимание смысла жизни и назначения человека. Но одно остается незыблемым: человек как венец природы, как ее высшее творение и достижение должен жить по-человечески и творить в человеческих условиях. Увы, пока нам до этого еще очень далеко. - Какова преемственность лезгинской поэзии? - У нас до сих пор нет полной научно обоснованной истории лезгинского народа. Как богиня Исида, мы собираем кусочки нашей истерзанной истории. Без знания прошлого своего народа трудно говорить о его менталитете, философии, духовных ценностях и завоеваниях. Тем не менее, сегодня мы уже знаем, корни нашей культуры уходят в седую древность. Лезгины внесли свою лепту в сокровищницу человечества. Как пример можно привести танец лезгинка, который покорил весь мир. Это касается и поэзии. Пусть Сулейман Стальский не читал притч пророка Сулеймана (библейского Соломона), не слышал его знаменитые изречения, но как много общего у этих двух ярчайших светил-тезок: та же житейская мудрость, прозорливость ума, глубина мысли, афористичность языка... Очевидно, преемственность культуры, литературы постигается посредством генетической памяти. Кто знает, откуда и какая преемственность в наших генах! С. Стальский, возможно, не был знаком и со всей предшествующей литературой лезгин, начиная с Давдака, Низами, Хагани, К. Мелика и др. Но он дышал тем же воздухом, пил из тех же родников, слышал те же песни, что и они. Преемственность поэзии в ее сути — служении народу и Родине. Например, образ народного героя, защитника земли Шарвили для лезгина ассоциируется с богатырем на коне и с мечом в руке. Так воспринимали его до нас, так будут воспринимать его и будущие поколения. - Азиз муаллим, разве общественно-политическая атмосфера тех или иных эпох или какого-то конкретного исторического периода не влияет на общий тонус, настрой поэзии, на её, так сказать,.. - «Кровеносную систему»… - Пожалуй, и на «кровеносные сосуды», если так можно выразиться? - Влияет, разумеется. Это аксиома. Даже тогда, когда в соседнем дворе пожар или жарят шашлыки, до нас доходят и едкий дым пожара, и опьяняющий запах шашлыка. Всё в этом мире взаимосвязано и взаимозависимо. Состав, цвет и вкус воды, например, у истоков Волги и у её устья, скажем, возле Астрахани не одинаковы. Река по пути своего следования за счет притоков «растёт», обогащается и качественно меняется (не говоря уже о человеческом факторе: загрязнениях, отравлениях и т.д.). Тем не менее вода, что была у истоков реки, не исчезает, доходит в общем потоке до пункта своего назначения, т.е. впадает в Каспий. Иными словами, суть, первооснова сохраняется, а мы часто, к сожалению, обращаем внимание на пену, на внешние атрибуты, хотя в принципе не должны скидывать их со счетов как часть нашего бытия, течения жизни. Так и в науке, и в искусстве. Хотя и там, и тут есть своя специфика. - Нельзя ли пояснее, поподробнее? - В науке, чтобы шагнуть в непознанное, надо знать, что уже сделано до тебя и что остается неизвестным или нуждается в пересмотре, в переосмыслении. Вот очевидный факт, знакомый каждому школьнику – старшекласснику. И.Ньютон разложил белый солнечный свет на спектр и положил начало спектроскопии. Через пару столетий Г.Кирхгоф и Р.Бунзен установили, что с помощью спектроскопии можно определить химический состав различных веществ. Так возник спектральный анализ. А в 1913 г. Нильс Бор доказал, что спектры атомов неразрывно связаны с их строением, за что в 1922 г. получил Нобелевскую премию. Ныне спектроскопия и спектроанализ играют исключительную роль в изучении макро – и микромира, а также в решении многих и многих практических задач. Однако специфика науки такова, что, с одной стороны, найденное когда-то рациональное зерно не отбрасывается, а сохраняется и получает, как мы увидели, своё дальнейшее развитие, с другой стороны, новое открытие может внести свои коррективы или нанести сокрушительный удар по имевшимся ранее понятиям и суждениям о тех или иных предметах, явлениях. Свидетельством тому – блестящее открытие Коперника, который не оставил камня на камне от представления Птолемея о геоцентрической системе строения Вселенной. - Вы так подробно и убедительно рассказали о науке… А как в искусстве? - В искусстве творческая деятельность неповторима и уникальна. Поэтому в процессе своего развития и совершенствования искусство не отвергает, не отказывается от достижений прошлого. Наоборот, мы восхищаемся и преклоняемся перед творцами непревзойденных шедевров, как Гомер, Низами, Леонардо да Винчи, Чайковский и др. Более того, стараемся проникнуть в их творческую лабораторию, чтобы выяснить, в чем секрет долговечности и незыблемости их творений. Теперь даже доморощенному мулле ясно, что рано или поздно открытия Архимеда, Галилея, Кеплера и др. титанов могли бы совершить и ученые, но симфонии Бетховена или стихи нашего классика Етима Эмина не были бы без Бетховена и Е. Эмина, потому что они неповторимы. Вот так отдавая должное прошлому, сохраняя его бесценное наследие как зеницу ока, а не разрушая (как это делают ныне горе-архитекторы под давлением бизнесменов и коррумпированных чиновников) и создавая рядом со старым своё новое, мы укрепляем связь времен и культур, расширяем и обогащаем свои представления об истории родины и человечества и – что очень важно! - добиваемся единства реального и идеального, гармонизации общества и личности. Вот это и есть мерило высокой цивилизованности и крепкого, долговечного счастья любого этноса на земле. - Когда мы говорили о влиянии общественно-политической атмосферы на общий тонус поэзии, вы вскользь упомянули и о человеческом факторе, т.е. о загрязнениях, отравлениях. Разве нечто подобное не происходит в литературе, искусстве? - Да, бывают своеобразные отравления, загрязнения и в мире прекрасного, но это не закономерность, а носит временный характер, что и случилось, например, с арузом в лезгинской литературе. Аруз – метр арабской поэзии, основанный на чередовании долгих и кратких слогов, которые в свою очередь связаны с долготой и краткостью гласных. Впервые аруз был выработан и систематизирован в 8 в. ученым Халил ибн Ахмедом из г. Басры, установившим 15 основных видов аруза. Позднее к ним было добавлено еще 4 вида. Аруз стал и метрикой персоязычной поэзии, поскольку соответствует природе и духу этого языка. А вот тюркоязычная классическая поэзия, заодно и дореволюционная лезгинская поэзия, на мой взгляд, изрядно пострадали от аруза, ибо эта метрика по своей сути чужда этим языкам, так как в этих языках гласные по долготе не различаются. Дело в том, что поэтический фольклор лезгинского, соседнего азербайджанского, да и многих тюркоязычных народов, таких, как казахи, татары, узбеки, туркмены, турки и др. основан на слоговой – силлабической метрике безотносительно к месту ударения в том или ином слове (у тюркоязычных народов эта система называется «бармак»). Авторитет арабской и персоязычной литературы был настолько велик, что даже выдающиеся представители тюркоязычной поэзии оказались во власти аруза (Навои, Махтумкули, Физули и многие другие). - И лезгинские тоже? В чём это выражается? - Поскольку почти все видные лезгинские поэты прошлого писали и на арабском, персидском, тюркском языках, они постарались приспособить некоторые модели аруза к лезгинскому стиху. С этой целью они (Етим Эмин, Рухун Али, Мирза Али Ахтынский и другие) вводили в лезгинский язык много арабских и персидских слов, которые от природы имеют долгие и краткие гласные. Что касается своих родных слов, то часто поэтам приходилось искусственно удлинять гласные, чтобы приспособить их к размеру стиха. Тут мы подошли к очень важному моменту. Как известно, Сулейман Стальский никогда не был ашугом, но, как ни странно, все, в том числе и М. Горький, считали его таковым, т.е. народным поэтом–певцом. Конечно, это было досадное заблуждение. Об этом четко и ясно было сказано в работах многих литературоведов, в том числе и ваших. Но остается невыясненным, почему Сулейман при чтении своих произведений прибегал к напевности. Дело в том, что С.Стальский как большой знаток восточной поэзии и творчества своего учителя Е.Эмина, был околдован чарами аруза. Мы уже говорили об особенностях аруза, тем не менее, хочу еще раз подчеркнуть, что эта метрика, как и античное квантативное стихосложение, основана не на чередовании ударных и неударных слогов, а на долготе и краткости гласных, на чередовании долгих и кратких слогов, что создает определенный речитативный напев, своеобразную музыку. И С.Стальский, естественно, при чтении своих стихов вынужден был считаться с канонами аруза и соблюдать их. А слушателям казалось, что он поет. Раз поет – значит, ашуг. К сожалению, эта крайне примитивная, обывательская точка зрения то и дело дает о себе знать в устах тех или иных титулованных попугаев во время официальных мероприятий, что не делает им чести. Слава богу, лезгинская поэзия давно вырвалась из стального капкана аруза, живет, так сказать, своей полнокровной жизнью в соответствии с нормами родного языка, осваивая все новые и новые пласты народной жизни, обогащая и развивая даже мировую стихосистему. - Раз аруз стал «персоной нон грата» и покинул пределы нашей поэзии – это уже история, хотя он оставил не очень приятные воспоминания о себе. Что вы скажете о тех, кто в той или иной форме ратует за «чистое искусство», как бы заявляя своим творчеством: в вопросах, касающихся общественной жизни, политики, науки, морали «моя хата с краю»? Не является ли и это своеобразным «засорением», «отравлением» нашей поэзии и искусства в целом? - Когда над тобой парят орлы и поют жаворонки, не только в лесу или саду, даже на подоконнике дома чириканье воробьев не производит впечатления. Да, воробьев много и они делают много полезного, а тех, кто занимается чистоплюйством в искусстве, особенно у нас в Дагестане, можно посчитать по пальцам. Пусть эти господа как в Махачкале, так и в Москве и других крупных городах необъятной России крутят заезженные пластинки. Что толку? В принципе они не делают никакой погоды в искусстве; они просто одержимы тщеславием и тратят свое золотое время на всякие безделушки и, как говорится, пудрят мозги определенной части молодежи, причисляющей себя к рафинированным снобам, и скучающим особам в фешенебельных хоромах, подражая великосветским дамам недалекого прошлого. Вот вся их аудитория. Ей – ей, по – человечески мне их жалко. Они как малыши со своими игрушками в детской комнате. А там много ли зрителей, кроме родителей и членов их семьи. Правда, кое–кому из новоявленных эстетов удается с помощью спонсоров даже выпускать книги, организовать выставки, давать концерты и т.д. и т.п. Но великая мудрость жизни заключается в том, что подавляющее большинство людей очень хорошо представляет, какая разница между светом свечи и сиянием солнца. - Ну а если заглянуть вглубь проблемы – на гносеологический источник… на социальный источник? - Эстетические концепции «чистого искусства» или «искусства для искусства», как видно из самих названий, утверждают самоценность и автономность художественного творчества. Их апологетам и радетелям насущные интересы народа, фигурально говоря, до лампочки. Полная аполитичность, подчеркнутая индеферентность к актуальным темам, пресыщенный эстетизм, стремление к сугубо формальным внешним эффектам – вот кредо их творчества, основы их мировоззрения. Спрашивается, где «корень зла»? Социальный источник теорий «чистого искусства», как верно определил в своё время Плеханов, - «безнадежный разлад» художников с окружающей их средой. Поэтому к оценке многоликого «чистого искусства», его различных «нарядов» и «фортелей» важно подходить конкретно - исторически. Если одни варианты «чистого искусства» возникли, скажем, в период разложения общественных систем и классов, уходящих с исторической сцены (эллинизм, упадок Римской империи, маньеризм и т.д.), то другие появились на свет божий как протест против господства буржуазной пошлости в официальном искусстве (Т. Готье, Ш. Бодлер, О. Уайльд и др.). Есть и третьи, четвертые и другие разноцветные варианты, возникшие в XIX - XX веках. Как ни парадоксально, всем этим вариантам «чистого искусства» характерна иллюзия, будто только в сфере «чистого искусства» возможны личная независимость художника и свобода художественного творчества. - По логике наших рассуждений получается, что всякие концепции «чистого искусства» родились и размножались только на Западе, начиная с Уральских гор. Тогда что было на Востоке до Уральских гор? - Нет, совсем не так. Мир многомерен; в нем много контрастного, противоборствующего. Потому-то гениальный диалектик Гегель сказал: «Противоречие ведет вперед». «Чистое искусство» как особая разновидность эстетической культуры существовало в той или иной степени с древнейших времен во всех цивилизованных странах. Я бы сказал, с момента возникновения частной собственности, разделения общества на антагонистические классы. С веками «чистое искусство» вышло из зачаточного состояния, как и все виды искусств, выросло, окрепло и стало громко заявить о себе, о своих задачах и требованиях. В разных странах по-разному. В зависимости от исторической обстановки и общественного сознания. Пока оставим в покое особенности «чистого искусства» в Китае, Индии, Японии и др. странах Востока. Это огромная тема; невозможно осветить в одной беседе все аспекты ее; просто застрянем в теоретических джунглях. Лучше поговорим хотя бы в общих чертах о тех «метаморфозах», которые произошли в поэзии самого близкого нам по всем параметрам региона – Ближнего и Среднего Востока. - Почему именно в поэзии? - Давно уже не секрет, что в различные исторические эпохи отдельные виды искусства развиваются неравномерно и не занимают одинакового места в жизни общества. Если на Западе до эпохи Возрождения господствовали такие виды искусства, как архитектура, скульптура и живопись (Древняя Греция, Италия и др.), а литература занимала арьергардное положение, то на Востоке на переднем крае были поэзия и архитектура, а роль живописи и скульптуры была крайне ограничена, прежде всего из-за строгой регламентации и наложения религиозного запрета. Поэтому эти виды искусства были далеки от живой стихии жизни. Что касается поэзии, то одно перечисление имен таких титанов художественной мысли, как Рудаки, Фирдоуси, Низами, Саади, Хафиз, Навои, Хайям, Джами, Руми и многие другие, говорит о том, на какой высоте находилась поэзия на Востоке в средние века. Воистину поэзией занимались, интересовались почти все слои населения, начиная с царей и кончая ремесленниками. - Тогда какие же «метаморфозы» произошли с поэзией? - Дело в том, что письменная поэзия из-за поголовной безграмотности и дорогостоящей рукописной книги не была доступна крестьянским массам. Деревня наслаждалась собственным, т.е. народным творчеством и ашугской поэзией, которая, кстати, впоследствии оказала большое плодотворное влияние на письменную поэзию. В таких условиях одаренный юноша, пишущий стихи, мог делать карьеру поэта лишь при дворе какого-нибудь султана или эмира. А те в свою очередь держали целый штат поэтов во главе с поэтом-лауреатом. В их обязанность входило прославление и описание «подвигов» и «доблестей», походов и попоек феодального правителя и его приближенных. Царствующие особы на поэтов смотрели как на своих слуг и те получали соответствующее вознаграждение за свои труды. А труды должны быть достойными слуха просвещенных монархов и придворных сановников. Поэтому на пышных дворцовых приёмах (дарбарах) нередко происходили поэтические состязания, где поэты, как гладиаторы, убивали друг друга, конечно, не мечом, а словом, неожиданным и острым, как меч, демонстрируя своё превосходство над остальными. При дворах «хорошей поэзией» считалась та, которая была предельно «ученой», с бесконечно усложненными экстравагантными образами, доходящими до абсурда. Вот такое цветистое словоизвержение, «мозговая игра», трюкачество превратили придворную поэзию в пустую забаву. Как видим, этот восточный вариант «чистого искусства» был создан по инициативе самой правящей верхушки, которая оказывала ему всяческую поддержку, попутно строго наказывая тех, кто собирался выйти из «золотой клетки» двора или выражали в своих произведениях свободолюбивые мысли. - А если конкретно?.. - Этот список огромен, назову лишь некоторых. За сочувственное отношение к керматскому движению, проповедовавшему имущественное равенство, изгнали из дворца Саманидов уже немощного старца, «Адама поэтов» Рудаки. За крамольные идеи был ввергнут в тюрьму Хагани. Содрали живьем кожу с Насими. Выкололи глаза Саиду Кочхюрскому. Отрезали язык Мискин Вели… При всем достатке, материальном благополучии несладко жилось и тем великим поэтам средневековья, которые не служили при дворе. Почти все они посвящали свои произведения сильным мира сего. Это неспроста. Но, несмотря на всякие жуткие, драконовские меры, далекая от народа, от правды жизни, придворная поэзия была обречена на вырождение, что видно хотя бы на примере касыды. Будучи самым распространенным видом поэтической формы, восхваляющим в основном победы властителей и служащим их политическим целям в X-ХI веках, касыда уже к XIII веку превратилась в головоломный кроссворд, совершенно лишенный содержания (к примеру, касыды знаменитых персидских поэтов Салмана Саведжи, Ахли Ширази и др.) Надо отметить, что аристократические представления «о хорошей поэзии», выработанные в средние века, совсем не исчезли, наоборот, приобретают новую силу, особенно там, где сейчас существуют тоталитарные режимы и курят фимиам всем тем, кто стоит у пульта управления и имеют банковские счета. В такой общественно-политической обстановке риторика цветет пышным цветом и панегирическая поэзия устанавливает свою гегемонию на идеологическом фронте. Всё это в прямой мере было присуще и советскому искусству, особенно в 30-50 гг. ХХ века. К сожалению, рудименты и ныне дают о себе знать. В том числе и лезгинской поэзии. - Хотя бы отдельными штрихами мы уже определили, когда и как возникло так называемое «чистое искусство» на Западе и Востоке. То, что в России, в том числе и в Дагестане «чистое искусство» возрождается, в нашей беседе было отмечено. А вот причина этого возрождения в чем заключается? Где зарыта собака? - Всё на поверхности. Зарытого ничего нет. После развала СССР произошло крушение не только общественно-политической системы, но и социально-этических убеждений человека. Народ до сих пор в шоке. Люди лишились мощных стимулов сознательной деятельности. Горько сознавать, что нынешний режим в стране не в силах выдвинуть идеалы, которые бы воодушевили массы, тоже эстетически чувствующие жизнь. Они хотят наслаждаться прекрасным, а что им предлагают «власть имущие» через газеты, радио, телевидение, литературу… Одни мерзости, убивающие в человеке все человеческое, бросающие его на четвереньки, превращающие его в подлеца. Кстати, в свое время в США был в моде «кодекс подлецов» (думаю, он там и сейчас популярен). Вот согласно этому кодексу, самое прекрасное то, что пахнет бизнесом: мол, добывай деньги любой ценой; делай карьеру и на своем пути топчи тех, кто ниже; интригуй против равных; льсти вышестоящим и живи по формуле: «После меня – хоть потоп». Разве этот зловещий «кодекс подлецов» свободно не гуляет по просторам России?! Таким образом, с одной стороны, девальвация высоких истин, неприятие действительности с ее «свинцовыми мерзостями» (М.Горький), приводящими к деградации и даже к дегенерации личности, тоска по духовным идеалам прошлого, с другой стороны, неприкрытый паразитизм, разгул страстей и разложение нравов общества, особенно в верхних эшелонах власти – вот что становится благодатной почвой для возникновения всяких концепций и вариантов «чистого искусства». Как известно, в заброшенном хозяйстве каждому сорняку вольготно живется. - Выходит, есть необходимость в государственном регулировании процессов в искусстве? - В искусстве нет, в жизни да. Когда в жизни будет порядок, она сама внесет свои коррективы в искусстве. Восточная мудрость гласит: если во главе каравана окажется сова, то она караван приведет к развалинам. Сказано крепко, хотя бедная сова не заслуживает такой несправедливой оценки: она живет не только в развалинах. Но в этом изречении есть свой резон: успехи в делах любого ранга во многом зависит от того, кто стоит у руля. Совершим небольшой экскурс в историю. Во время монгольского нашествия правитель Фарса Атабек Абубекр выплатил монголам большую сумму золота и спас Фарс и его жителей от варварского погрома. В ХIII веке Фарс с его столицей Ширазом оставался единственным безопасным уголком, куда стекались ремесленники, ученые, поэты и т.д. с разгромленных монголами мест. Шираз – один из древнейших городов Ирана в те времена был заметным культурным центром на Ближнем Востоке. Здесь почти все мастера изящного искусства получили самое главное – покой и свободу. Поэтому многие поэты, в том числе и знаменитый Саади, неоднократно превозносили Абубекра в своих касыдах как справедливого и мудрого царя. - Как мы знаем, вся предшествующая культура создает питательную среду и унавоживает почву, пригодную для прорастания новых культурных всходов. В этой связи, если сравнить время Советской власти с нынешним… - В принципе Вы правы: сегодняшнее является продолжением и развитием вчерашнего. Но законы общественного развития, в том числе и культуры, резко отличаются, скажем, от законов биологической эволюции. Исторический прогресс происходит по объективным причинам в силу неодолимости нового. Разве вся предшествующая культура была настолько демократичной, прогрессивной, что она создает, как Вы выразились, «питательную среду и унавоживает почву, пригодную для прорастания новых культурных всходов»? Нет, конечно. Мы живем в классовом обществе; почему-то об этом вслух уже не говорят, будто кто-то наложил табу. Поэтому необходимо отличить культуру буржуазного общества от буржуазной культуры. Ведь не по щучьему велению и заячьему хотению появились такие стадии и формы модернизма, как декадентство, авангардизм и прочие «измы». Культура – явление историческое, и к ней надо подойти конкретно-исторически, с учетом всех плюсов и минусов, отделяя зерна от плевел. Я сторонник того, чтобы и в безобразном, низменном найти прекрасное, возвышенное, если сие там есть. В этом отношении в книге Низами Гянджеви «Сокровищница тайн» есть очень поучительная притча об Исе. После долгих скитаний пророк Иса (Иисус Христос) оказался на базаре, где вокруг павшей собаки стояла толпа людей. И каждый из них поносил падаль, как мог. Но «Иса понимал, - пишет Низами, - что людская толпа не права. И сказал не о мрачном – о светлом сказал он слова». Что это за светлое? Пророк обратил внимание прохожих на белоснежные зубы собаки, которые «прекраснее светлых жемчужин». Люди улыбнулись и «блеснули их зубы от света услышанных слов». Низами говорит, что в злоречии мало прока, во всем дурном можно увидеть хорошее, надо только иметь желание и смотреть в оба. - Еще и еще раз убеждаемся, что проблема прекрасного существовала во все времена, и каждый был не прочь мерить ее на свой аршин… - Совершенно верно. Но прекрасное – коренная категория эстетики; без раскрытия сущности прекрасного, в отрыве от прекрасного всякие разговоры об общих законах искусства, о природе творчества или о каком-нибудь эстетическом явлении превратятся в болтовню схоластического пошиба. Тем не менее, начиная с Платона, Аристотеля, в истории эстетических учений столько различных, порой противоположных решений, оценок, мнений о прекрасном, что даже такой могучий художник и мыслитель, как Лев Толстой в своей работе «Что такое искусство?» пришел к выводу о невозможности и ненужности определения прекрасного. Но это полбеды. Многие течения буржуазной эстетики рьяно отрицали существование прекрасного в жизни, выхолостили положительное содержание из учения о прекрасном; всячески защищая и рекламируя теории «чистого искусства», они утверждали, что прекрасное наблюдается только в искусстве. Вот почему в первые годы Советской власти категория прекрасного не только осмеивалась, а подверглась настоящему остракизму со стороны определенных нигилистов от эстетики, объявляя прекрасное – атрибутом буржуазно-аристократической художественной культуры. -Тогда же не было единого писательского Союза со своим твердым уставом… - Тогда литературная обстановка была настолько сложной, противоречивой, что в одной только Москве насчитывалось свыше 30 писательских группировок, объединений, школ с различными эстетическими программами: Пролеткульт, РАПП, ВОКП, футуристы, имажинисты, лефовцы, конструктивисты и т.д. Из них самыми массовыми организациями были Пролеткульт и РАПП. В их рядах находилось немало бойких, энергичных мастеров слова, вышедших из рабочей среды. Собственно, они и делали большую погоду в литературе. Однако у них были превратные представления о художественном творчестве как прямом выражении классовой идеологии. Более того, объявляя себя ультрареволюционными новаторами, они яростно обрушились на классическое наследие, во всю старались свести его значение к нулю. А небезызвестный пролетарский поэт В.Кириллов, войдя в раж, написал крайне одиозное стихотворение – манифест «Мы», где есть такие кощунственные строки: «Во имя нашего Завтра – сожжем Рафаэля, Разрушим музеи, растопчем искусства цветы». Хотя эти бредовые идеи «убийц красоты» не получили широкой поддержки со стороны официальных кругов и литературной общественности, они оказали зловещее влияние на общий климат духовной жизни страны. Достаточно вспомнить, как у нас в Дагестане, в том числе и в Юждаге, под флагом борьбы с религией, с пережитками прошлого расправились невежественные ура-патриоты и перестраховщики с редчайшими книгами и рукописями старины светского содержания. У них была потрясающая логика: раз алфавит арабский – значит, религиозная штука, и потому-де подлежит уничтожению. По рассказам очевидцев, из мечетей и частных библиотек были изъяты горы литературы, и даже в сырую погоду в открытом виде, не прикрыв ничем, увезли их на грузовиках черт знает куда. И какова их судьба – неведомо никому. Воинствующий материализм нагнал такой страх на научную и творческую интеллигенцию, что в первых орфографических словарях на лезгинском языке нет ни одного слова, так или иначе связанного с исламом, теологией, да с религией вообще (к примеру, «бог», «ад», «рай» и т.д.). Если бы неистовый гуманист Средневековья Эразм Роттердамский был жив и стал свидетелем этих «чудес», то он непременно написал бы очередную «Похвалу глупости». - Это же дикость! На такое глумление способны только маразматики… Разве это не извращение политики Советской власти в отношении религии, духовной культуры прошлого? - Тут гораздо сложнее. «Когда раб превращается в господина на один день, то в этот день неограниченно властвуют грубые инстинкты», - писал еще К. Маркс. Вот эти фанатики, по сути дела вчерашние рабы с партбилетами, отравленные угаром классовой борьбы и окрыленные первыми победами новой власти, были убеждены в правоте всех своих деяний. Ведь они шли на штурм бастионов царизма с песней «Интернационал», где прямо сказано: «Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем Мы наш, мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем». Вызывает недоумение непоследовательность и завуалированность некоторых решений Советского правительства. Например, в обращении «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» (1917) говорилось: «Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно… Ваша судьба в ваших собственных руках». Тем не менее, церковь была отделена от государства и она не имела права вмешиваться в государственные дела и оказывать влияние, скажем, на народное образование. Более того: мы требуем, писал Ленин, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, но никак не можем считать религию частным делом по отношению к нашей собственной партии. Провозглашенная в нашей стране свобода совести предполагает как свободу вероисповедания, так и свободу борьбы с религией. Тут вроде бы все понятно. Но непонятно, почему служители культа и масса верующих людей лишены этой же «свободы борьбы» за свои идеи, цели и задачи? Я это говорю ради справедливости, а не потому, что отстаиваю интересы церковников. Вовсе нет. Я атеист, вслед за великим древнегреческим поэтом-трагиком Эсхилом готов тысячекратно повторять: «Ненавижу всех богов!» В результате такой непоследовательной, двойственной политики Советского правительства никакой свободы вероисповедания в стране фактически не было и не могло быть. А вот узаконенная и обласканная сверху «свобода борьбы с религией» послужила и разрушительной программой, и охранной грамотой, и своеобразной индульгенцией для тех, «кто умеет за каждой мелочью Революцию Мировую найти» (А. Безыменский). -Как ни странно, вся история народных бедствий свидетельствует о том, что многие несчастия на земле произошли из-за невежества, в первую очередь, венценосцев. -Только почему-то крупнейшие промахи правителей, вызванные их невежеством и пагубно отразившиеся на судьбах тысяч и тысяч людей, мы часто выдаем как досадные ошибки. Без учета социально-исторической обстановки, уровня культурного развития народа, его политического сознания, высказанное вождем, тем более кумиром, слово во всеуслышание в революционно-накаленной стране подхватывается широкими массами и становится чудовищной всесокрушающей силой, как неосторожный крик в горах, порождающий огромный обвал, сметающий на своем пути все и вся. В этом отношении, как мне кажется, больше чем прав древний китайский философ Конфуций: «В стране, где есть порядок, будь смел и в действиях и в речах. В стране, где нет порядка, будь смел в действиях, но осмотрителен в речах». Это изречение касается, прежде всего, первых лиц любого государства, где нет порядка, и большинство народа еще не держало «Букваря» на руках. Если бы эта мудрая сентенция Конфуция находилась в арсенале государственной политики Советской власти, думаю, многие церкви, мечети, храмы и другие культовые здания не были бы снесены с лица земли, а сохранились бы как памятники национального зодчества и свидетели духовной жизни предшествующих поколений. А те здания, что чудом уцелели, были преобразованы в клубы, склады, конторы, артели и т.д. Как видим, не «вся предшествующая культура создавала питательную среду и унавоживала почву, пригодную для прорастания новых культурных всходов». Но будем объективны: несмотря на все и всякие зигзаги и гримасы времени, то положительное, что сделала Советская власть в неимоверно трудных условиях за короткий срок, в частности для национальных окраин бывшей Российской империи, не имеет аналогов в мировой истории, начиная аж со времен Перикла. По официальным данным, накануне Октябрьской революции, примерно три четверти всего взрослого населения России не умели ни читать, ни писать. Особенно много неграмотных было в национальных регионах. У нас в Дагестане они составляли 90%. Поэтому сразу же после установления Советской власти была разработана специальная программа культурного развития населения страны. В острой борьбе с клерикалами открыты светские школы и курсы по ликвидации неграмотности. Плата за обучение отменялась. Основывались газеты, журналы. Начали функционировать библиотеки и музеи… - А сколько появилось новых фабрик и заводов, новых городов, новых отраслей промышленности… - В результате этих и других преобразований были созданы непреходящие ценности в области духовной и материальной культуры. С одной стороны, безмерная классовая ненависть, тягчайшие материальные лишения и бедствия, а, с другой стороны, пафос созидания, революционный энтузиазм народных масс – героический дух новой жизни не мог не повлиять на мироощущение передовых мастеров изящного искусства. Среди них не только маститые русские художники слова (А. Серафимович, Д. Фурманов, Д. Бедный, А. Фадеев, В. Маяковский, В. Брюсов и др.), но и выдающиеся национальные писатели: таджик Садридин Айни, украинец Павло Тычина, армянин Акоп Акопян, грузин Галактион Табидзе, белорус Янка Купала, лезгин Сулейман Стальский и т.д. Все они радостно приняли революцию и стали активно участвовать в строительстве новой жизни. В этом отношении показателен путь, пройденный В. Брюсовым. Будучи одним из виднейших символистов, он приветствовал «слепительный Октябрь» как самый «торжественный день земли»: «…Всех впереди страна-вожатый, Над мраком факел ты взметнула, Народам озаряя путь», - писал он с чувством национальной гордости о великом международном значении революционного переворота в России. Поэтому, когда в письме М. Горькому С. Стальский говорит, что «наши нищие народы только после революции вышли в люди», что «очень интересно было бы рассказать о том, как получают в наши дни, в нашей стране слепые – зрение, глухие – слух, голые – шубы, забытые – коней, мерзнущие – солнце, старики – молодость. У нас это получается на каждом шагу, и мне обидно, что к этому уже привыкли, этому не удивляются, это забывается», - Гомер ХХ века не кривил душой; он был предельно искренен и честен, ибо говорил в образно-ярком восточном стиле сущую правду. Правда и то, что всякая революция сама по себе – трагедия общенационального масштаба, но и её коренное обновление. Если после извержения вулкана меняется ландшафт земли, то после социальной революции – облик страны и ее духовной жизни. Но доведенная двумя войнами (Первой мировой и гражданской) до полного истощения страна дышала на ладан. В результате экстренно принятых мер, новая власть не только спасла «Россию с сохой» (по выражению Черчилля) от гибели, но и вывела на передовые позиции в мире, превратив ее в великую державу, оснащенную атомным оружием. Успехи были более чем впечатляющими. Буквально во всех сферах общественной жизни: и в экономике, и в социальной жизни, и в науке, и в культуре. -СССР стал самой читающей страной в мире. -Образно говоря, как мощный поток вырывает из цепких объятий земли и уносит тяжеленные валуны, так и Советская власть подняла одаренных личностей из самых народных глубин. Достаточно одного голого перечисления имен таких выдающихся деятелей литературы и искусства, как поэт С. Стальский, композитор Г. Гасанов, певица Р. Гаджиева, художник – скульптор О. Сарыджа и многие другие. Всех не перечислишь. Человек труда, творец красоты был поднят на небывалую высоту. Перед ними были открыты все шлюзы в рамках действующей Конституции. - А сегодня? - Сегодня жизнь пошла кувырком. Все решают деньги. Пророческими оказались слова Цицерона: «Нет ничего святого, чего деньги не могли бы осквернить, ничего столько сильного, чего нельзя было бы осилить деньгами». Страну превратили в огромную ярмарку, где все продается и покупается: не только детские площадки, но и детские внутренние органы. А на бессмертные творения изящной словесности толстосумы и держиморды даже чихать не хотят. Пусть кричит себе сколько угодно и с того света Белинский: мол, литература есть сознание народа, цвет и плод его духовной жизни. Это воротилы и заправилы хорошо знают. Знают они и другие слова Геркулеса русской литературно-художественной критики: «Общество находит в литературе свою действительную жизнь, возведенную в идеал, приведенную в сознание». Зачем им правда?! Зачем им афишировать себя во всей наготе и красе?! Нет, не хотят они, чтобы будущие поколения увидели их «рожи», «ужимки и прыжки», как мартышки из басни Крылова «Зеркало и обезьяна». Поэтому наносят бесконечные, порою нокаутирующие удары по науке, народному образованию, творческим союзам и т.п. Вот красноречивый, но характерный факт. В 1943 году, в разгар Отечественной войны, когда каждая копейка дорога, в Махачкале, при наличии Дагкнигоиздата, было открыто Дагестанское учебно-педагогическое издательство для выпуска учебников, специальной художественной и методической литературы, чтобы обучить горских детей на родных языках. Теперь же какова судьба этого издательства? Его уже попросту нет. Этим все сказано. В состоянии агонии находятся почти все государственные издательства. Вы только посмотрите, какие смехотворные тиражи, гонорары… Прекратили свое существование редакции по национальным литературам. Перестали принимать в Литературный институт им. Горького абитуриентов, пишущих на родных языках. Короче, удивительно тихо, без единого звука литавр и фанфаров идет глубоко продуманный полномасштабный демонтаж всего того, что дает душу и крылья национальной культуре и высокому профессиональному искусству. - Ничего не скажешь: картина крайне неприглядная. На чем же держатся писательские и другие творческие Союзы? Неужели на тех мелких подачках, которые им иногда бросает государство? Но эти припарки никого и не спасают. - Прежде, чем отвечать на Ваш вопрос, хочу рассказать маленькую горскую притчу. Во дворе суровая зима. Кончились корма. Стоит хозяин у изголовья умирающей козы. И говорит: «Не умри, коза, скоро весна придет. Будет свежая зеленая трава». А коза еле-еле дышит и не слышит сладкие увещевания хозяина с растерянным видом. Хорошо, что у умирающей козы есть хозяин, который хоть переживает за нее. А вот у творческих Союзов, как ни печально, нет никакого хозяина. То, что у каждого из этих Союзов есть свой председатель правления, сотрудники аппарата, ни о чем не говорит. Чтобы оправдать свою зарплату, сидят себе в кабинетах, коротают дни, как говорится, без божества, без вдохновения. А так никакой организационно-творческой работы; все намеченные планы остаются на бумаге, потому что связаны буквально по рукам и ногам. Главная причина – нет средств. Я не завидую нынешнему председателю Союза писателей Дагестана Магомеду Ахмедову. Как и все остальные творческие организации в стране, наш Союз писателей сидит на мели. От Литфонда, Бюро пропаганды остались одни названия. А ведь раньше, согласно установленному порядку, писателям выдавали квартиры, машины, путевки в Дома отдыха, санатории и курорты, длительные творческие командировки, оказывали безвозмездную материальную помощь как известным, маститым художникам слова, так и молодым писателям, даже студентам Литинститута им. Горького, особенно перед каждым государственным праздником. Огромное значение имели в нравственном и эстетическом воспитании населения тематические и творческие вечера писателей, их встречи и выступления перед тружениками городов и сел, учащейся молодежи, представителями широкой общественности в клубах, Домах культуры, библиотеках, актовых залах вузов, даже на стадионах. - А Декады литературы и искусства чего стоили в укреплении дружбы и взаимном обогащении культур… - Теперь ото всего этого остались, как говорится, рожки да ножки, будто какой-то невидимый смерч прошел по творческим Союзам и учреждениям культуры. - Думаю, этот смерч имеет свое имя… - Имеет. Его все знают. Это знаменитая «прихватизация». Взгляните, что она сделала с Литфондом, ЦДЛ, Центральной поликлиникой и другими лечебно-оздоровительными учреждениями Союза писателей СССР. А теперь все силы направлены на «прихватизацию» - святая святых писателей – на поселок «Переделкино». Это говорит о том, что наше общество находится на грани экологической катастрофы. Вчерашние горлопаны, которые с пеной у рта кричали о демократии на всех перекрестках, сегодня благодаря «прихватизации» стали мультимиллионерами, захватили бразды правления и поставили общество на колени. Став рабами своих эмоций (большого ума у них нет!), они шаг за шагом методично уничтожают и экологию биологическую, и экологию культурную. Всякие тирады о единстве народа, природы и культуры, о неразделенности мира и красоты – не для их ушей. Ради наживы они продадут и мать родную, и душу свою; кроме денежных потерь иных страданий они не знают. -Нет ли объяснения этому. -Ныне мы являемся свидетелями очередного «кризиса сознания», «кризиса разума», о которых не раз трубили буржуазные социологи в прошлом. Тем не менее, поражает тупоумие современных жирных кротов, их идеологов, которые не знают, что бездуховность – это настоящий Азраил (ангел смерти) для любого общества. К ним как нельзя лучше подходят слова Талейрана, сказанные в свое время про Бурбонов: «Что с ними поделаешь: природа поместила глаза вообще у всех людей спереди, чтобы они смотрели вперед. А у Бурбонов глаза находятся сзади, и они смотрят назад». Видимо, и в России немало наследников Бурбонов и кое-кто из них находится среди тех, кто определяет социально-экономическую стратегию страны. Хочется им сказать: когда общество катится под откос, скорость падения нельзя выдавать за скорость взлета народного хозяйства страны. Это не только аморально, но и крайне опасно как для кучки олигархов, так и для судеб миллионов простых людей, которые едва сводят концы с концами. http://flnka.ru/interview/65-glagolom-zhech-serdca-lyudey.html
|
