Особую зону, как отмечалось выше, в историко-этнографическом отношении представляют Закатальский и Белоканский районы Азербайджана, известные в прошлом под названием Джаро-Талы, Джаро-Белоканы. Описанию этой территории И. Гербером посвящен в немецком тексте специальный параграф, озаглавленный «Nation von Dsahar» («Джарский народ»), в русском тексте — «Джар»(1).

Следует указать, что транскрипция Джар не совсем совпадает с живым произношением аварцев — «Tar» и с традицией — «Чар», «Джары».

Во всех текстах анализируемого источника приблизительно-очерчена территория Джаро-Белокан. Из них читатель узнает лишь, что «уезд» «не малый и состоит во многих деревнях». Эта ставшая стереотипной в устах нашего автора фраза не позволяет уяснить, какие именно селения входили в Джаро-Белоканы.

По данным М. А. Коцебу, в начале XIX в. «пространство земли, занимавшееся жителями Джаро-Белокан, имело около 60 верст в длину и столько же в ширину»(2). На севере Джаро-Белоканы граничили с хребтами гор, отделявших их от территории нынешних Тляратинского и Рутульского районов Дагестанской АССР, к востоку они отделялись р. Капычай от владений Елисуйского султана, их южная граница — реки Алазань и Кизих. С запада «границы чарцов,— пишет М. А. Коцебу,— весьма неопределенны; иные принимают за границу самую Кахетию, другие — урочище Лагодехи, а многие речку Нагнал-Емире»(3). В 1772 г. в рапорте Н. И. Панину капитан Львов писал: «Лезгинский дистрикт, Чар называемой, от Кахетии не более в сорока, верстах отстоит»(4).

Вчитываясь в страницы анализируемого источника, легко улавливаешь, что его автор считает джарцев отдельным народом, который имеет особый язык, не сходный ни с каким другим языком. Это, конечно, явное недоразумение. На самом деле джарцы — аварцы, и говорят они на аварском языке. Кроме того, здесь проживали ингилойцы и мугалы. Если этнографический состав здесь установить очень легко, то определить время образования Джаро-Белокан значительно труднее. Имеющиеся в источниках сведения разноречивы.

Одни авторы, вслед за вышецитированным М. А. Коцебу, склонны считать, что народы, живущие «за первым снеговым хребтом: джурмуты, клейсерухи, калали, мигилиши, известные под общим именем «глуходар» («человек с открытою грудью» — аномалия, примененная к крайне бедному их состоянию, от бедности и скудности произведения земли их в холодном климате), приходили (и ныне приходят) для заработков в Кахетию». Кахетинцы нанимали их для самых тяжелых работ. Со временем число прибывших настолько увеличилось, что, «несмотря на потребность в рабочих, кахетинцы решились вовсе запретить им спускаться на плоскость». На этой почве возникла борьба. «Неизвестно, как долго длилась эта борьба, но последним ее актом была решительная победа глуходар» над соединенными силами царя кахетинского, и с тех пор (600 лет) они господствуют на 2/3 Кахетии(5). Если верить приведенному документу, события, описанные здесь, произошли в XIII в.

В записке «Краткие сведения о Чарской области», составленной в 1831 г. майором Каргоновым, говорится, что «область эта издревле составляла лучшую часть Кахетии, под названием Кухеты. Все жители ее были грузины... джарские лезгины вышли из Аварии и получили свое имя джарцев после водворения своего в Чарах, где они, в первое время поселения, приняли на себя защиту Кахетии... Потом, по прошествии некоторого времени, джарцы, усилясь в своих связях с однородцами и пользуясь тем, что персиане и турки ослабили Кахетию, сделали природных чарских жителей (грузин) себе подвластными»(6).

Еще категоричнее в 1847 г. писал начальник Белоканского округа майор Колобакин: «После разорения Грузии шах Аббасом персидским лезгины спустились с гор и заняли всю Енисель, как ее восточную часть (бывшее Елисуйское султанство), так и западную (бывшее владение Чарское)»(7).

Все эти суждения были представлены в Комиссию по разбору сословно-поземелъных прав местного населения. Любопытно, что члены этой комиссии сделали к указанным документам... следующее примечание: «Из расспросов знающих грузинский язык название «Чар» и «Джар» происходят от грузинского слова «джары» — войско».

Несколько иных взглядов придерживался грузинский царевич Вахушти. В своей известной «Географии» он пишет: «А под горою находится Пипинети, где пятый царь Леван поселил леков, дабы они летом доставляли ему лед с Кавказа, и до Арчила это было так. Затем он стал называться Чары, и (лезгины) превра¬тили его в твердыню и прославились в войне»(8). Д. М. Бакрадзе, говоря об образовании Джаро-Белокан, почти полностью повторяет Вахушти. Он пишет, что название «Джары», данное этой местности при царе Арчиле (1664—1673), некоторые производят от грузинского («джари») — войско, хотя и в летописях, и у Вахушти оно употребляется всегда в форме («дчари»)(9).

Приведенные утверждения едины в одном: аварцы заселили территорию, принадлежавшую ранее кахетинским царям. Но разноречивы утверждения о времени и причинах заселения. Одни относят эти события к XIII в., другие — к XVI, а третьи — к XVII в. Одни авторы говорят об упорной борьбе между аварцами и кахетинскими царями, завершившейся победой первых, после чего будто бы и произошла колонизация края; другие подчеркивают, что авары якобы были поселены здесь самими царями Кахетии для охраны границ или даже для того, чтобы достав¬лять лед кахетинским царям в летнее время. Сами джарцы на вопрос Комиссии по разбору сословных прав, откуда они пришли и как водворились здесь, отвечали: «Известно, что пришли с гор, но кто первый поселился здесь, какие выходцы основали селения — неизвестно. Позже к ним присоединились выходцы из разных мест Дагестана и из Казаха»(10). Поверенные Джара подполковник Магомед Измаилов и другие, «основываясь на изустных преданиях», утверждали, что джарские лезгины пришли сюда с гор и нашли всю здешнюю местность пустой. Не было здесь ни имений, ни жителей, а потому джарские лезгины как победители никого данью не облагали.

Основав сел. Джары, «лезгины стали приглашать к себе на пустопорожние земли жителей из разных мест как мусульманских, так и христианских провинций Закавказья. Всех таких позднейших переселенцев лезгины назвали мугулами»(11).

Эти утверждения, как не трудно заметить, находятся в явном противоречии с вышеприведенными данными. Согласно утверждениям самих джарцев, они поселились здесь неизвестно когда, на землях никем не занятых, и только после этого к ним стала переселяться ингилои и мугалы.

Совершенно противоположных взглядов придерживаются относительно ингилойцев и мугалов представители кавказской администрации. Вышеупомянутый майор Колобакин писал, «что-первобытные здешние жители, или грузины, вскоре по водворе¬нию здесь лезгинского господства приняли мусульманство и названы энгилойцами, и татары, пришедшие из разных сторон,— мугалами»(12). Более решителен в своих суждениях генерал Меликов. В записке, составленной в 1855 г., он отмечает, «что лезгины, завоевав восточную часть Кахетии, подчинили своей власти грузин, а землю их разделили между собой. Впоследствии же этот покоренный народ, сделавшись вполне подвластным лезгинам, силою был принужден оставить христианскую веру и принять мусульманство... С этого времени стали называться енгилойцы — новообращенными... Что же касается мугал, то они суть выселенцы из нынешних мусульманских провинций Закавказского края (имеется в виду Азербайджан.— В. Г.)»(13). Нет надобности доказывать, что эти утверждения порождены классовым и национальным мировоззрением чинов кавказской администрации.

В делах сословно-поземельной комиссии имеются и такие документы, которые иначе освещают этот вопрос. Они свидетельствуют о том, что не было никакой борьбы и что сами жители по причинам, необъясненным в документах, сами переходили на сторону джарских лезгин. Так, поверенные сел. Байдарло «показывали в 1870 г. российскому начальству, что их селение в XVII в. добровольно отдалось под покровительство лезгин. Жители сел. Чобанкель сами отдались под покровительство лезгин»(14). Однако эти сведения легко объясняются, если иметь в виду, что кахетинские крестьяне, подвергаясь жестокой эксплуатации со стороны «своих» феодалов, принимали сторону противоборствующей князьям силы.

Изучению истории Джаро-Белокан немалое внимание уделяла и советская историческая наука(15). Однако проблема эта далека от окончательного решения. Особенно сложен вопрос о времени образования Джаро-Белокан. В силу этого мы оказались вынуж¬денными ограничиться лишь тем, что приведем существующие в исторической литературе на этот счет мнения.

В учебнике «История Грузии» говорится: «В Чары лезгины (точнее, аварцы.— В. Г.) появились в XVI в. Здесь они поселялись с разрешения кахетинских царей и становились зависимыми от них людьми. Особенно усилился приток лезгин в Чары с XVII в., после разорения Кахетии Шах-Абасом, когда дагестанские лезгины обосновались в селениях погибших во время войны или уведенных в Иран кахетинцев. Благодаря покровительству тех же кизилбашских ханов Чары быстро усилились и стали захватывать соседние селения. Вместе с тем Чары стали базой для набегов дагестанских разбойников на Кахетию»(16). Авторы коллективного труда «История Азербайджана» окончательное расселение аваров на территории Азербайджана относят к началу XVII в. «Эти выходцы из Аваристана (в Дагестане),— утверждают они,— стали переселяться в пограничные районы Азербайджана и Грузии еще в XV в. Поводом для этого было приглашение кахетинцев, обращенное к аварам с целью защиты своих границ от неприятелей. В начале XVII в. авары при содействии Аббаса I подчинили себе енгилоев (принявших ислам грузин), мугалов (мусульман-монголов) и остальное местное тюркоязычное население и окончательно утвердились в районах селений Белокан, Джары, Мухах, Талы, Чардахлы, Кавкакчель, Катех, Кашкачей, Сувагилы и др.»(17).

Не вдаваясь в подробный анализ приведенных суждений, отметим, что при сопоставлении не все в них совпадает. Оба текста единодушны в том, что Джары заселялись поэтапно. В остальном сведения обоих текстов различаются. В первом случае авары по своей инициативе поселились в Джарах и стали подданными кахетинских царей, а во втором — они поселились по просьбе кахетинских царей, которые нуждались в охране своих границ. Различна и хронология переселения в Джары аваров.

Оригинальные суждения по интересующему нас вопросу в свое время высказал Е. А. Пахомов. В примечании к «Хронике войн Джара в XVIII столетии» анонимного автора он - писал: «С конца XVI в XVII в. начинаются попытки аварских обществ, в то время живших еще, по-видимому, в сильной чересполосице с грузинскими, высвободиться из-под власти грузинских феодалов. В этой борьбе аварские и грузинские крестьяне являлись естественными союзниками. Под влиянием прилива новых сил из Дагестана организация аварских общин шла быстрее и успешнее и они шли во главе борющейся крестьянской массы, но в то же время все более обособлялись этнически. К исходу XVII и началу XVIII в. грузинские феодалы окончательно теряют влияние на них»(18).

Касаясь вопроса об образовании Джаро-Белокан, И. П. Петрушевский писал, что зимние пастбища, кишлаги горцев Дагеста¬на, находившиеся «на южной стороне Главного кавказского хребта, периодически перекочевывали сюда и при грузинском (кахетинском) владычестве». Это обстоятельство, как и малоземелье, было причиной того, что горцы Дагестана уходили в Кахетию небольшими группами. Имеющиеся сведения не дают возможности говорить о каком-либо их массовом переселении в одно время или завоевании этой территории ими. Несомненно, что аварские общины существовали в Кахетии задолго до XVII в. Они, во всяком случае, существовали здесь до XIV в.(19). И. П. Петрушевский считает, что образование Джаро-Белокан произошло не в результате «быстрого завоевания, массовой миграции в одно время».

«Переход власти от кахетинских феодалов к джарцам был, конечно, переворотом и притом не мирным, но этот переворот был вызван не хищническим вторжением, а перегруппировкой сил внутри правящих феодальных слоев Закавказья». Этому способствовали внешние и внутренние обстоятельства, сложившиеся к тому времени на Кавказе. Борьба шахского Ирана и Османской империи за овладение Кавказом привела к тому, что в ряде мест феодалы-христиане оказались замененными мусульманами или вынуждены были принять мусульманство. В итоге всего этого происходило образование новых феодальных владений. «Нема¬лое значение имело и известное сочувствие аварам (с конца XVII в. открыто ставшим во враждебное отношение к кахетинским феодалам) со стороны закрепощенного грузинского крестьянства»(20).

Мы уже отмечали, что по анализируемому источнику нельзя определить точное число обществ, входивших в Джаро-Белоканы.. Ничего не сказано о численности джаро-белоканских общин в в «Географии» царевича Вахушти. Такие сведения можно по¬черпнуть из «Хроники войн Джара в XVIII столетии». Тщательное изучение ее текста и сопоставление со сведениями, встре¬чающимися в других источниках, не оставляют сомнения в том, что в начале XVIII в. было пять основных обществ: Джарское, Белоканское, Тальское, Мухахское и Дженихское. Кроме того, имелись селения, которые не входили ни в одно общество(21). Правда, И. П. Петрушевский считает, что в первой трети XIX в. всех обществ было шесть: Джарское, Белоканское, Катехское, Тальское, Мухахское, Джинихское(22). Самое могущественное и богатое из них — Джары — объединяло, по данным Коцебу, 29 селений, по сведениям И. П.. Петрушевского,— 21; Белоканское — 4, Тальское — 2, Мухахское — 3, Джинихское — 7.

Установить численность населения Джаро-Белокан в первой четверти XVIII в. не представляется возможным. Разноречивы известия и XIX в. По сведениям М. А. Коцебу, в Джаро-Белоканах был 3721 двор(23). По данным народной переписи, в Закатальском округе проживало 56 802 человека»(24) Из общего числа жителей 56 802 человека ингилоев было 10 220, а мугалов — 12 172, все остальные указаны как аварцы («лезгины»)(25).

В Джарах имя «авар» не было в употреблении. Обычно жителей Джаро-Белокан называли «golodesel» — жители Голоды.

По единодушному утверждению источников, главные селения шести союзов сельских общин являлись «владельческими в отношении других селений». Зависимые селения платили «господствующим обществам не равное число повинностей, а по количеству занимаемых ими земель, садов и шелковичного» производства(26). Но среди всех селений самым главным считались Джары. М. А. Коцебу пишет, что в продолжение нескольких сот лет их господствующее влияние было «столь сильно, что без утверждения их не только султаны Элисуйские не могли всту¬пать в управление по наследству доставшимся владением, но и ханы нухинские нередко ожидали утверждения звания их от Чарцев»(27). Как бы то ни было, подтверждается одно, что в XVIII в. политическое влияние Джаро-Белокан сильно выросло. Джары играли видную роль не только в политических комбинациях феодальных владетелей Закавказья, но к ним за помощью нередко обращалась и правящая верхушка султанской Турции и шахской Персии.

Как указывалось выше, во внутреннем устройстве самих обществ задолго до XVIII в. сложились отношения сюзеренитета, отношения, которые, как известно, ведут к образованию феодальной иерархии. И. Гербер отмечает, что джарцы «имеют между собой старшин и кады, которые ссоры между ними судят и далее им послушны не бывают, ибо всяк сам собою господином...»(28). Получается любопытная картина: старшины и кади, кроме того, что разбирают ссоры, никакой властью не обладают, «ибо всяк сам собою господин». Здесь наш источник допускает несколько ошибок. Прежде всего укажем, что ингилойцы и мугалы были зависимы от джарцев на условиях кешкельского права. Уже одно это может свидетельствовать, что и в начале XVIII в. джарцы «строят свое экономическое господство целиком на феодальной эксплуатации попавших под их власть заалазанских селений»(29). Следует также обратить внимание, что упоминаемые в анализируемом источнике старшины, кади и другие лица сельской администрации разбирали не только тяжбы, но и осуществляли внутреннее управление. Они же, как увидим ниже, осуществляли и руководство внешней политикой Джаро-Белокан.

Остается выяснить социальную принадлежность старшин, кади и других лиц сельской администрации. Вышеупомянутый М. А. Коцебу пишет, что во владельческих обществах достоинство старшины есть значительное и переходящее из рода в род, т. е. наследственное. В каждом владельческом селении ежегодно один старшина избирался из фамилий, имеющих право наследственное. В Джарах такими фамилиями были Чапар-али, Нахлари, Чимчинлары, Тебелли и Кахау; в Белоканах — Аладжали и Анапеяне; в Талах — Аджингалар, Араплар, Кергани; в Мухахах — Тибелни, Чугурмуты и Шитилары; в Джинихах — Магмуд-Асан(30). Эти данные зафиксированы в начале XIX в. Мы не можем утверждать, что именно все эти фамилии и в начале XVIII в. выдвигали из своей среды старшин. Но представляя, что в таких сельских общинах, как Джаро-Белоканы, сдви¬ги в социально-экономическом развитии происходили замедлен¬ными темпами, а также учитывая, что в XVIII в. не отмечен» никаких фактов, способствовавших коренному изменению общественных отношений, можно, полагать, что и в интересующее нас время происходило нечто схожее с тем, что говорится в вышеприведенной цитате.

Несомненно и то, что в начале XVIII в., как и через сто о лишним лет, утверждение в звании старшин происходило на сходе, и при этом соблюдался обряд избрания. Но если и в описываемое нами время указанные выше или другие фамилии, пусть даже не так открыто, как это делалось в XIX в., выдвигали из своей среды старшин и на сходе — джамаате — руководящую роль играли те же влиятельные фамилии, то можно себе представить, каким был обряд всенародного избрания старшин. Думается, что вполне применимо и к интересующему нас периоду высказывание И. П. Петрушевского о том, что народное избрание превращалось «в простое прокламирование, а единогла¬сие получало чисто формальный характер».

Вместе со старшиной кевхой, или кетхудой, во внутреннем управлении джамаата принимали участие кади и муллы. И. П. Петрушевский пишет: «Еще в XVIII в. создался род исполнительного органа (русские официальные источники называют его главным управлением джамаата), состоящий из главного кевха вольного общества, нескольких кевхов крупнейших тухумов и казия... Избрание главного кевха и казия, ведавшего вопросами культа и шариатского суда, происходило таким же порядком, как и избрание тухумных сельских старшин»(31). В своей повседневной деятельности кевха и кади руководствовались адатом и шариатом. Напомним, что шариат — система феодального права, а адаты джарцев описываемого времени, как утверждают исследователи, несомненно, являлись источником права периода развития феодальных отношений. Ярким свидетельством того, что право феодализирующейся общины охраняли «даты, является постановление, принятое на сходе в Агдаме в середине XVIII в. Этот документ интересен и «как образец смещения начал шариата и местного адата»(32).

В Джаро-Белоканах, как и в других вышеописанных союзах сельских общин Дагестана, решения кевхи, кади и других представителей сельской администрации исполняли нукеры. «Каждый избранный старшина,— пишет М. А. Коцебу,— получает от селения 30 конных есаулов, или разсылщиков, развозящих приказа¬ния его, которые исполняются беспрекословно»(33). Не исключена возможность, что за время, отделяющее это утверждение от времени составления труда И. Гербера, произошли изменения. Может быть, селения выдвигали меньше или больше есаулов и не так уж беспрекословно исполнялись сельчанами их приказы. Но то, что в джаро-белоканских обществах и в первой четверти XVIII в. имелись есаулы, которые выполняли полицейские функции, не вызывает никакого сомнения.

Наиболее важные вопросы внутреннего управления, касавшиеся всех обществ, а также вопросы войны, мира и: внешнеполитической ориентации решались на общем джамаате всех «фамилий наследственных старшин в местечке Агдам близ сел. Мухахи(34). Доказательством того, что и в XVIII в. джамаат собирался именно в этом месте, служит уже упомянутое постановление собрания в Агдаме(35). Следует особо подчеркнуть, что в изучаемое нами время общественно-политическая роль джа¬маата была несколько ограничена, поскольку решающую роль в нем играли старшины, кади и «знатные»(36). Иначе говоря, под оболочкой равенства и народовластия фактически происходил переход власти в руки сельской верхушки и мусульманского духовенства.

Итак, если имелись бедные и богатые, а власть старшин и других лиц сельской администрации была наследственной или они избирались из зажиточных фамилий и их решения исполняло определенное число вооруженных есаулов, то, очевидно, нельзя серьезно говорить о равенстве жителей Джаро-Белокан. Это понимали даже царские офицеры, когда писали: «Правление Чарцев есть аристо-демократическое или вельможно-народное»(37). Если еще иметь в виду, что главные селения, как отмечалось выше, эксплуатировали тайно и явно селения подчиненные, то становится очевидной ошибочность утверждения нашего источника, что в Джарах «всяк сам собою господин».

Крайне скудны сведения И. Гербера о хозяйстве джарцев. Утверждения источника, что джарцы имеют хорошие «пашни, сады и шелковые заводы», не вызывает сомнения, поскольку такого рода сведения содержат и другие источники. Наряду с полеводством одним из ведущих занятий населения Джаро-Белокан было скотоводство. Развиты были и домашние промыслы (обработка дерева, камня, металла и особенно шерсти). Занимались джарцы также торговлей. Самым решительным образом должно быть отвергнуто утверждение И. Гербера, что джарцы «питаются воровством и грабежом», как не имеющее ничего общего с исторической правдой.

Следует, однако, отметить, что джарцы, как отмечалось выше, представляли из себя значительную силу и принимали самое активное участие во внешнеполитических комбинациях феодальных владений Закавказья. Они бывали вовлекаемы и в феодальные междоусобицы грузинских царей(38). «В недавних временах, - писал Ираклий II,— джаро-белоканцы оказывали услуги кахетинскому царю»(39). Джарцы принимали активное участие в феодальных войнах, раздиравших тогда Кахетию и Картли. Нередко их отряды оказывались в составе обеих воюющих сторон одновременно. Неоднократно кахетинское крестьянство, угнетаемое «своими» феодалами, обращалось к джарцам и совместно с ними, по словам современника, «разрушало дворян»(40). Некоторые исследователи не без основания отмечают, что проводниками и союзниками джарцев в их набегах на крепости и замки кахетинских дворян нередко служили кахетинские же крестьяне, что давало возможность аварцам (джарцам) легко проникать в глубь Кахетии(41). Не лишено вероятности предположение, что в начале XVII в. под ширмой лезгин скрывались порой и кахетинские крестьянские отряды. В антифеодальной борьбе, отмечает Е. А. Пахомов, «аварское и грузинское кре¬стьянство являлись естественными союзниками»(42).

Это на первый взгляд смелое утверждение находит документальное подтверждение. В 1720—1722 гг. кахетинский царь Имам-Кули-Хан (Давид III) писал в Персию Гусейн-Кули-Хану (Вахтангу VI): «Силы лезгин все больше и больше растут. Если ходатайство Ваше не окажет нам помощи, наше дело пропало... Вы знаете, крестьяне глупы и легко поддаются обману: они послушались и теперь действуют злобно с ними против своих же. Лезгины увлекли также и некоторых товадов (князей)... И внутренняя Кахетия пристала к лезгинам»(43).

Общеизвестно также, что в XVIII в. на Грузию совершали набеги и феодалы Дагестана. Но сводить всю историю грузино-джарских отношений к одним столкновениям и постоянной борьбе, представлять эти набеги, чуть ли не способом производства для Джара и других горцев Дагестана, как это делают некоторые авторы, неверно. Такое в корне неправильное мнение может сложиться и при знакомстве с анализируемым источником, если его текст понимать буквально, читать без критического анализа.

Сведения нашего источника о том, что османы безуспешно «искали ласканием и стращанием их (джарцев. - В. Г.) в послушание привести», подтверждают другие источники. Достоверны также сведения И. Гербера о разгроме отряда османских войск в Джарах. Сюжет этого эпизода нашел отражение и в других источниках. П. Г. Бутков передает его следующим образом: османы, «владея Грузиею, хотели было закрыть крепостцою знатнейший проход лезгинцев, называемый Топкарган, и джаров привесть в послушание; но джарцы по побуждению Сурхая (кази-кумухского.— В. Г.) собрались тайно, напали на турков и побили из них более 500 человек. Остальных рассеяли и начатую крепость до основания разорили»(44). В «Хронике войн Джара XVIII столетия» подобное событие освещено следующим образом: «В начале месяца скорпиона (45) талайцы и другие осаждали крепость в течение восьми дней, но на помощь крепости явился Тахмураз с тремя тысячами неверующих и тремястами османов. Подойдя к крепости утром с южной стороны, они вступили в бой, но с божьего помощью неверующие и османы были обращены в бегство, причем одних неверующих было перебито 400 человек, а османов 20. После этого джарцы и др. покинули крепость» (имеется в виду Джиних). «В середине месяца лука (46) джарцы, талайцы и другие выступили. Между османами и ими произошел бой, и османы обратились в бегство. Османов было перебито 100 человек... у османов было взято много добра (скота) и лошадей...»(47). Хотя «Хроника войн Джара XVIII столетия» и рассказывает о других сражениях джарцев с османами, тем не менее, эти сведения могут служить подтверждением данных анализируемого источника. Иначе говоря, данные И. Гербера, дополненные сведениями других источников, могут служить надежной основой для освещения взаимоотношений джарцев с османами в первой трети XVIII в., т. е. в то время, когда большая часть Закавказья попала под власть Османской империи. Имеющиеся сведения не оставляют сомнения в том, что и джаро-белоканцы, как и другие народы Закавказья, вели жестокую борьбу с агрессией османов.

Ссылки:

1. Garber Johan-Gustaw. Nachrichten von denen au der westlichen Seite der Caspischen See zwischen Astrachan und dem Flusse Kur befindlichen Volkern und Landschaften von derselben Zustande in dem Jahre 1728 / Sammlung russischer Geschichte (SPb.), 1760, IV, 1/2, S. 73; История, география и этнография Дагестана. М., 1958, с. 110.

2. ИГЭД, с. 253.

3. Там же, с. 254.

4. Грамоты и другие исторические документы ХVIII столетия, относящиеся к Грузии. СПб., 1891, с. 364.

5. ЦГИА Груз. ССР, ф. 263, оп. 2, д. 4, л. 113-129; ИГЭД, с. 252-253.

6. ЦГИА Груз. ССР, ф. 236, оп. 2, д. 4, л. 113-129.

7. ЦГИА Груз. ССР, ф. 236, оп. 2, д. 4, л. 113—129.

8. Вахушти. География Грузии. Тифлис, 1904, с. 116-117.

9. Бакрадзе Д. Заметки о Закатальском округе. – Записки Кавказского Отделения Русского Географического Общества. Тифлис, 1890, XIII, с. 12.

10. ЦГИА Груз. ССР, ф. 236, оп. 2, д. 4, л. 11—19.

11. Там же.

12. Там же, л. 113—119.

13. Там же.

14. ЦГИА Груз. ССР, ф. Закатальской сословно-поземельной комиссии, д. 39; л. 2; д. 40, л. 186; Петрушевский И. П. Джаро-белоканские вольные общества в первой трети XIX столетия. Тифлис, 1934.

15. Петрушевский И. П. Социальная структура Джаро-Белоканских вольных обществ накануне российского завоевания. – В кн.: Исторический сборник, т. I. Л., 1934; Он же. Джаро-белоканские...; Папуашвили Т. Г. Чаро-Белоканы (Каки-Энисели) в первой трети XIX в. Дис. на соискание учен, степени канд. ист. наук. Тбилиси, 1954; и др.

16. История Грузии, ч. I. Тбилиси, 1950, с. 393.

17. История Азербайджана, т. I, Баку, 1958, с. 266.

18. Хроника войн Джара в XVIII столетии. Баку, 1931, с. 52—53.

19. Петрушевский И. П. Социальная структура..., с. 192. В работе И. П. Петрушевского «Джаро-белоканские вольные общества в первой трети XIX столетия» (с, 11) вместо XIV в. указан XVI в. По всей вероятности, это опечатка, поскольку сам И. П. Петрушевский далее пишет: «Голода — Goloda (под этим именем еще в XIX в. известно именно аварское и ингилойское население Джаро-Белоканской области) был известен уже к началу XIV в.».

20. Петрушевский И. П. Джаро-белоканские..., с. 13—14.

21. ИГЭД, с. 254-256.

22. Петрушевский И. П. Джаро-белоканские..., с. 21—22.

23. ИГЭД, с. 254-256.

24. Закатальский округ (Издание Кавказского статистического комитета).

Тифлис, 1887, с. 19, 29.

25. Краткие статистические сведения о Закаталъском округе.— ЗКОРГО,

1897, т. XIX, с. 40.

26. Петрушевский И. П. Джаро-белоканские..., с. 23.

27. ЦГИА Груз. ССР, ф. 263, оп. 2, д. 4, л. 129.

28. ИГЭД, с. 111.

29. Хроника войн Джара в XVIII столетии, с. 53.

30. ИГЭД, с. 253.

31. Петрушевский И. П. Джаро-белоканские..., с. 35, 36—37.

32. Хроника войн Джара в XVIII столетии, с. 63—71. Приложения «Постановление собрания в Агдаме».

33. ИГЭД, с. 258.

34. Там же. 256

35. Хроника войн Джара в XVIII столетии, с. 63—71.

36. АКАК, т. I, с. 673.

37. ИГЭД, с. 258.

38. Пайчадзе Г. Г. Русско-грузинские отношения в 1725—1735 гг. Тбилиси, 1965, с. 31.

39. ГДИД, с. 436.

40. Хроника войн Джара в XVIII столетии, с. 53.

41. Там же.

42. Там же, с. 52.

43. Бакрадзе Д. Указ. соч., с. 10.

44. П. Г. Бутков. Указ. соч., ч. I, с. 88.

45. Это датировка по солнечному календарю с названием знаков зодиака. Месяц «скорпиона» соответствует периоду октябрь — ноябрь.

46. Месяц «лука» — ноябрь — декабрь.

47. Хроника войн Джара в XVIII столетии, с. 12.

Автор: д.и.н. профессор Владилен Гаджиев

(Гаджиев Владилен Гадисович. Сочинение Гербера «Описание стран и народов между Астраханью и рекою Курой находящихся», как исторический источник по истории народов Кавказа. М.: «Наука», 1979, стр. 242-253).

Примечание от ИА "Кабал": Книга в целом посвящена анализу исторического источника первой трети XVIII в. Автор труда Иоганн Густав Гербер, немец из местечка Пейтец, что в провинции Бранденбург. Сын лейтенанта саксонской армии Гербер поступил на военную службу в Российскую империю в 1710 г. По заданию Российского правительства Гербер изучал состояние Кавказа в 1721 г. преддверии Каспийского похода Петра I. Гербер участвовал и в самом походе, при вступлении русских войск в Баку, он в чине майора командовал артиллерией. В целом, по различным поводам и поручениям Гербер бывал на Кавказе с 1721 по 1728 гг. В период семилетнего пребывания на Кавказе Гербер, по словам первого издателя труда на русском языке (Миллер Г.Ф. Санкт-Петербург, 1760 г.), «изведал… все внутреннее состояние тех земель, которые для определения границ и для снятия точной ландкарты в 1726 и 1727 гг. из конца в конец объехал».

http://khabal.ucoz.ru/publ/5-1-0-2