С 25 по 28 февраля в Дагестане гостила рабочая группа Общественной палаты России во главе с журналистом и политологом Максимом Шевченко. Состоялось множество встреч, горячих диспутов, члены группы обещали довести суть проблем дагестанского общества до руководства страны и республики. Что в итоге получится, никто не знает. В свою очередь, редакция «НД» широко освещала ход визита, в его конце мы попросили участников рабочей группы Руслана Курбанова и Наилю Нефляшеву поделиться впечатлениями о поездках по Дагестану. Понимая, что взгляд гостьи Нефляшевой может быть несколько субъективным, редакция сочла нужным предложить высказаться и нашему земляку Курбанову.

Дагестан: от черкесов — с любовью…

Наима Нефляшева, старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований РАН, член рабочей группы Общественной палаты России:

— Отправляясь со своими коллегами в Дагестан впервые в жизни, что я знала об этой земле? Всего лишь несколько образов формировали для меня картинку: Расул Гамзатов с его пронзительными «Журавлями», наибы Шамиля, которых великий имам посылал в XIX веке на мою родину, в Черкесию, и третий из них, Мухаммад-Амин, стал одним из лидеров освободительной войны черкесов в XIX веке и пытался в Абадзехии организовать жизнь адыгов по принципам шариата.

Дагестан — это земля наук, земля ученых, край алимов, древних арабских рукописей и мусульманской философии, земля, о которой академик Игнатий Крачковский в 1930—1940-е годы писал, что изучение кавказской средневековой арабоязычной литературы еще принесет потрясающие открытия для востоковедов.

Я знала, что в Дагестане в 1930-е годы спаслись от репрессий несколько черкесских семей и что здесь есть мои дальние родственники, предки которых бежали от «красного колеса» и породнились с одним из уважаемых кумыкских родов.

Но то, что я увидела в Дагестане всего за четыре дня нашего путешествия, перевернуло все прежние представления, сделав их блеклыми и невыразительными. Дагестан обрушивается на тебя сразу и навсегда — и становится понятным обаяние кавказского мифа, под влиянием которого молодые русские дворяне устремлялись на Кавказ.

Вспоминаешь Якова Гордина, современного питерского историка, одного из лучших исследователей черкесской истории: «Символом Кавказа для русского человека были горы — тип ландшафта, резко контрастировавший с российской плоскостью. Если мы вспомним «дорожную лирику» русских поэтов, то окажется, что доминирующий элемент пейзажа — степь, равнина, подавляющая своим однообразием. Разумеется, среднерусский ландшафт гораздо разнообразнее, но нам важна именно доминанта восприятия. Горы очаровывали русского дворянина при первом своем появлении на горизонте. Горы сами по себе были вызовом жизненной тривиальности. Это был мятеж природы против унылой упорядоченности».

Дагестан — это горы. Ощущение, что дагестанцы сами словно продолжение этих гор — сплошная манифестация против унылой повседневности и однообразия. Само языковое многообразие Дагестана есть одновременно и дар Всевышнего, и испытание на способность жить вместе, и вызов повторяемости и предсказуемости. Как следствие — многообразие и в то же время внутреннее единство характеров и человеческих типажей.

Наш коллега, замечательный журналист и политолог Орхан Джемаль на встрече нашей делегации в Дербенте сказал мне: «Здесь каждый — словно персонаж Толстого. Как будто вокруг одни Хаджи-Мураты».

И оказался прав. Внутренняя свобода, самодостаточность, чувство собственного достоинства — в каждом. Независимо от того, где мы — в маленьком городке или в Махачкале, или среди студентов Дербента, на равных спорящих с Максимом Шевченко, или на встрече с вице-премьером Ризваном Курбановым, так запросто вечером приехавшим к нам в «Приморскую» без всякой чиновничьей спеси и дистанции поговорить о том, о чем болит его сердце за свою родину, вместе с седовласыми почтенными старцами в каракулевых папахах, которые задавали такой уровень полемики, с каким не справился бы и искушенный столичный политолог, — везде пассионарная созидающая энергетика. Для этих людей нет преград, им открыт весь мир и вся Вселенная. Здесь нет толпы, здесь каждый человек — Личность, абсолютно свободная. Постоянное ощущение внутренней свободы в дагестанцах и есть главное чувство, не покидающее меня все это время. В людях словно нет страха и того, что известный журналист и культуролог Сулиета Кусова назвала «немотой, холопством и потерей лица» — так дерзко сказать власти в лицо о том, с чем не согласен, могут только в Дагестане.

Внутреннюю свободу как главную ценность в горской системе координат прекрасно понимали еще в XIX веке и такие неоднозначные персонажи, как «проконсул Кавказа» Ермолов. Неслучайно в феврале 1819 года он писал императору Александру: «Государь! Внешней войны опасаться не можно. Голова моя должна ответствовать, если вина будет со стороны нашей. Если сама Персия будет причиною оной, и за то ответствую, что другой на месте моем не будет иметь равных со мною способов. Она обратится во вред ей! Внутренние беспокойства гораздо для нас опаснее. Горские народы примером независимости своей в самых подданных Вашего Императорского Величества порождают дух мятежный и любовь к независимости».

Где бы мы ни были — в Хасавюрте, Буйнакске, Кизляре, Дербенте, Избербаше — все с болью и негодованием говорили нам о Жириновском, о его безобразных выпадах в сторону Кавказа. Дорогие дагестанцы, он того не стоит. Жириновский — это временно, а вы — это вечность. Такие политики уйдут, и на следующий день о них никто не вспомнит. А Дагестан останется навсегда.

Уезжая из Дагестана, я хочу сказать, что это было счастьем — быть вашей гостьей. Я горжусь, что вы наши соседи, что вы есть на Кавказе, и горжусь тем, что история моего народа, адыгов, связана с Дагестаном.

Это очень искренне: от черкесов — с любовью.

Распад общества добродетелей

Руслан Курбанов:

— Шесть городов за четыре дня — Дербент, Избербаш, Махачкала, Буйнакск, Хасавюрт и Кизляр… С 25 по 28 февраля рабочая группа Общественной палаты РФ по Кавказу во главе с журналистом и политологом Максимом Шевченко проводила в городах Дагестана вторую серию «круглых столов» и встреч в рамках гражданского проекта «Мир Кавказу».

В этот раз у нас большая делегация — члены ОП Максим Шевченко, Фарид Асадуллин, Анатолий Либет, ведущий специалист по исламу Центра Карнеги Алексей Малашенко, журналисты Орхан Джемаль, Григорий Шведов, Надежда Кеворкова, Иван Сухов, Илья Архипов, кавказовед Наима Нефляшева и я.

Каждый из нас по-своему восхищается красотами республики, открытостью и мужеством наших людей, обилием молодых лиц, кавказским гостеприимством, ломящимися от обилия угощений столами. Я для себя отмечаю неистребимое качество моих земляков — говорить правду, хоть и жесткую, в лицо самым высокопоставленным чиновникам. Красивые, статные, мужественные ребята. Это Дагестан — моя Родина.

Отчасти я готов понять восторги мой коллеги Наимы Нефляшевой по поводу увиденного в Дагестане. Мне приятно осознавать, что один из лучших знатоков черкесской истории и культуры признает, что Дагестан все-таки является уникальным и своеобразным миром даже внутри такого сложного пространства, как Кавказ. Но мне, как сыну этой земли, видимы и различимы многие нюансы нашей общественной жизни, которые пока не различает восторженный взгляд Наимы.

Уже и ранее я писал, что каждый мой приезд на родину производит на меня удручающее впечатление. Несомненно, в эту поездку всех нас подкупила открытость главы республики Магомедсалама Магомедова, который провел с нашей делегацией в общей сложности около двух с лишним часов. Подкупила нас и готовность к самому откровенному и честному разговору со стороны первого вице-премьера Ризвана Курбанова, главы Миннаца Бекмурзы Бекмурзаева и мэра каждого из посещенных городов.

Каждый встреченный нами на пути дагестанец — будь то простой участник дискуссий в Кизляре или Хасавюрте или работник президентской администрации; будь то шейх тариката или имам мечети; будь то студент или страстный оппозиционер — каждый из них, в первую очередь, являл нам невероятно концентрированное воплощение лучших дагестанских добродетелей — гостеприимства, открытости, мужества и щедрости.

Но одновременно с этим я вынужден констатировать наличие огромной пропасти между властью и обществом: власть очень слабо ориентируется на нужды народа, а население в огромной степени перестало ей доверять. В Дагестане идут процессы, характерные для общественного распада. При безответственности значительной части чиновников, при полном бездействии и равнодушии общества, при ожесточении сторон в идеологическом и политическом противостоянии идет распад прежних социальных связей, традиционных ограничителей, разрушение прежнего социального порядка.

К возникновению такой ситуации причастны практически все социальные и политические группы — и значительная часть чиновников, и духовные лидеры, которые допустили идеологический раскол, и население, равнодушно взирающее на то, как убивают представителей правоохранительных органов, как похищают молодых ребят, как они все больше попадают под влияние радикальных проповедников, и сама молодежь, которая радикализируется до предела.

Угнетающая картина открывается моим глазам. Разбитые и убогие улицы городов, невероятные скопления мусора повсюду, люди, с остервенением борющиеся за выживание, скатившиеся чуть ли не в пещерный век нравы, предельно поляризованное и бесправное население, полностью разочаровавшееся в своих правителях и в собственных возможностях, дезорганизованная и раздираемая перманентной гражданской войной республика…

И все это на фоне циничной, пресыщенной и бездушной корпорации чиновников и новых дагестанцев, отгородившихся от населения плотным кольцом полицаев... Футуристические картины фешенебельных особняков на фоне утопающих в собственных нечистотах общих дворов в центре дагестанской столицы… Осознание полной деградации гражданской самоорганизации некогда вольного и гордого народа на фоне свадебно-концертного угара и остервенелого неуемного потребительства власть имущих… И это тоже — моя родина.

И от того еще более жутко признаться самому себе, что мы попали в новую для себя реальность, имя которой «кибер-панк». Этот термин означает в современном кинематографе жанр научной фантастики, в которой описывается мир недалекого будущего. В таком мире высокое технологическое развитие общества соседствует с глубоким социальным расслоением, нищетой, бесправием, уличным беспределом в городских трущобах.

Поражает с каждым нашим приездом социальная и политическая апатия дагестанцев, полное отсутствие у них чувства ответственности за судьбу своего народа, своей земли и республики. Заметил я в этот раз и такое пугающее явление, как разочарование значительной части населения в возможности диалога с властью и оппозиционными группами. Верующая молодежь разуверилась в том, что может быть услышана властью… Власть разуверилась в способности протестного исламского сообщества консолидироваться и стать надежным социальным и общественным партнером…

Такое впечатление, что все части дагестанского общества — власть, интеллигенция, духовные лидеры, общины верующих разного толка — живут и развиваются в параллельных пространствах. Все это — социальная апатия, правовой нигилизм, продажность чиновников, разрушение всяческой веры во власть и в ее способность навести порядок, деградация морали и нравственности, разрушение социальных связей — ведет республику к социальной, национальной и политической катастрофе.

автор: Ахмеднаби Ахмеднабиев

http://www.ndelo.ru/one_stat.php?id=4444