Мир сегодня претерпевает серьезные трансформации почти во всех областях жизни, в особенности в политике. Нарастает убеждение, что подлинные масштабы современных социальных, экономических и политических изменений превосходят способность национальных правительств или граждан оказывать им сопротивление. Зачастую этот процесс (или совокупность процессов) принято обозначать под термином «глобализация» (хотя есть масса и других названий). Существуют десятки, если не сотни, определений глобализации.

Глобализация, интернационализация и регионализация

Прежде всего, чтобы не запутаться, важно видеть коренное отличие глобализации от интернационализации. Последняя, как определяет ее А. Костин, это «понятие, характеризующее конкретно-исторический процесс нарастания взаимосвязи и взаимозависимости многих сфер жизнедеятельности общества различных стран, народов и регионов». В то время как глобализация – это «процесс качественного изменения интернационализации, становление весьма противоречивого, но целостного (интегрального) мира, в рамках которого отдельные общества, страны и регионы все более приобретают черты частей единого планетарного целого, на развитие которого влияет весь комплекс глобальных проблем». (См.: Костин А.И. Экополитология и глобалистика. - М, 2005. – 111 - 112 с.).

В политическом же измерении под глобализацией подразумевается то явление, которое в той или иной форме оказывает все больше ограничений на национальную политику и суверенитет. В этой связи есть целый ряд концепций - от глобально-стейтистских, в идеале видящее образование сильного мирового государства, например, «американской империи», до глобально-либертаристских, которые предполагают новый мировой порядок как систему гигантских безнациональных корпораций или ведомств-агентств, действующих на основе полной свободы рынка, передвижения капиталов, индустрии, технологий и рабочей силы и перенимающих у государства большую часть его функций. (См.: Там же. - 227 с.).

В целом же, глобализация – явление, не присущее исключительно современной эпохе. Можно говорить о различных ее исторических формах, которые характеризуются целями и средствами, реализуемыми и используемыми в различных сферах общественной жизни на разных исторических этапах основными субъектами данного процесса.

Однако все же новейшую стадию глобализации отличает качественно новый уровень. Необычайные инновации в транспортных и коммуникационных инфраструктурах способствовали развитию беспрецедентно большого количества институтов глобального управления и регулирования, а крах советской системы привел к доминированию США и их союзников на планете и утверждению неолиберальных подходов в экономике.

Трансформация в области политики, в первую очередь, сказывается на национальном государстве. Сегодня национальные государства связаны друг с другом как двухсторонними отношениями, так и различными многосторонними соглашениями, договорами и системами на региональном и международном уровне. Связаны национальные государства и с различными негосударственными акторами международной политики.

Большую роль приобретает международное право. В основе этого лежит рост проблем и спорных вопросов, которые стирают различия между внутренними и внешними делами страны, тем, что находится в компетенции национального государства, и тем, что лежит в компетенции международного рассмотрения. Таким образом, понятие политического пространства все меньше связывается с определенной территорией, имеющей границы, и рождается идея «глобальной политики».

Но воздействие глобализации на различные страны отличается. Как и регионализация, которая может быть барьером для глобализации, но и трамплином для нее. Региональная интеграция является одним из важнейших элементов политической картины сегодняшнего мира. За последнее время значительно возросло количество и произошло усиление различных региональных блоков.

Новое Средневековье

В общем, сегодня можно с уверенностью говорить об определенных трансформациях мировой системы. Произошел сдвиг от политики, замыкающейся на национальном государстве, к более сложной форме глобального правления. Например, нынешнюю картину мира сравнивают с эпохой позднего Средневековья. Как пишет Х. Буль, наличие в Средние Века в Европе целого ряда структур, наделенных разными полномочиями, от местных до транс и - наднациональных, сосуществующих с развивающейся системой территориально ограниченных политических образований, имеет аналогии с тем, что происходит в настоящее время. (См.: Bull Hedley. The Anarchical Society. - L., 1977. - 254 p.).

Такого рода ход развития событий с известной долей условности заставляет многих исследователей говорить даже о том, что «Вестфальская модель», с чего политологи ведут начало современного национального государства, претерпевает сегодня серьезные изменения. Согласно ей, международный порядок состоит из территориальных, суверенных государств, над которыми нет никакой высшей власти. Между тем, процессы глобализации, затронувшие мир в последнее время, вывели на авансцену новые институты и международные режимы (т. е. принципы, нормы, правила и процедуры принятия решений). «Образно говоря, - отмечает профессор А. Торкунов, - время евклидовой геометрии в мировой политике закончилось. Пришла пора более сложных и многомерных политических уравнений, причем их многие переменные и по сей день не определены». (Цит. по: Барабанов О.Н. Глобализация и развитие человека // Глобализация: человеческое измерение / Под ред. Торкунова А.В. и др. - М., 2002. – 26 с.).

Помимо ООН, все большую роль в менеджменте глобальных процессов играют новые межгосударственные институты (которые фактически и определяют реальные решения) – Большая восьмерка, руководящие органы региональных интеграционных структур, а также международные правительственные, неправительственные, общественные и социальные организации (научные, экологические, правозащитные).

Своеобразной мотивацией укрепления этих институтов служат глобальные и другие проблемы, актуальные для всего мирового сообщества (СПИД, терроризм, экологические проблемы, истощение невозобновляемых природных ресурсов, регулирование деятельности ТНК и проч.). Под прикрытием устранения этих более чем реальных проблем, к сожалению, зачастую решаются другие задачи в корыстных интересах отдельных акторов мировой политики. Так, необходимость решения глобальных проблем требует делегирования властных полномочий и колоссальных материальных ресурсов международной бюрократии, что укрепляет и делает все менее контролируемыми наднациональные органы и транснациональную олигархию, которые действуют как правило в собственных интересах.

Основными же проводниками глобализации на нынешнем этапе являются ТНК и международные торгово-финансовые структуры (МВФ, ВБ, ВТО, ЕБРР, Азиатский банк и др.), а также связанные с ними организации транснациональной военной бюрократии НАТО, программы типа «Партнерство ради мира» и проч., а также бюрократии некоторых государств.

Причем США здесь далеко не единственный представитель. Более того, в «грибницах» ТНК в основном представлены как раз аристократические фамилии «Старого Света», в первую очередь, Западной Европы. Именно они выступают активнейшими проводниками глобализации. В глобализации также участвуют различные сетевые «теневые» структуры – от полулегальных структур, занятых в производстве и распространении наркотиков, торговли оружием и «живым товаром», а также в сфере финансов, где отмываются теневые деньги, до откровенных транснациональных мафиозных преступных группировок, сращенных с некоторыми национально-государственными учреждениями.

Между тем, процесс формирования негосударственных акторов мировой политики вывел на авансцену и силы, питающиеся массовым протестом с низу. Новые социальные движения против неолиберального экономического курса, антивоенные движения, организации в защиту окружающей среды все больше заявляют о себе. Они организуют миллионные демонстрации в дни саммитов «Большой восьмерки» и т.д., а также альтернативные всемирным экономическим форумам, ежегодные социальные форумы. Короче говоря, имеются тенденции к появлению новых глобальных форм обсуждения региональных и мировых проблем.

Угрозы и возможности

Современный этап развития человечества характеризуется как открывающимися благодаря глобализации возможностями, так и колоссальными угрозами для его будущего.

Благодаря глобализации такие понятия как «демократия», «права человека», «социальные гарантии» стали достоянием всего человечества. Несмотря на экспансию западной культуры в остальной мир идет и обратный процесс. За счет открытости границ наблюдается глобальное распространение современных технологий, развитие науки, интенсификация обмена опытом управления и маркетинга, в страны «третьего мира» идут инвестиции, что служит базой для создания новых рабочих мест. Глобальное распространение ценностей прав человека способствует демократизации мира, подтачивает авторитаризм и изоляционизм. Помимо усиления неравенства и обнищания, некоторые страны (Тайвань, Сингапур, Малайзия, Южная Корея и проч.) значительно выиграли от глобализации.

Между тем, в мире сегодня обостряются старые и появляются новые проблемы, которые актуализируются в результате неолиберального экономического курса. Наряду с достижениями глобализации все больше внимания вызывают деструктивные процессы: возрастающее социально-экономическое расслоение различных регионов планеты и даже обществ развитых капиталистических стран; бедность и нищета сотен миллионов; усиление эксплуатации труда, включая детского; нехватка ресурсов; перенаселение; массовые эпидемии и паразитирующие на всех этих бедах фанатизм и экстремизм на национальной и религиозной почве. Старые опасности в виде оружия массового поражения (ядерное, химическое и бактериологическое) дополняются новыми. Развитие глобальных информационных технологий обнажило их опасное свойство легко конвертироваться в тотальный контроль личности и общества. Здесь же можно вспомнить и о фактически глобальном диктате западной масс-культуры. Кроме того, множась и усиливаясь в процессе глобализации транснациональные корпорации сталкивают между собой национальные государства, порождая серьезные конфликты, вплоть до «горячих точек» и «гуманитарных катастроф». Список проблем можно продолжать еще долго. (См.: Азроянц Э.А. Размышления о будущем // Глобализация. Конфликт или диалог цивилизаций? / Под ред. Тимофеева Т.Т. - М., 2002. – 60 - 65 с.).

За последние годы, несмотря на открытие новых возможностей для роста мировой экономики, благодаря процессам глобализации, расслоение населения Земли лишь усиливалось, грубо говоря, бедные беднели, а богатые богатели. Мировое социально-экономическое пространство все жестче делится на субъектов гегемонии (ТНК и государства, являющиеся их родиной - США, ЕС, Япония) и ее объектов (преимущественно «второй» и «третий» мир). В докладах Мирового банка содержатся следующие данные (Приводится по: Тангян С.А. Сущность глобализации и международные проблемы // Глобализация. Конфликт или диалог цивилизаций? / Под ред. Тимофеева Т. Т. - М., 2002. – 103 с.):

- Между 1960 г. и 1997 г. разрыв в доле мирового ВВП, которая приходилась на 20% наиболее богатых, и той, которой располагали 20% наиболее бедные, увеличилось в два с половиной раза.

- В 70 странах с население около миллиарда человек уровень потребления в конце XX в. был ниже, чем 20 лет до этого, при том, что мировой ВВП вырос с 1975 по 1998 гг. на душу населения в 3.5 раза. (По данным же ООН в начале XX в. соотношение уровней доходов верхней и нижней пятой части населения Земли составляло примерно 10:, в 1960 г. – 30:1, к концу 90-х: 74:1).

- Состояние трех самых богатых людей мира превышает ВВП 48 наименее экономически развитых стран, среди которых есть и относительно крупные. Разрыв не менее велик и по показателям образования и здравоохранения.

Заняв привилегированное положение в мировой экономике, спекулятивный капитал создает перманентную угрозу финансовых кризисов, оказывающих разрушительное воздействие на социальные и политические системы, особенно в странах периферии и подрывает устойчивость мировой экономики.

В сфере политики нарастают тенденции перестройки либерально-демократической модели в олигархическую. Под тем или иным предлогом идет наступление на гражданские права, все менее значимыми становятся демократические процедуры, усиливаются сети клубной и корпоративной власти и управления. Параллельно идет выхолащивание международного права, нарастает социально-политическая напряженность в «мировой деревне».

При нынешних СМИ миллионы обездоленных не могут не сравнивать свое положение с тем, в котором находится относительно небольшая часть населения в других частях мира и внутри их собственных стран. Отсюда растет недовольство, протест, включая насильственные и экстремистские действия.

Трактовки происходящего

На сегодняшний день можно выделить несколько подходов в оценке последних явлений в мире. Каждая из них, пытаясь понять и объяснить происходящее, дает ему собственную оценку.

Для многих специалистов, например, таких как К. Омаэ и М. Алброу, (в отечественной науке к данной группе можно отнести таких ученых, как Егор Гайдар), глобализация, означающая новую эру, является стержнем современной эпохи. Они считают, что сегодня традиционные национальные государства становятся неестественными единицами мировой экономики («денационализируются»), им отводится роль чуть ли не «приводных ремней», обслуживающих мировой капитал, или посредников, связывающих крепнущих местные, региональные или глобальные механизмы управления.

По мнению многих представителей этого направления, которое иногда называют гиперглобалистским, (См.: Глобальные трансформации. Политика, экономика и культура / Хэлд Дэвид, Гольдблатт Дэвид, Макгрю Энтони, Перратон Джонатан. - М., 2004. – 3 с.) экономическая глобализация порождает новые формы социальной организации, которые вытесняют национальные государства. На смену ему идет новая система победителей и побежденных – где глобальное разделение труда заменяет старые механизмы более сложным устройством экономической и, в конечном счете, политической власти. Глобализация для них – естественный и закономерный этап в развитии человечества, который чуть ли не априорно обязательно должен быть лучше предыдущего. Наряду с этим, также замечается, что параллельно «эрозии» национального государства формируется «глобальное гражданское общество», чему способствует межнациональная кооперация народов, расширение глобальных инфраструктур коммуникаций и более глубокое осознание людьми общих интересов.

Другие, например, П. Херст и Дж. Томпсон (в отечественной мысли здесь можно упомянуть А. Панарина, А.Уткина и др.), напротив, доказывают, что глобализация в том виде, в котором все привыкли понимать это слово, – на самом деле миф, необходимый для реализации ортодоксальных неолиберальных экономических стратегий. По их мнению, сегодня на лицо не глобализация, а лишь интернационализация экономики, т.е. усиление взаимодействия между национальными по преимуществу экономиками. Как полагают сторонники этого направления, недооценивать степень мощи бюрократий национальных государств наивно (они даже настаивают на том, что роль национальных государств усиливается), а масштабы нынешней «глобализации» (что в данном случае вернее взять в кавычки) преувеличены.

При этом они выделяют как крайне важный, по их мнению, процесс регионализации, который представляет для них противоположным глобализации. В этой связи скептики, как порой называют представителей данного направления, выделяют три важнейших региона мирового хозяйства: Европа, Азиатско-Тихоокеанский регион и Северная Америка. Многим из скептиков глобализация также представляется лишь «фиговым листком» очередной волны западного империализма, в первую очередь со стороны Соединенных Штатов. Таким образом, для них идентичны «глобализация» и «вестернизация». Основываясь на этом, скептики акцентируют внимание на негативных последствиях глобализации, что, по их убеждению, провоцирует рост агрессивного национализма и фундаментализма.

И в результате мир не глобализуется, а все больше разделяется по этнического, религиозному, цивилизационному и иному признаку. Теоретическими основаниями для этого выступают концепции: Самуэля Хантингтона с его разделением на цивилизации - западную, латиноамериканскую, исламскую, православную, буддистскую, хинди и др.; Элвина Тоффлера, который разделяет сельскохозяйственную, индустриальную и постиндустриальную цивилизации; Иноземцева В.Л., ставящим во главу угла уровень профессионализма; Иммануила Валлерстайна, который считает определяющим уровень социально-экономического развития стран (высокий, средний и низкий), на основе чего выделяется центр, полупериферия, периферия и др. Тем не менее, было бы ошибочно считать, что скептики стремятся разоблачить утверждения, что взаимосвязи в мире крепнут, они, скорее, пытаются дезавуировать мифы, которые создаются вокруг глобализации.

Есть и те, кто смотрит на современные процессы как бы со стороны, призывая не делать скоропалительных выводов. Главными фигурами среди такого – трансформистского – подхода являются Дж. Розенау и Э. Гиденс (в российской науке тут можно выделить работы М. Делягина). Они пытаются совместить оба вышеупомянутых подхода. Розенау предложил даже специальный термин – «фрагмегративность» (одновременное действие фрагментации и интеграции). С их точки зрения, государства и общества во всех уголках земного шара претерпевают глубокие изменения по мере того, как пытаются адаптироваться к более связанному изнутри, но весьма изменчивому миру. Однако, как отмечают трансформисты, направленность этого процесса пока неопределенна. Глобализация понимается ими как случайный, по своей сути длительный исторический процесс, полный противоречий, в значительной мере сформированный ситуативными факторами.

По существу, все их доводы можно свести к тому, что глобализация перестраивает, переиначивает, трансформирует функции и полномочия национальных государств. Соответственно, полагают трансформисты, суверенитет сегодня лучше понимать не столько как территориально ограничивающий барьер, а как переговорный инструмент, необходимый для проведения политики, для которой в наше время характерны сложные международные отношения. Тут также можно вспомнить о существовании понятии «глокализация», т. е. одновременной активизации процессов глобализации и локализации. Разумеется, трансформисты говорят не только о «новом суверенитете», но и полновластных «нетерриториальных формах» экономической и политической организации в глобальной сфере, например, ТНК.

В общем, представляется, что приведенные аргументы трех групп ученых весьма обоснованы. По сути, все они признают, что мир сегодня меняется, но дают этому различное толкование. Однако наиболее конструктивным все-таки, на наш взгляд, стоит признать подход трансформистов, который позволяет более взвешено и беспристрастно оценить современный этап истории человечества.

Можно провести и другую классификацию взглядов на нынешние тенденции в мировой политике, например, в традиционных рамках социальных исследований – либеральной (неолиберальной), консервативной и марксистской (неомарксистской), внутри каждой из которых также возможны вариации.

Неолибералы как правило склонны видеть в глобализации закономерный этап в развитии человечества, где будут господствовать рыночные ценности, что в конечном счете приведет, по их мнению, к прогрессу и развитию той части населения планеты, которая сумеет приспособиться к новым условиям, а нынешние противоречия со временем будут преодолены, т.к. политика увеличения прибыли приведет к тому, что благосостояние будет «просачиваться вниз».

Исходными установками неолиберальной экономической модели, которую еще называют «рыночным фундаментализмом», являются постановка во главу угла экономической целесообразности и прибыли, рыночной эффективности в ущерб всему остальному; дерегулирование, либерализация, тотальная приватизация, введение законодательства, усиливающего капитал, и сокращающего права наемных работников; коммерциализация всех сфер жизни, вплоть до перехода на глобальное управление финансовой олигархией и т. д.

Принципы неолиберализма зафиксированы в так называемом Вашингтонском консенсусе. Данная тенденция в экономике и политике стала активно реализовываться в последние 20 лет. Особый размах она приобрела с падением советской системы. Принципы неолиберализма планомерно лоббировались заинтересованными кругами в глобальном масштабе.

«Консерваторы предприняли контрреволюционное наступление, - пишет известный критик нынешней модели глобализации Эммануил Валерстайн, - названное (несколько неточно) неолиберализмом. Их непосредственной целью было отменить достижения «славного тридцатилетия» (социал-демократическое «государство всеобщего благосостояния» - прим. авт.) в том, что касается уровня заработной платы, социального обеспечения и практики возложения на сами предприятия расходов, связанных с токсичными и громоздкими отходами. Излишне напоминать об успехах правых во всем мире: правительства Тэтчер и Рейгана, «Большая восьмерка», ВТО, крушение правительств, созданных национально-освободительными движениями, дезинтеграция советской зоны». (См.: Валерстайн Эммануил. Исторический капитализм // Альтерглобализм: теория и практика «антиглобалистского» движения». / Под ред. Бузгалина А.В. - М., 2003. - 118 с.

Неореалисты, со своей стороны, понимают глобализацию в духе «столкновения цивилизаций» (Самуэль Хантингтон) или как результат победы Запада во главе США в холодной войне против СССР и закономерный процесс распространения гегемонии единственной сверхдержавы на остальной мир (Генри Киссинджер). В основном их позиции укладываются в рамки уже сказанного о «скептиках» и «трансформистах», в связи с чем повторяться нет смысла.

В то же время для марксистов, неомарксистов, разнородных групп левых в целом, которых в контексте глобализации принято относить в единый лагерь «антиглобалистов», характерен крайне негативный взгляд на глобальный капитализм. Они убеждены, что человечество в той или иной форме приближается к эпохе глобальной диктатуры капитала, невиданным раннее масштабам тоталитаризма и проч. Сами себя они называют альтерглобалистами, т.е. отвергающие неолиберальный вариант глобализации, но поддерживающие «глобализацию снизу». Встречаются также самоназвания: «новое антикорпоративное» или «антикапиталистическое» движение, «движение за глобальную демократию», «глобальное гражданское общество». (См. например: Бузгалин А.В. Альтерглобализм: к теории феномена // Альтерглобализм: теория и практика «антиглобалистского» движения / Под ред. Бузгалина А.В. - М., 2003. – 29 - 37 с.).

В противовес этому предлагается «глобализация справедливости, а не нищеты» через выведение из под частного контроля и передачу в глобальное общественное ведение природных ресурсов, знаний и средств их получения; переход от неолиберального «нового мирового порядка» к социальной, экологически и гуманитарно ориентированной мировой экономике; демократический контроль и налогообложение ведущих международных финансовых организаций, спекуляций и контроль за финансовыми и иными рынками, ТНК; отмену долгов «третьего мира»; реальное введение международных стандартов прав человека, социальной защиты; демократизация ООН и создание регулирующих демократических органов на этом уровне и т. д.

Естественно реализация всего этого, по замыслу альтерглобалистов, предполагает, как пишет российский идеолог альтерглобализма Александр Бузгалин, развитие социальной солидарности действующих в разных странах сил, борющихся против неолиберальной экспансии, массового наступления на социальные завоевания граждан. (См.: Бузгалин А.В. Альтерглобализм: к теории феномена // Альтерглобализм: теория и практика «антиглобалистского» движения / Под ред. Бузгалина А.В. - М., 2003. – 63 с.).

С изоляционистских позиций, т.е. против глобализации как таковой, выступают как правило разного рода крайние националисты, расисты, фундаменталисты, традиционалисты. Для них характерен широкий спектр подходов – от ориентации на регионализацию до полнейшей изоляции в рамках национального государства. Данная тенденция имеет место далеко не только в странах третьего мира. Ярыми противниками глобализации выступают, например, радикальные движения, выступающие от имени американских WASP. До 11 сентября именно им принадлежало «достижение» в области терроризма.

Наряду с этим, критика неолиберальной глобализации весьма обширна по своей социальной структуре, объему высказываний и публикаций, а также по глубине аналитике и убедительности аргументов. Критикуют нынешнее положение дел с глобализацией с той или иной стороны лидеры мировых и национальных традиционных религий (Папа Римский, патриарх РПЦ, лидеры мусульманского сообщества); лидеры «третьего мира» и развитых стран - доктор Махатхир (Малайзия), Сухарто (Индонезия), Цедильо (Мексика), Жоспэн (Франция); ученые и бизнесмены, причем все больше их в США – Генри Киссинджер, Патрик Бьюкенен, Джефри Сакс, Джон Стиглиц, и многие другие известные экономисты, ученые, политические и общественные деятели.

В этой же связи уместно вспомнить высказывание известного финансового спекулянта Джорджа Сороса, имевшее широкий резонанс: «Коммунизм отменил рыночный механизм и ввел коллективный контроль над всеми видами экономической деятельности. Рыночный фундаментализм стремится отменить механизм коллективного принятия решений и ввести главенство рыночных ценностей над политическими и общественными. Обе эти точки зрения ошибочны». (Цит. по: Кулагин В.М., Лебедева М.М., Мельвиль А.Ю. Глобализация и развитие человека // Глобализация: человеческое измерение / Под ред. Торкунова А.В. – М., 2002. – 17 с.).

В научной литературе принято также разделять «глобализацию» и «глобализм». Первая – это постоянно идущий практически на протяжении всей истории человечества процесс сближения народов, движения человечества к всеобщности. Можно говорить об объективности этого явления. Глобализм же – вариант осмысления нынешнего этапа глобализации и порожденная в этой связи идеология, прикрывающая ультралиберальные тенденции, разворачивающиеся в глобальном масштабе. Явление, описываемое ныне этим термином, были зафиксированы гораздо раньше, хотя и именовались иначе – интернационализм. Почему произошла замена, объяснить не просто. Возможно потому, что бытует мнение о связи понятия «интернационализм» с левыми ценностями. (См. в частности: Галкин А.А. О глобализации без иллюзий // Глобализация. Конфликт или диалог цивилизаций? / Под ред. Тимофеева Т.Т. - М., 2002. - 165 с.).

Альтернативы

Оценивая весь спектр мнений, в целом, можно согласиться со «скептиками», что сегодняшняя глобализация – это не самовоспроизводящийся процесс. Мануэль Кастельс, один из самых известных сегодня западных социологов, прямо указывает на правительства стран «Большой семерки» и контролируемые ими международные финансовые и экономические институты как на главных агентов становления глобальной экономики. (См.: Кастельс Мануэль. Глобальный капитализм и новая экономика: значение для России // Постиндустриальный мир и Россия. М., 2001. – 74 с.).

Безусловно, стоит признать и обоснованность критики неолиберального курса нынешней глобализации и восторженной позиции в отношении нее многих «гиперглобалистов». Если в 90-е годы в XX в. целом данный подход оценивался почти как безупречный, а несогласные с ним могли быть подвергнуты остракизму, то сегодня для большинства исследователей в той или иной степени очевидны стали недостатки неолиберальногой глобализации и необходимость корректировки данного курса. Между тем, это не должно привести к перекосу в другую сторону, как у многих неомарксистов и скептиков, т. е. критика не должна уводить в изоляционизм и провоцировать борьбу с глобализацией как с объективным процессом.

В этой связи для формирующегося миропорядка представляется важным набирающие силу тенденции участия широких слоев мировой общественности в обсуждении глобального развития. Многие из предложений альтерглобалистов, без всяких сомнений, должны быть серьезно рассмотрены и реализованы.

Однако пока им не хватает целостности альтернативного плана глобализации и установления нового политического и экономического порядка, в ее основе лежат разнообразные проявления недовольства, но у них еще нет главного теоретика и официальной доктрины. Однако со временем системная протестная идеология, которая удовлетворит большинство сил, выступающих против современной формы глобализации, может оформиться, дав импульс для возникновения совершенно нового политического климата на планете.

Опасные тенденции

Основная проблема, которая встает в связи с этим, - насколько мир будущего сможет развить (или даже сохранить) демократические и социально-экономические завоевания XX в. Данные опасения разделяют исследователи и политики, придерживающиеся порой самых разных взглядов. В современном мире принципы и практическое осуществление даже либерально-демократической модели остается взаимосвязанной с национальным государством. Современная демократическая теория предполагает симметрию и соответствие между гражданами-избирателями и теми, кто принимает решение. Первые могут контролировать последних посредством выборов.

Но здесь стоит обратить внимание на следующую поразительную особенность – при выходе на международную арену уровень демократичности снижается. «Двойные стандарты» проявляются в демократических отношениях внутри развитых стран и недемократических отношениях, порой хищнических, между государствами; демократия и права человека для «своих» и рядом отрицание этих же прав за теми, кто живет по ту сторону границы или даже внутри их, но не имеет соответствующего статуса. (см.: Глобальные трансформации. Политика, экономика и культура / Хэлд Дэвид, Гольдблатт Дэвид, Макгрю Энтони, Перратон Джонатан. - М., 2004. – 528 - 535 с.).

Поэтому чем выше будет уровень глобализации политики, тем опасности усиления олигархических, тоталитарных и даже фашистских тенденций возрастают. Более того, проблема усугубляется еще и тем, что решения по глобальным вопросам могут приниматься ограниченным кругом акторов и без должной огласки, а также потому, что внутренняя структура этих акторов (ТНК, НПО, транснациональные группы давления, аппараты международных организаций) строятся отнюдь не на демократической основе.

В этой связи предлагаются различные подходы: дальнейшее развитие международного права, усиление ООН и ее институтов контроля и регулирования, демократический контроль над ведущими силами глобальной политики (как это в свое время происходило на уровне национального государства), мировое гражданское общество, развитие сетевых структур устройства общественной жизни, всемирное правовое государство.

Многие из этих подходов крайне важны, так как мир сталкивается сегодня с серьезными вызовами, которые касаются всего населения Земли и которые все сложнее решать в рамках сложившейся системы международных отношений (СПИД, эксплуатация невосстановимых природных ресурсов, хранение и утилизация ядерных отходов, распространение ОМП и т.д.). Эту же необходимость диктуют и новейшие вопросы: политика ТНК, регулирование глобальных рынков и глобального разделения труда, манипулирование огромными массами людей, генная инженерия и проч.

Также пока нет ответа на вопрос, что будет с национальными государствами в случае реализации идей глобального управления. Должен ли их суверенитет «раствориться», а само государство превратиться в административную единицу глобального образования? Заметим, что многие ведущие государства (Россия, Китай, Индия, США) явно с этим, по крайней мере на данном этапе, не согласны. Или же напротив, переход к глобальному управлению будет осуществлен через качественно интенсифицированное глобальное межгосударственное сотрудничество, и тогда в качестве модели мироустройства можно будет говорить о Соединенных Государствах Земли? (См.: Баранов О.Н. Глобальное управление и глобальное сотрудничество // Глобализация: человеческое измерение / Под ред. Торкунова А.В и др. – М., 2002. – 47 с.).

Борьба проектов

Основное же влияние на формирование нового международного порядка будет оказывать противостояние нескольких основных тенденций:

- стремление США стать единственным гегемоном однополюсного мира, т.е. образование некой общепланетарной империи во главе с Вашингтоном;

- транснациональный глобализм, предлагающий упразднение национальных государств и образование первого глобального образования. (Интересен в этой связи подход Збигнева Бзежинского, который отстаивает идею о роли США как некоего трамплина к новому транснациональному глобальному миру, в котором происходит «эрозия традиционного государственного суверенитета». Это позиция находится где-то на стыке двух представленных, но, по сути, первая представляется инструментом второй. При ином подходе, если в США возобладает чисто имперская линия, Бзежинский пророчит «хаос», при котором «Америка превратится в осажденную крепость». – См.: Бзежинский Збигнев. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. - М., 2005. - 7 с.; Великая шахматная доска. - М., 2002. – 248 - 254 с.);

- идея «многополярного мира», за которой стоят бюрократии ведущих военных и экономических держав, а также новых и старых «центров силы» (в частности Китай, Индия, Россия, Единая Европа), участвующие в новом переделе мира и не желающие мирится с гегемонией Соединенных Штатов;

- инициатива снизу, пока еще институционально ярко не выраженная, которая представлена различными силами в самых разных уголках планеты, выступающими так или иначе за коррекцию нынешней ситуации с учетом интересов простых людей.

Кроме того, сохраняется вероятность возвращения к двухполюсной системе, при условии, что на смену СССР придет новый центр силы, например, Единая Европа или Китай. Но, скорее всего, международный порядок на обозримое будущее сформируется в противоборстве именно первых четырех тенденций.

Причем мусульманский мир примет в этом процессе самое активное и непосредственное участие. Формируемая в его недрах под воздействием процессов глобализации идеология, базирующаяся на социально-политических аспектах вероучения Ислама, по сути, выступает сегодня как разновидность альтерглобализма. Учитывая же целый ряд веских причин, именно она может позволить исламскому миру прийти к общему политическому знаменателю, что в перспективе должно позволить ему стать реальным субъектом мировой политики и обеспечить его равное участие в формировании нового международного порядка.

Абдулла Ринат Мухаметов, к. полит. наук

http://www.islam.ru/pressclub/analitika/mirfutur/