МАХАЧКАЛА — Милиционера, который остановился на светофоре в столице Дагестана, застрелили из соседнего автомобиля. Водитель взорвал себя на контрольно-пропускном пункте. Мэр пережил 15 покушений на убийство.

Нападения на представителей власти происходят практически ежедневно в Дагестане, крупнейшем и самом беспокойном на Северном Кавказе российском регионе с преобладающим мусульманским населением, ставшим питательной средой для распространения террора по всей территории страны, включая Москву.

Сепаратистское движение, которое началось более 15 лет назад как борьба за независимость Чечни, мутировало в силовую борьбу за создание исламского государства в регионе протяженностью около 650 километров (400 миль) с востока на запад — от богатого нефтью Каспийского моря до Сочи, места проведения зимней Олимпиады 2014 года. Вряд ли это произойдет, но уже ясно, что Кавказ будет и далее оставаться гнойной раной посткоммунистической России.

Картина знакомая: бедность, 50-процентный уровень безработицы, правительство погрязло в коррупции и злоупотреблениях — все это подталкивает недовольных в ряды исламских боевиков, а жестокие милицейские расправы, от которых страдают невинные, пополняют ряды сепаратистов новобранцами.

«Существует колоссальный разрыв между властью и обществом в Дагестане, — говорит в интервью Алексей Малашенко, эксперт по Кавказу из московского отделения Фонда Карнеги. — Люди чувствуют себя все более обозленными, а популярность исламистов увеличивается».

Северный Кавказ включает в себя шесть полуавтономных республик, и исламистские повстанцы с легкостью перемещаются из одной в другую.

Едва затяжная война Москвы против чеченских боевиков окончилась хрупким миром, местом боевых стычек стала Ингушетия. Правительственные субсидии и улучшение качества управления снизили напряженность в Ингушетии, и теперь обострилась ситуация в Дагестане.

Но у Кремля, похоже, нет универсальной стратегии против роста повстанческого движения. Его ответ в значительной степени ограничивается перестановкой должностных лиц, возглавляющих регион, но не обеспечивает обещанных реформ.

Теперь, после многолетних заверений в том, что кавказские боевики взяты под контроль, российские власти бьют тревогу. В январе, после того, как террорист-смертник убил 36 человек в крупнейшем московском аэропорту, президент Дмитрий Медведев назвал терроризм главной угрозой для России и признал, что в 2010 году нападения возросли.

После этого взрыва Россия объявила о грандиозных планах создания горнолыжных курортов в горных местах потрясающей красоты, что обеспечит создание рабочих мест. На что месяц спустя боевики ответили убийством трех русских лыжников и взрывом главного лыжного подъемника. Милиция сообщила, что также была обезврежена крупная бомба в автомобиле рядом с пансионатом.

Эти нападения произошли в другой республике, крошечной Кабардино-Балкарии, где нападения на представителей власти выросли более чем в семь раз — в 2010 году они случались примерно по четыре раза в неделю, и по официальным данным погибли 42 милиционера.

Всего по официальным данным в прошлом году на Северном Кавказе были убиты около 300 сотрудников правоохранительных органов и около 650 ранены.

Кавказские повстанцы взяли на себя ответственность за взрыв в аэропорту и двойной взрыв террористов-смертников в прошлом году в Московском метрополитене, где погибли 40 человек. Доку Умаров, чеченец, который возглавляет боевиков и называет себя эмиром Кавказа, пообещал, что 2011 год станет для России «годом крови и слез».

Российские власти неоднократно заявляли, что мятежники тесно связаны с «Аль-Каидой» и финансируются сочувствующими с Аравийского полуострова.

У повстанцев нет достаточно сил, чтобы добиться отделения от России, но и Москва не в состоянии подавить их, так что тупиковое состояние в регионе может быть долгим и мучительным. Боевики действуют малыми, автономными отрядами, которые властям трудно выследить, говорит Геннадий Гудков, ветеран контрразведки, а теперь депутат российского парламента.

Еще десять лет назад дагестанцы сражались наравне с русскими федеральными войсками, чтобы отразить боевиков, которые вторглись из соседней Чечни. Чечня с тех пор обрела большую стабильность под жестким руководством поддерживаемого Кремлем правителя, а Дагестан стал главной базой для боевиков.

«На Кавказе Россия фактически превратилась в несостоятельное государство, — считает политолог Юлия Латынина. — В 1999 году исламисты в Дагестане были маргиналами, которые терпели поражение, но теперь они стали мощной силой».

Социолог Руслан Гереев, отслеживающий молодежную среду в Дагестане, говорит, что исламские повстанцы набирают в регионе популярность среди подростков, которые «видят в них своих кумиров».

Офицер российского спецназа, попросивший называть его просто Николаем из-за специфики своей работы, говорит, что новобранцы проходят подготовку в течение нескольких месяцев, а затем действуют автономными группами по десять человек. По его оценке, количество боевиков в Дагестане насчитывает примерно 500 человек, многие из которых в подростковом возрасте.

Вербовщики, судя по всему, располагают крупными суммами для привлечения новобранцев из числа безработных и бедных. Как говорит Николай, у группы из 12 боевиков, которую недавно уничтожило его подразделение, было более одного миллиона долларов наличными. Если повстанцам срочно нужны средства, они отнимают деньги у местного бизнеса, сказал он.

Но местный правозащитник Исалмагомед Набиев считает, что дагестанцы, вероятно, опасаются исламистов меньше, чем милиции, у которой «есть вся власть, но они действуют как бандиты».

Хотя Чечня стояла у истоков мятежа, но теперь здесь, вероятно, самое сложное место для действий исламских боевиков. Поддерживаемый Кремлем региональный лидер Рамзан Кадыров, сам бывший мятежник, привлек многих бывших боевиков в свои собственные военизированные формирования, которые правозащитники обвиняют в убийстве и пытках людей по подозрению в связях с боевиками.

«Кадыров чрезвычайно жесток и весьма успешен в борьбе с исламистами», — говорит Латынина.

В то же время, Кадыров стремится подорвать радикалов с помощью исламских обычаев и строительства грандиозной мечети, расхваливаемая как самая большая в Европе. Его строительные проекты создали новые рабочие места и превратили столицу, Грозный, из военных руин в современный город.

В отличие от Чечни, где слова Кадырова есть закон, силы Москвы в Дагестане должны управлять сетью подвижных союзов, где население в 2,7 миллиона человек состоит из десятков этнических групп.

Саид Амиров, мэр Махачкалы, столицы Дагестана, олицетворяет собой опасности, которые влечет за собой высокая должность во власти. После покушения в 1993 году он прикован к инвалидной коляске и имеет личную армию из нескольких сотен охранников. В 1998 году начиненный взрывчаткой автомобиль, предназначенный для него, повредил много домов и убил 19 человек, но он остался невредим.

Перестрелки между силами безопасности и подозреваемыми боевиками могут длиться нескольких часов в этом городе, представляющем из себя хаотичное сочетание невыразительных советских многоквартирных зданий и небольших частных домов, расположившихся между горами и Каспийским морем. Николай, офицер группы спецназа, говорит, что только в Дагестане он видел, как начальника милиции возят с телохранителями в бронированном лимузине Mercedes. «И боевики не единственные, от кого ему требуется защита».

В Дагестане также есть преступники, которые убивают милиционеров ради их оружия, а должностных лиц из-за их дорогих автомобилей, и которые похищают людей с целью выкупа, сказал он. Такие группы часто используются враждующими кланами в качестве наемников.

В нападениях на бары и магазины, торгующие алкоголем, как правило, обвиняют исламских боевиков, но это также может быть делом рук рэкетиров, вымогающих деньги.

Официантка в баре «Лувр» с содроганием вспоминает, как в январе после нападения троих вооруженных человек в масках сильно обгорели два посетителя. «Они палили из пистолетов в воздух, плеснули бензин на шторы и убежали», — рассказала официантка, которая из опасения за свою жизнь просила называть себя просто Патимат.

Региональное руководство Дагестана рассматривает возможность объявления амнистии для боевиков, которые сложат оружие — эта мера помогла усмирить Чечню и Ингушетию, бывшие до того эпицентром насилия на Кавказе.

Ингушетией ранее руководил бывший генерал КГБ, который поощрял жестокие зачистки, вызывавшие гнев общественности. Нынешний руководитель Юнус-бек Евкуров стремится положить конец насилию в отношении гражданских лиц, он амнистировал многих бывших боевиков, и число нападений значительно уменьшились.

Но у боевиков еще есть лагеря в лесистых горах, и подозреваемый во взрыве аэропорта — родом из Ингушетии.

Царям потребовалась половина 19-го века, чтобы покорить Кавказ, и аналитики не думают, что нынешнее повстанческое движение может поколебать власть России над регионом. В бурные годы после распада Советского Союза, ослабленный контроль Кремля и пустая казна подогревали сепаратистские настроения, но сегодня боевиков слишком мало, чтобы силой добиться отделения, а политические и бизнес-элиты не поддержат его.

«Кавказ не отойдет от России, потому что местные элиты получают деньги из федерального бюджета», — говорит Малашенко из Фонда Карнеги.

Фактор Кавказа будет играть важную роль в политике России по мере приближения выборов марта 2012 года, когда премьер-министр Владимир Путин, как ожидается, может попытаться возвратиться на пост президента. Вторая война в Чечне началась под руководством Путина за несколько месяцев до мартовских выборов 2000 года, и его жесткая позиция помогла ему победить на президентских выборах.

Арсен Моллаев, Владимир Исаченков, (“The Washington Post”, США)

http://kavkaz.ge/2011/03/07/rossiya-kavkazskij-myatezh/