Лезгины и лезгиноязычные народы являются коренным населением Северного Азербайджана и Южного Дагестана. Многие исследователи (Ихилов, Абдурагимов, Агаев и др.) датируют возникновение лезгинской государственности — древнего государства кавказкой Албании IV веком до н.э., об этом свидетельствуют найденные монеты с албанскими надписями IV-III веков до н.э.

Античные источники первых веков н.э. называет население кавказкой Албании гелами и леками (последнее до сих пор сохраняется у грузин, как название лезгин). Судя по всему, в V-VI вв. многие албанцы принимают христианство. Многие армянские источники свидетельствуют об этом, в частности Моисей Каганкатватцви упоминает имя «Манасе, епископа Капалы» (Кабала — древняя столица лезгин). Интересно и то, что после арабского нашествия многие жители Албании — Лезгистана, продолжали исповедовать христианство. Большинство удин до наших дней остались христианами. Силами удин возрождается Албанская автокефальная церковь.(1)

Арабское нашествие нанесло тяжёлый удар по лезгинской государственности, но не по культуре. Многие жители средневекового Лезгистана становятся известными мусульманскими учёными, поэтами и писателями. В феодальный период народы лезгинской группы образуют вольные общества и полузависимые ханства (Цахурское, Кубинское и др.).

По мнению многих исследователей, до начала правления Фет-Али-Хана, сплотившего под своей властью все лезгинские земли (вторая половина XVIII века), лезгины, как многие другие народы Дагестана, называли друг друга по названию общества или селения, например: ахтынец, джарец, кубинец. Но, несмотря на это, следует отметить, что за всю свою долгую историю лезгины никогда не забывали о том, что они единый народ. Их объединял не только язык, но и литература — эпос о Шарвили, сказ об Абреке Кири Бубе и т.д., причем лезгинский эпос Шарвили был создан задолго до рождения грузинского поэта Шота Руставели, этот эпос можно считать одним из первых стихотворных сложений Кавказа.

Помимо культурных аспектов лезгин объединял и схожий вид занятий: это отгонное скотоводство, ювелирное дело и, конечно, изготовление ковров, которым занимались как в нынешнем Азербайджане (по одну сторону реки Самур – Южный Лезгистан), так и в Южном Дагестане (по другую ее сторону - Северный Лезгистан).

Ковры лезгинской работы ценились по всему мусульманскому миру от Магриба до Индии. Эти ковры выставлены не только в дагестанских музеях, но и в Санкт-Петербурге в музее этнографии и в Стамбуле в музее «Тюрк вэ Ислам».

После Гюлистанского договора 1813 г. Лезгистан отходит к России и ситуация на восточном Кавказе обостряется. Несмотря на то, что лезгины оказывают сопротивление многочисленным кампаниям царских войск и местных владетелей, полностью в войну против России они не ввязываются. Лишь небольшая часть лезгинских аулов поддерживает имама Шамиля, хотя при всех трех имамах наставником был именно лезгин — Мухаммад ал-Яраги (ум. 1837 г.).

Во время революции многие лезгины поддержали Красную Армию, в этом они видели предоставление свободы своему народу. Некоторые лезгины занимали высокие посты в Дагестане в послереволюционный период (Н.Самурский и др.)

Советский период оказал благотворное влияние на лезгин: сбылась мечта известного лезгинского поэта Гасана ал-Кадари, и горские дети научились грамоте, стали получать образование, однако светская культура вытесняла исламскую культуру (2) связанную с национальной самоидентификацией.(3)

И после развала Советского Союза, существование древней лезгинской культуры встало под вопрос. Националистическая политика властей в Азербайджане вообще не желает рассматривать интересы лезгин и лезгиноязычных народов.(4)

В религиозной жизни в северо-восточных районах идут активно процессы шиитизации населения, запреты на азан (призыв к молитве), на ношение хиджаба .(5)

Древняя родина лезгин — район реки Самур — разделен между РФ и Азербайджаном, самурский лес находится на грани экологической катастрофы, недавно подписан договор о границе, который еще не вступил в силу, так как не ратифицирован парламентом РФ. По мнению большинства экспертов данный договор не отвечает интересам как лезгинского так и всего многонационального народа Дагестана, водоснабжение юга Дагестана в следствии большого забора воды Азербайджаном , находится на критическом уровне, водообеспечение ближайшего от границы города Дербента, отставляет желать лучшего – 10-15 минут в день.(6)

Южный Дагестан населяют в основном лезгины и народы лезгинской группы: табасаранцы, цахуры, рутульцы, агульцы, удины. Т.к. автохтонные земли лезгиноязычных народов находятся и на территории нынешнего Азербайджана, некоторые народы лезгинской группы живут и там. В частности около половины лезгин, цахуров, большая часть удин, незначительное число рутульцев, а так же так называемые народы Шахдага - будухцы, хиналуги и крызы, которые так же говорят на близких к лезгинскому языках.

В советское время государство пошло на политические уступки “национальным окраинам”, вводя институт национально-территориальной автономии и стимулируя развитие национального самосознания (многие народы России сложились только в 20 веке после “априорного” создания автономий).

Демократизация политической системы СССР была воспринята большинством представителей этнической интеллигенции разных народов как возможность легализовать традиционную культуру. Поэтому был выдвинут лозунг о национальном возрождении, содержание которого включало в себя придание языкам титульных народов статуса государственного языка, включение компонентов этнической культуры в систему общего образования, пропаганду традиций и обрядов этнической культуры и т.д. Однако реализация этих целей происходила по-разному у различных народов, расселенных на Северном Кавказе.

В результате уже впервые годы существования СССР возникли своеобразные “политические плацдармы” для развития регионального самосознания. На территории РСФСР это были автономные республики, области и округа, в которых складывалась “матрешечная” идентичность - принадлежность к СССР, принадлежность к России и принадлежность к национально-территориальному образованию (в автономных областях и округах добавлялась еще и принадлежность к краю или области России). Значимость региональной идентификации оказывалась в целом небольшой, она была, как бы скрыта под многими одеждами, но предпосылки для ее развития были заложены, поскольку политическая автономия по определению предполагает особое самосознание ее субъекта.

Поэтому именно национально-территориальные автономии стали в современной России “пионерами” в деле развития региональной идентичности. Титульные народы стали воспринимать свои политические образования как “государства в государстве”, форму национальной государственности. Местные элиты всячески этому способствовали. В результате процессы суверенизации и национального возрождения стимулировали самоопределение жителей республик в отношении приоритетных и вторичных форм идентичности. Приоритетной, разумеется оказалась местная. Таким образом, этно - конфессиональный фактор стал основным для развития регионального самосознания. Многонациональность России стимулировала ее современную регионализацию.

Важным показателем при анализе регионального самосознания является доля уроженцев данного региона среди всех его жителей. Ясно, что в тех регионах, где ниже доля местных уроженцев, меньшие перспективы будет иметь пропаганда регионального патриотизма. Необходима стабильность административно-территориального деления.

Развитию регионального самосознания в российских условиях способствует стабилизация административных границ. Благодаря этому региональная идентичность обретает устойчивую основу для своего развития. Однако в условиях глубокого экономического и социально-политического кризиса, который наряду со многими другими странами переживает Россия, ситуация буквально вынуждает людей обращаться к общественной активности и к политическому участию. Примерами могут служить многочисленные сборы подписей и акции протеста в столицах, и особенно в регионах.

Исключительно ярко и интенсивно этот процесс протекал на Северном Кавказе, где впервые десятилетия советской истории (1920 – 1930 гг.) было проведено национально-территориальное размежевание, образованы национальные автономии, создана этническая элита, осуществлена настоящая культурная революция. Были образованы различные формы современной государственности для крупнейших народов региона, создана промышленность, центры культуры и образования, в национальные автономии шли целенаправленные капиталовложения, значительные превышавшие общероссийские масштабы. Развивалось образование, печатное дело, радиовещание на родных языках. Формировалось национальное самосознание у народов Северного Кавказа.

В то же время эти процессы имели и выраженные конфликтогенные аспекты. Так, в результате национально-территориального размежевания границы созданных автономий далеко не всегда совпадали с этническими ареалами. Нацистроительство на Северном Кавказе было осуществлено в соответствии с общей концепцией решения национального вопроса на основе принципа самоопределения народов. Однако не все относительно крупные автохтонные этносы получили собственные автономии (абазины, ногайцы, лезгины). Появились так называемые негосударственные народы.

А некоторые этнические группы оказались разделёнными между несколькими административными и государственными образованиями (ногайцы, лезгины). В ряде автономий были объединены этнически неродственные народы (Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия), и соответственно близкие этнические родственники (кабардинцы и черкесы, карачаевцы и балкарцы) оказались в различных автономиях. Сложности и противоречивый характер национально- государственного строительства на Северном Кавказе стали обнаруживаться достаточно быстро: созданная в 1920 г. одновременно с Дагестанской АССР (автономной республикой) Горская АССР и объединившая несколько горских народов региона, уже в 1921 г. стала распадаться по этническому признаку и в 1924 г. была упразднена. Только за советский период границы и статус национальных территориальных образований на Северном Кавказе изменялись около сорока раз. Ситуация начала быстро меняться со второй половины 1980-х гг., и эти изменения привели к настоящему этнополитическому кризису в регионе, в том числе двум вооружённым конфликтам.

Нацистроительство имело на Северном Кавказе следующие основные итоги:

а) создание этнических элит, заявивших о своём праве на власть в условиях кризиса советской государственности;

б) возникновение феномена титульных, и не титульных народов;

в) формирование обширного слоя гуманитарной интеллигенции в национальных автономиях региона, непропорционального слою технической интеллигенции и претендовавшего на особую миссию в выражении национального;

г) становление национального самосознания большинства народов Северного Кавказа с акцентуацией проблемы национальной государственности;

д) возникновение этноэкономической стратификации.

Следствием этих процессов явилось формирование этнополитических идентичностей, которые стали базой для формирования особого вида коллективного правосознания, получившего название этнической правосубъектности. Хотя идея этнической правосубъектности уже в полной мере развилась в советский период, она была в значительной мере сублимирована другими идентичностями, в частности, общесоветской.

На Северном Кавказе были предприняты многочисленные попытки создания политических объединений на этнической или суперэтнической основе, формирования региональных политических идентичностей. В качестве идентификационной базы была актуализирована идея о «кавказской цивилизации». Для каждого человека этническая идентичность означает осознание им своей принадлежности к определённой этнической общности. С её помощью человек солидаризуется с идеалами и стандартами своего этноса, разделяет другие народы на похожих, и непохожих на свой этнос.

Если этнос (этническая группа) чаще всего определяется как общность на основе культурной самоидентификации по отношению к другим общностям, с которыми она находится в фундаментальных связях, то в отношении нации не менее распространенным является ее определение как государственной формы этнической общности людей. Этнос можно определить, как общность, сложившуюся на определенной территории в результате особенностей исторического развития. Реально либо воображаемое существующее единство людей с общим самосознанием, отличающимся от других групп, совокупностью уникальных объективных (культура, язык, производственный уклад и т.д.), факторов и субъективных (представление об общности происхождения и исторической судьбе, менталитетом, религией и т.д.) признаков.

Процесс суверенизация республик Северного Кавказа, сопряженный с уходом русских с доминирующих позиций, вызвали переструктурирование этносоциальной иерархии в республиках, которое в числе других следствий вызвало обострение осознания разделенности народов. Надо отметить, что ситуация административно-территориального сегментирования ослабляет статусные позиции разделенных этносов внутри республик их расселения. Статусные позиции этносов в поле политики во многом определяются их численностью и территорией заселения.

Административное рассечение территории расселения этноса ослабляет именно эти позиции, что существенно снижает конкурентноспособность этнической группы как в экономической, так и в политической сферах.

Эта ситуация осознается представителями этнической интеллигенции как угрожающая сохранению и воспроизводству культуры народа. Поэтому состояние административно-территориальной сегментированности выступает фактором возможного развития различных этносоциальных процессов – аккультурации и ассимиляции частей этноса соседними народами или развитие тенденции к воссоединению различных частей этноса.

Сам факт разделенности позволяет выявить степень влияния государственности (или ее отсутствия) на воспроизводство культуры народа, находящегося в фазе традиционного развития. Эта проблема помимо теоретического интереса имеет практическое значение: она позволяет выявить степень приемлемости проекта культурной автономии для воспроизводства культуры народа (хозяйственно-культурного типа, языка, этнического сознания, фольклора, традиционных ремесел и др.). (7) Политические реалии сегодня таковы, что лезгины разделены примерно на равные доли, между РФ и АзР.

Очевидно, социальное воспроизводство вообще предполагает непрерывное воссоздание основных элементов социальной структуры общества, материальных и духовных основ его существования и собственно индивидов в их биологических и социальных качествах. При этом воспроизводство этноса как социокультурной общности имеет свои отличия от воспроизводства иных социальных групп. Этничность как совокупность культурных характеристик глубочайшим образом связана с воспроизводством соответствующего индивида, полноценного представителя этноса, носителя его существенных признаков. Этничность, как правило более глубже, и основательнее «оседает» в индивиде, чем иные социально-групповые признаки.

Антропологи отмечают, что важнейшей и бесспорной характеристикой этноса является самосознание (идентичность). В самом общем виде его можно определить как «чувство принадлежности к тому или иному этносу, выражающееся в отнесении индивидом себя к данной этнической группе».

Национальная идентичность может быть редуцирована на волне социального разочарования до этнической составляющей. Распад СССР как крупной этнофедеральной системы и изменение социально-политического строя на всём постсоветском пространстве как обострил или актуализировал многие находившиеся ранее в латентном состоянии этнические проблемы и конфликты, так и породил новые.

Не сформированность российской государственности в ранний постсоветский период, отсутствие и поныне, спустя почти двух десятилетие после начала кардинального реформирования российского общества, общенародной идентичности вызвали у россиян кризис идентичности, который имеет выраженное этнополитическое содержание. С другой стороны, произошли этнизация политики и политизация этничности, что привело к формированию локальных и региональных этнополитических идентичностей, перекрывающих и препятствующих становлению устойчивой общероссийской идентичности.

Трансляция через поколения этой характеристики (самосознания) признается настолько важной, что «это своего рода «последний рубеж» сохранения этничности, ибо в ходе исторического развития могут быть утеряны и язык, и общая территория, и даже культурные традиции, но пока сохраняется этническое самосознание, не тускнеет и образ этнического «мы».

Этническое самосознание на уровне общности проявляется также в объективированных формах: языке, нормах и ценностях, ритуалах, эстетических представлениях, выраженных в художественных народных промыслах, произведениях живописи, музыки. Воспроизводство этих форм позволяет социализировать новые поколения в знаковой системе и культурной символике данной этнической общности. Молодежь усваивает, «интериоризирует» этническую картину мира, формирует исторический пласт самосознания через приобщение к этнической истории, фольклору, знакомство с национальными героями и т.д. Таким образом и складывается индивидуальная этническая идентичность.

Социальное воспроизводство этноса

Поскольку воспроизводство этноса предполагает социальное воспроизводство людей, носителей этнических качеств, оно с необходимостью включает в себя демографические процессы.

В воспроизводстве этноса можно выделить количественные и качественные характеристики. К первым относятся рождаемость, смертность, средний возраст, качество здоровья и т.п., ко вторым – воссоздание культурных качеств, свойств, признаков этничности – языка, норм поведения, ментальности, исторического сознания.

Демографическое воспроизводство является предпосылкой этнокультурного, поскольку физическое возобновление поколений еще не гарантирует их функционирования как носителей этнических качеств, т.е. такое воспроизводство, необходимымо, но его недостаточно.

Содержательно же воспроизводство этноса разворачивается, прежде всего в деятельности институтов социализации – семьи, устойчивых локальных (поселенческих) общностей, школы, а также деятельности надлокальных структур духовного производства (национальной интелигенции, искусства, театра и пр.).

Локальные элементы, которые представляют собой уровень микроструктуры, воспроизводят глубинные слои этнической ментальности, а надлокальные – позволяют наполнить их современным содержанием, обеспечивают трансляцию новой этнокультурной информации на весь массив этноса.

Этнокультурное воспроизводство может осуществляться различными путями. И они поддаются некоторой классификации и типологизации. Так, возможно выделение типов этновоспроизводства по трем параметрам – объему воспроизводимых этничных признаков (пространственная характеристика), процессуальным (динамическим) характеристикам этновоспроизводства и, наконец, результатам (и перспективам) взаимодействия с иноэтничной средой, последствиям этого взаимодействия для культуры данного этноса.

По пространственным характеристикам выделяются три типа этновоспроизводства:

простое, суженное, расширенное;

по процессуальным – статичное, деструктивное, интенсивное,

по результативным – стагнационное, ассимиляционное, аккультурационное.

Итак, одним из типов воспроизводства этничности является простое воспроизводство. Оно выступает как сохранение традиционного механизма воспроизводства через институты локального общества (семью, земляческие общности и пр.) и возникает в условиях достаточного отрыва некоторой этнической общности от современных социально-экономических процессов. В этом случае воспроизводятся условия, смыслы и цели жизнедеятельности людей в малоизмененном виде.

Этносу с таким типом воспроизводства свойственно стремление к сохранению уже апробированного социального опыта, адаптация на его основе к усложняющимся социальным условиям, стремление сохранить устойчивое и противостоять новациям. Однако в ситуации высокой динамичности социальных процессов данный тип воспроизводства ведет к стагнации социального развития этноса. Коротко говоря, первый тип этновоспроизводства означает самосохранение, но без должной адаптации к новым условиям бытия и прогрессивного развития. Обычный результат межэтнических контактов при первом, простом типе воспроизводства может быть выражен как АВ, где А – этничность данной этногруппы, а В – этничность соседнего этноса, с которым происходит постоянный контакт и культурный взаимообмен.

Другим типом воспроизводства этноса является суженное воспроизводство. Оно имеет место тогда, когда традиционные институты все более утрачивают свои социализирующие функции и вытесняются из сферы социализации такими институтами современного общества, как школа, средства массовой информации, сфера искусства и пр., которые не несут этнокультурной информации, а социализируют юношество в ценностях и нормах экономически и культурно доминирующих народов или стран. Эта модель особенно часто реализуется для сравнительно малочисленных народов, входящих в состав полиэтничных государств.

В такой ситуации происходит постепенная утрата языка этноса, его традиционных норм поведения, ценностных ориентаций. Развертывающиеся социально-экономические процессы приводят к такому результату межэтнического взаимодействия, как ассимиляция. При суженном типе воспроизводства область этнического самосознания занимает все меньшее пространство культуры. Постепенная потеря собственной этничности А, убывание характерных ее признаков и качеств с более или менее успешной заменой ее иной этничностью В символически может быть представлено как АВ.

Разрушение в процессе усложнения социальной структуры традиционных форм, сопровождающееся передачей этнокультурных функций другим социальным институтам, представляет собой интенсивный тип воспроизводства культуры этноса. Этническое самосознание в объективированных формах воспроизводится на основе специальной профессиональной деятельности и поэтому отличается целенаправленностью, дифференцируется по различным направлениям деятельности. Хранение культурной информации, и ее трансляция также приобретают профессиональные формы.

На Северном Кавказе этносы сохранялись и воспроизводились как форма закрытого общества, т.е., общества, в котором господствует традиционная культура, нацеленная не на инновацию и динамичное развитие социума, а преимущественно на воспроизводство социальных традиций. Административный пресс, направленный в советский период на ограничение или запрет некоторых важнейших традиционных форм организации жизни этносов, вызвал естественный, хоть и не планируемый результат – переход институтов традиционной культуры в латентную форму при сохранении ими своих социальных функций.

Важнейшими факторами обусловливающими воспроизводство этноса являются: его территориально-структурная организация, характер демографических процессов, социально-политический статус этнической общности, особенности межэтнического взаимодействия с соседствующими этническими группами. Так, переход этнической системы в стадию современного развития предполагает определенную территориально-структурную организацию этноса, при которой локальные элементы (микроструктура) воспроизводят глубинные слои этнической ментальности, а надлокальные – насыщение их современным содержанием, трансляцию их на весь массив этноса.

Известно, что каждое поколение «стоит на плечах» у предшествующего, наследует созданные до него технику и технологии, материальные формы быта, собственнические отношения, обычаи, нравы, ценности и пр. Они одновременно – и видоизменяются новыми поколениями, и предписывают им организационные стороны жизни, задают траекторию развития.

Огромную роль при этом играют первичные коллективы (семья, локальные сообщества), которые и воспроизводят социокультурные качества личности, выступают основным субъектом производства индивида. Исходя из этого, можно определить и циклы воспроизводства этноса. Они обусловлены динамикой социально-демографического процесса. Демографы определяют его цикличность, исходя из возрастных стадий: детство, юность, начало самостоятельной профессиональной деятельности, начало семейно-брачной деятельности, социальная зрелость и старость. На разных этапах социально-экономического развития может быть разное количество этих стадий (например, период юности выделяется не в каждом обществе) и границы между ними подвижны. Но бесспорно, что до социальной зрелости, начало которой в настоящее время датируется 30 годами и которая сопряжена с репродуктивной деятельностью и личностным развитием на собственной ресурсной основе, социализация протекает в сознательно организованных формах. Именно на этой фазе актуальна общественная забота о механизмах социализации поколений в этническом контексте. Эта социализация осуществляется посредством определенных институтов. К ним можно отнести:

1)институты непосредственной социальной среды – семья, соседская община, где в повседневной жизни через трудовую деятельность, праздники и обычаи индивид осваивает культурные роли, ценности и нормы поведения;

2)институты, ответственные за социально-демографическое воспроизводство – здравоохранение, образование, воспитание, профессиональную подготовку;

3)социальные институты, направленные на сохранение, продуцирование и трансляцию этнокультурной информации – профессиональная литература, гуманитарная наука, искусство.

Деятельность этих институтов обеспечивает усвоение этнической специфики новыми поколениями в условиях современного общества, отличающегося урбанизированностью среды, высоким уровнем межэтнических контактов и размыванием влияния традиционных институтов воспитания.

Воспроизводство этноса как целостной социокультурной системы требует синхронного функционирования и тесной устойчивой взаимосвязи:

1) институтов производства и трансляции этнокультурной информации локального уровня (микроструктура этноса), воспроизводящих глубинные слои этнической ментальности,

2) надлокальных институтов, адаптирующих этническую ментальность к современным условиям и тем самым способствующих интеграции локальных субэтнических групп в целостную систему (макроструктура).

Такое воспроизводство возможно при интенсивном его типе, позволяющем сохранять и воспроизводить этнокультурный комплекс ценностно-смысловых, нормативно-регулятивных и знаково-коммуникативных средств и механизмов с учетом меняющихся социально-экономических условий жизни.

Характерной чертой этносоциальных общностей является непременное наличие в них диахронных коммуникационных связей. Они реализуются через деятельность социальных институтов, которые различаются в зависимости от уровня социально-экономического развития общности. Социально-экономическое развитие определяет способы хранения и трансляции значимой для этновоспроизводства информации, плотность коммуникационных потоков и в значительной степени характер содержания информационных потоков, в частности, меру представленности в них общечеловеческого и этнокультурного элементов.

Рассмотрим зависимость этновоспроизводства от различных факторов:

природно-географического, демографического (биосоциального), социально-исторического, экономического (тип хозяйствования), политического (степень суверенности, властные возможности), иноэтничного окружения (взаимные удельные веса этносов в регионе, соотношение культур, языков), комбинированных факторов (например, сочетания демографического – малочисленность анклава, политического – удаленность от власти, этноокружения – близость языков и т.п.).

Логично начать с рассмотрения вопроса о влиянии отдельных факторов на этновоспроизводство. Но следует сразу же оговориться, что полученные в таком случае выводы в известном смысле относительны, так как на самом деле все факторы теснейшим и сложнейшим образом взаимосвязаны, взаимопереплетены. По существу, их влияние принципиально совокупное, комплексное.

Однофакторная схема влияния

Однако начинать необходимо с самой простой схемы – однофакторного воздействия на этничность (т. е., на те, или иные качества этничности). Рассмотрим влияние природно-географического фактора на такой существенный признак этничности, как чувство родной земли

От чего же зависит интенсивность чувства родины, или патриотичность? От чего зависит ощущение того, что земля, на которой проживает человек, для него родная? Разумеется, на самом деле это чувство сложно многофакторно обусловлено. Среди множества факторов, детерминирующих чувство родины, можно выделить, осознание своей региональной идентичности, что может стать основанием районирования данного общества, как пример такого вернакулярного района – Южный Дагестан. Под ними подразумеваются: масштабы и качество занимаемой территории, поселенческая структура, демографические характеристики – численность и плотность населения, продолжительность жизни, рождаемость, смертность и т д.

Разумеется, на этничность и социокультурное воспроизводство этноса влияют не только природно-биологические, но и собственно социальные факторы. Одним из них является политический статус этноса в полиэтничном сообществе (его «титульность», либо автохтонность).

Как и в предыдущем случае, данный фактор в свою очередь детерминирован иными, в частности, такими факторами, как обширность территории, которой располагает этнос; его численность, особенно – в сравнении с численностью других этносов, населяющих тот же административный регион; его историческая укорененность в регионе.

Все эти характеристики так или иначе определяют положение, которое занимает конкретный этнос в социально-политическом пространстве региона. В зависимости от демографического и территориального статуса выстраивается политическая иерархия этносов, которые могут быть титульными (государственно-образующими) и нетитульными. Обладание властными ресурсами позволяет проводить внутриреспубликанскую политику с преимущественным учетом интересов соответствующих этносов, что предполагает неравное финансирование культурной инфраструктуры различных народов. Таким образом, важнейшим фактором, определяющим воспроизводство этноса, является его политический статус.

В полиэтничных административно-государственных образованиях северокавказского региона политический статус этноса особенно значим для воспроизводства мезоструктуры этнической культуры. Это воспроизводство существенно зависит от участия представителей данного этноса во властных органах, распределяющих финансовые потоки. А нужно сказать, что именно мезоуровень является в данный момент наиболее уязвимым звеном в организации ногайской культуры.

Разумеется, влияние факторов этничности на процесс этнокультурного воспроизводства реализуется не только по «цепочечной» схеме. В реальности скорее действуют комбинированные факторы, сложным образом связанные между собой. В качестве такового можно назвать социально-исторический фактор. Его воздействие является примером многогранного влияния на этничность.

Известно, что этнические процессы, в частности, воспроизводство объективированных форм этнического самосознания, переплетаются с разнообразными социальными и экономическими процессами и испытывают на себе их влияние. Например, переход общества от аграрной стадии социально-экономического развития к индустриальной может разрушать традиционные формы организации жизни этноса, которые «ответственны» за воспроизводство этнического самосознания, в том числе – за социализацию юношества в этнической системе ценностей. Разрушение традиционных форм сопровождается передачей их функций другим социальным институтам (например, школе, профессиональному искусству, литературе, СМИ). В этой схеме социальной динамики общее усложнение социума распространяется и на сферу производства этнического самосознания.

Такое воспроизводство этничности можно охарактеризовать как интенсивное (поскольку в нем происходят существенные изменения), но не расширенное (поскольку традиционное этническое самосознание не распространяется на какие-либо новые сферы деятельности). Этническое самосознание в этом случае воспроизводится на другой основе – имеется в виду специальная профессиональная деятельность. Это касается и художественных форм, и способов управления, и социализирующей деятельности. Иными словами, воспроизводство этнических характеристик культуры дифференцируется по различным специальностям и переводится на другую технологическую основу. Хранение культурной информации и ее трансляция также приобретают профессиональные формы.

Разрушение традиционных институтов может не сопровождаться возникновением других институтов воспроизводства и трансляции этнокультурной информации, и тогда реализуется иная схема воспроизводства. Разрушающиеся под воздействием социально-экономических процессов традиционные институты все более утрачивают социализирующие функции и вытесняются из сферы социализации институтами современного общества, которые не несут этнокультурной информации, а социализируют юношество в ценностях и нормах экономически и культурно доминирующих народов или стран (например, вестернизация).

Такая модель часто реализуется для сравнительно малочисленных народов, входящих в состав полиэтничных государств. В этом случае происходит постепенная утрата языка этноса (арчинцы (8), дидойцы и др. не «титульные» малочисленные народы), традиционных норм его поведения, характерных для него ценностных ориентаций.

В итоге социально-экономические процессы приводят к такому этническому процессу, как - ассимиляция. Яркий тому пример - ассимиляционные процессы форсированной «азербайджанизации» лезгин, проживающих на северо-востоке Азербайджана.

Он проявляется как суженный тип этнического воспроизводства, поскольку область этнического самосознания захватывает все меньшее «пространство». Язык, например, вытесняется в сферу бытового общения, этнические нормы функционируют преимущественно в обрядовой форме на праздниках, большей частью как фольклорный элемент. Этническая информация передается посредством института семьи, который не может конкурировать с внеэтническими (по большей части своего содержания) информационными потоками, организованными на уровне высоких технологий (СМИ, T В).

Возможен и третий вариант воспроизводства этничности, при котором этнокультурная общность, оказавшись в силу тех или иных обстоятельств на периферии социально-экономического развития «большого общества», сохраняет традиционный механизм своего воспроизводства через институты локального характера (семья, земляческие общности и пр.). В этом варианте воспроизводятся условия, смыслы и цели жизнедеятельности людей в малоизмененном виде. Такое воспроизводство можно охарактеризовать как простое. Этому типу свойственны стремление к сохранению уже апробированного социального опыта, адаптация на его основе к усложняющимся социальным условиям, тенденция противостоять новациям.

Итак, теоретически возможны различные варианты этнического воспроизводства, обусловленные разнообразием сочетания в реальных социальных ситуациях типов этновоспроизводства. Последние в свою очередь определяются по двум критериям – пространственному (простое – суженное – расширенное) и динамическому (статичное – деструктивное - интенсивное). Различные типы этнического воспроизводства имеют различные следствия, будучи приложены к конкретным ситуациям взаимодействия этносов (этнических культур). Таковыми следствиями могут быть: этноизоляция, ассимиляция, аккультурация. Соотнося эти положения с конкретным, обсуждаемым в данной материалом, автор проведенного исследования приходят к следующему выводу:

а) дагестанские лезгины демонстрируют изоляционизм как форму построения взаимоотношений с окружающими этническими группами, проявляя стремление к сохранению собственной культуры путем возможного ограничения взаимодействия с другими этническими группами во всех сферах жизнедеятельности.

б) лезгины Азербайджана вовлечены во вторую фазу процесса аккультурации под влиянием «азербайджанского» большинства (термин «азербайджанцы» взят в ковычки, так как может трактоваться и как этноним и как гражданство).

Аккультурационный процесс зачастую влечет за собой ассимиляцию – растворение данной этнокультуры в культуре доминирующего этноса и соответственно полное принятие его ценностной системы.

Воспроизводство целостности этнокультурной системы в современном обществе предполагает определенную территориально-структурную организацию этноса, при которой синхронно функционируют институты производства и трансляции этнокультурной информации локального уровня (микроструктура этноса), воспроизводящие глубинные слои этнической ментальности, надлокальные институты (мезоструктура), адаптирующие этническую ментальность к современным условиям, и, тем самым, способствующий интеграции локальных субэтнических групп в целостную систему (макроуровень).

Воспроизводство этнокультурной системы возможно по трем типам: интенсивному, суженному и простому, которые отличаются характером производства (народный–профессиональный; дописьменный–письменный), хранения и трансляции (устная традиция–современная инфраструктура) культурной информации и вызывают различные процессы, связанные с сохранением или видоизменением этнического самосознания.

Объективными факторами, обусловливающими тип воспроизводства культуры в различных административных сегментах функционирования этноса, являются: а) условия жизнеобеспечения: демографическая структура (прогрессивная или регрессивная), поселенческая структура, численность населения, масштабы и качество занимаемой территории, которые определяют положение этнической группы в системе межэтнического взаимодействия в конкретном субъекте административного управления; б) условия организации его функционирования, включающие политический статус народа и характер межэтнического взаимодействия с соседствующими этносами.

Политический статус этноса в полиэтничных административных государственных образованиях северокавказского региона определяет характер воспроизводства этнической культуры на мезоуровне(9), который зависит от участия представителей данного этноса во властных органах, распределяющих финансовые потоки.(10)

Тип воспроизводственного процесса обусловливает возникновение разного характера межэтнического взаимодействия. Последнее, в свою очередь, оказывает обратное влияние на культурное воспроизводство. Изоляционизму как форме построения взаимоотношений с окружающими этническими группами соответствует простой тип воспроизводства культуры. Аккультурация как форма культурного обмена без очевидного доминирования какой-либо этнической культуры создает возможности для интенсивного типа воспроизводства культуры этноса. Аккультурация при доминировании этнического большинства – ассимиляция - определяет суженный тип этнокультурного воспроизводства.

Административная разделенность этноса приводит к разорванности целостности механизма воспроизводства его культуры. Разрушается прежде всего связанность локальных структур, где воспроизводится традиционная культура, и блокируется развитие надлокальных структур, адаптирующих традиционные элементы культуры к новым социально-экономическим и социокультурным условиям жизнедеятельности, обеспечивающих культурную интегрированность этноса, снижение субкультурных различий.

Семья и межнациональные браки у лезгин

Изменения в семье происходят стадиально, в зависимости от изменений в экономической, политической, социальной и культурной структурах общества.

На семью как на микрокомпонент социальной структуры общества проецируются господствующие в нем социально-экономические отношения. Взаимоотношения членов семьи, ее структура, место в социальной системе зависят прямо или опосредствованно от социально-экономической формации.

Как отмечает этнолог М. Ш. Ризаханова в своей работе «структура современной семьи лезгин», что процесс распада большесемейных организаций, начавшийся еще во второй половине XIX века, почти полностью завершается в первой четверти ХХ века.(11)

Перестройка семьи, семейного быта лезгин, как и других народов Дагестана, началась с первых лет советской власти. Социальные и культурные преобразования, новое советское законодательство о семье, преобразования в системе народного хозяйства и т.д. ознаменовали собой грандиозные изменения семейного быта. Прежде всего изменилась структура семьи. Почти полностью завершается процесс распада большесемейных организаций, сложившихся и функционировавших длительное время в силу ряда экономических причин (низкого уровня производства, специфики полунатурального скотоводческо-земледельческого хозяйства и т.д.).

На сегоднящний день основной формой семьи у лезгин становится двухпоколенная, так называемая «малая семья» («гъвечIи хизан»), включающая родителей и детей. Следует отметить, что эта форма семьи не является новым типом; она была повсеместно распространена в прошлом наряду со сложной, неразделенной семьей. Однако исследование современной семьи лезгин обнаруживает наличие значительного числа трехпоколенных, реже – четырехпоколенных семей вплоть до наших дней. Так, результаты анкетных исследований, проведенных группой сотрудников отдела этнографии Института истории, археологи и этнографии ДНЦ РАН в начале 80-х годов ХХ века, показывают, что, к примеру, в селении Новый Куруш Хасавюртовского района РД 28% от общего числа обследованных семей являются трехпоколенными. Встречаются (хотя и редко) и четырехпоколенные семьи, в которых живут старые родители с женатыми сыновьями, внуками и правнуками.

Семьи, состоящие из одиноких стариков, встречаются редко, что объясняется сохранившейся традицией почитания старших и заботы о них. Однако отдельное проживание родителей и детей в наше время явление нередкое, например, когда молодые члены семьи временно отсутствуют (уезжают на учебу, на заработки, служат в армии, живут в городе и т.д.

Здесь же отметим, что советское время число лезгин, покидающих места своего постоянного проживания большей частью по причине ограниченности сфер приложения сил, составляет значительный процент. Так, согласно данным Дагестанского республиканского управления статистики, по итогам переписи населения 1989 года на территории административных районов (Ахтынского, Курахского, Магарамкентского, Сулейман-Стальского) в 1989 году зарегистрировано только 50.7% лезгин от общего числа.

Удельный вес городских жителей, которых в общей численности населения Республики Дагестан составляет значительный процент (8.6% в 1979 г. и 10.0% в 1989 г.). Лезгин, проживающих в Хасавюртовском, Хивском, Кизилюртовском и Дербентском районах, число которых составляет 30% от общего числа лезгин, а также лезгин, проживающих за пределами Дагестана, число которых на 1989 год составляло 257.3 тыс. человек. Однако можно предположить, что ситуация с совместным и отдельным проживанием членов семьи та же, что и в указанных в районах расселения лезгин.

Традиционно члены семьи, проживающие отдельно от родителей (временно или постоянно), поддерживают с ними самые тесные контакты – дети часто приезжают к родителям, помогают им материально, выполняют трудоемкие работы по хозяйству (ремонт дома, обработка огорода, уборка урожая и т.п.). В тех случаях, когда женатые сыновья или замужние дочери живут в городе, они на весь летний сезон отправляют к родителям своих детей, часто и сами проводят отпуск в родительском доме.

Нормой современного быта лезгин стало выделение старшего сына после его женитьбы. При этом родители и родственники по традиции помогают отделившейся семье в строительстве нового дома, в приобретении предметов интерьера. Помощь местных органов власти выражается в выделении земли вновь создаваемой семье для строительства дома и приусадебного участка. Отделившиеся семьи поддерживают с родителями самые тесные связи – почти каждый день посещают родителей, помогают им по хозяйству, при необходимости помогают материально (хотя иногда бывает и наоборот, то есть родители, которые получают пенсию, помогают безработным детям). Стремление молодых пар отделиться от родителей и создать отдельную семью, которое вплоть до 70-х годов осуждалось общественным мнением как нарушение норм адата и этикета по отношению к родителям, в наше время стало нормой и никого не удивляет.

Тип семьи большей частью определяет ее численный состав. Так, среднее число в малых семьях составляет 4–5 человек. Следует отметить, что численный состав семьи имеет тенденцию к снижению, что, по всей вероятности, связано с относительным снижением рождаемости, а также с усилившейся тенденцией к разделению семьи. Так, согласно данным Всесоюзной переписи населения 1989 года, средний размер семьи лезгин в сельской местности в 1979 году составлял 5.3 человека, а в 1989 году – 4.8 человека (при численности всего семей 23741 с 125791 членом семей и при численности 24051 всего семей с числом 115970 человек членов соответственно). Более стабилен средний размер семьи в городской среде. Так, средний размер семьи лезгин-горожан в 1979 году составлял 4.5 человека (всего семей 8422 с численностью 38287 человек), а в 1989 году – 4.4 человека (всего семей 13363 с числом членов 58794 человека). Если взять городское и сельское население вместе, то средний размер семьи лезгин в 1979 году составлял 5.1 человека, а в 1989 году – 4.7 человека (всего семей 32163 при численности 164078 человек и 37414 семей при численности членов семей 174764 человека соответственно). Численность членов семьи в разных районах, селениях и даже в пределах одного селения не одинакова. Встречаются семьи, состоящие из 2–3 человек и из 10 и более человек.

Состав семьи в значительной степени определяется уровнем рождаемости. Как известно, в дореволюционном прошлом и впервые десятилетия советской власти рождаемость не регулировалась и не ограничивалась, вследствие чего семьи большей частью были многодетными. Приблизительно с 70-х годов ХХ века у лезгин намечается тенденция снижения рождаемости. При этом явно прослеживается зависимость уровня рождаемости от образовательного и культурного уровня, социального положения женщины или обоих супругов, то есть чем выше образовательный, культурный уровень и социальное положение супругов, тем выше ориентация на меньшее число детей в семье. У таких родителей оптимальной считается семья, имеющая двоих детей – мальчика и девочку. Мотивировка при этом однозначна: «Лучше воспитать, вырастить и дать образование, «сделать людьми» одного двоих детей, чем родить много и не суметь дать им все необходимое для нормальной жизни.

Такая установка в значительной мере повлияла на уровень рождаемости последних лет. Так, согласно статистике за 2002 год:

1)в Ахтынском районе с 1990 по 2001 год уровень рождаемости снизился с 604 до 453 соответственно (с 29.2‰ рождаемости – в расчете на 1000 человек – до 18.2‰);

2)в Докузпаринском районе с 284 человек в 1990 году до 267 человек в 2001 году (с 30.2‰ до 22.1‰);

3)в Курахском районе с 336 человек в 1990 году до 236 человек в 2001 году (с 29.7‰ до 17.5‰);

4)в Магарамкентском районе с 1072 человек в 1990 году до 840 человек в 2001 году (с 31.5‰ до 16.6‰);

5)в Сулейман-Стальском районе с 956 человек в 1990 году до 796 человек в 2001 году (с 27.6‰ до 17.2‰) .

Цифры показывают значительное понижение суммарного коэффициента рождаемости в сопоставимых цифрах за относительно небольшой отрезок времени (11 лет). Однако общий уровень рождаемости среди лезгин, как и по всей республике, по-прежнему самый высокий в Российской Федерации.

Подавляющее большинство лезгин, особенно в сельской местности, придерживается традиционной ориентации на многодетную семью. В общественном мнении статус многодетной семьи значительно выше, чем малодетной и бездетной. От количества детей, от размера семьи зависят взаимоотношения как между ее членами, так и между родственными группами и в обществе в целом. При выборе брачного партнера лезгины и теперь отдают предпочтение многодетным семьям, ибо справедливо считают, что в таких семьях дети вырастают более трудолюбивыми и коммуникабельными.

Подавляющее большинство лезгин и в наше время считает, что у мальчика обязательно должны быть братья, у девочки – сестры. Среди лезгин поныне широко бытует поговорка «Тек тар тамани тахьурай» («да не будет одинокое дерево даже в лесу» – так говорят о семье с одним (без братьев и сестер) ребенком.

Лезгинки, особенно в сельской местности, и в наше время рожают детей весь репродуктивный период, весьма редко прибегая к мерам контрацепции. Как можно заключить из изложенного, современная семья лезгин – это преимущественно двух-поколенная семья, состоящая из супружеской пары и детей. На сегментацию семьи оказал влияние ряд факторов, среди которых немаловажное место занимают вовлечение женщины в общественное производство, приведшее к ее экономической независимости, рост образовательного и культурного уровня супругов, а также общий подъем благосостояния населения, способствующий улучшению жилищных условий.

Другим качественным фактором влияющие на семьи и межнациональные браки это планомерное переселение из высокогорных и труднодоступных населенных пунктов на низменность и предгорье.

За годы советской власти на равнину переселились более 130 тыс. чел. За это время для них было построено более 60 благоустроенных поселков. В связи с переселением расширялись непосредственные контакты людей различных национальностей, усиливались обмен опытом работы, проявлялось взаимное влияние. Появились новые многонациональные районы. Тенденция к усилению миграционных процессов являлась характерной чертой всего советского общества рассматриваемого времени. Эти процессы были обусловлены большим размахом промышленного строительства, они являлись социальным следствием научно-технического прогресса и урбанизации. Быстрый рост межнациональных связей и отношений, создававших объективные предпосылки для дальнейшего сближения людей различных национальностей на интернациональной основе, сопровождался в отдельных случаях и рядом негативных явлений, вызываемых гипертрофированным развитием национального самосознания.

Например, столкнувшись с людьми другой социально-этнической и конфессиональной группы, с особенностями их образа мышления и поведения, горец выделяет свои национальные обычаи, национальные и конфессиональные особенности, поскольку свою принадлежность к данной этнической группе личность осознает и переживает через межнациональные связи и контакты.

Следует особо подчеркнуть, что у верующих людей, переселившихся из отдаленных горных районов на равнину, рост национального самосознания существенно искажался религиозными предрассудками. В сознании таких верующих ислам, ассоциируясь с национальным самосознанием, выступал как выражение национальной общности, как общая черта людей данной национальности. Это в некоторых случаях приводило к определенному оживлению культово-обрядовой деятельности верующих. Наряду с национальными традициями и обычаями часть верующих старалась следовать и религиозным традициям, особенно содержащим празднично-торжественные моменты и имеющим общественно характер.

Серьезной помехой для заключения межнациональных браков издавна являлись полунатуральный характер хозяйства, языковые барьеры, родовая эндогамия, территориальная разобщенность, идеология этнической исключительности, специфические традиции, обычаи и обряды. Предпочтительными считались браки, заключенные не только внутри аула, но и внутри родственной группы, – тухума. Более частым явлением межнациональные браки были лишь в феодальной среде. Дагестанские ханы, беки, шамхалы, уцмии и другие через браки роднились как между собой, так и с феодальными владетелями Закавказья и Северного Кавказа преимущественно из политических соображений.

Идеологическим барьером при заключении межэтнических браков в условиях дореволюционного Дагестана выступал ислам. Браки, в частности, между русскими и представителями народностей Дагестана составляли исключение. Согласно шариату, мусульманин имел право жениться на иноверке, а мусульманка выйти замуж за иноверца только при условии принятия ими ислама. Несоблюдение этого условия рассматривалось как вероотступничество, оскорбление общественных нравов, нарушение векового адата. Если женитьба дагестанца на иноверке хотя и крайне редко, но осуществлялась, то замужество дагестанки с иноверцем влекло за собой бегство за пределы края, преследование, кровную месть. Горянка, нарушившая нормы национальной и религиозной гомогенности, была вынуждена порывать связи с родным очагом, а родственники за ее поступок подвергались унижениям и осуждению со стороны односельчан.

Факты свидетельствуют, что в советский период процесс образования этнически смешанных семей усиливался. Если в 1959 г. их количество составляло 5,2 млн. или 10,2% всех браков в стране, то в 1979 г. - 9,9 млн. или 14,9%, а в 1989 г. - 12,8 млн. или 17,5%3.

Что касается Дагестана, то, по данным Всесоюзной переписи населения в 1979 г., здесь каждая десятая семья была национально смешанной. Если учесть, что в городах межнациональные браки заключаются намного чаще, чем в сельской местности, то нетрудно сделать вывод, что среди городского населения республики доля национально смешанных семей была еще выше. По подсчетам М.М. Магометханова, в семи городах Дагестана в 1970-1979 гг. заключено 373390 браков, из которых большую часть (64%) составили однонациональные браки и 26% - межнациональные. От общего числа межнациональных браков (9873) - 23% приходилось на союзы между женихами и невестами коренных национальностей Дагестана. Почти столько же составили браки дагестанцев с русскими, украинцами и белорусами (22%), причем 85% таких браков заключено дагестанскими мужчинами.

По мнению некоторых специалистов, в 1980-е гг. смешанные браки, особенно браки между представителями разных дагестанских народов, становятся обыденным явлением. Более того, как отметила этнолог М.Ш. Ризаханова, если "до 70-х годов XX в. основное число смешанных браков относилось к варианту, например, лезгин - представительница другой национальности, то в последующем намечается явная тенденция возрастания браков между лезгинками и представителями других национальностей".

В советское время в отечественной этнографической науке превалировало мнение, что число межнациональных браков выступает одним из существенных показателей этнического сближения народов, причем частота и вариативность межнациональной брачности играют в данном процессе важную роль.

Однако в начале 90-х годов прошлого столетия появились новые тенденции во взаимовлиянии миграционной обстановки и положения этнически смешанных семей.

Распад Советского Союза привел к разрыву не только хозяйственных, но и родственных связей, что негативном образом отразилось на самочувствии национально смешанных семей.

Многие из них, особенно в зонах межнациональных конфликтов, разрушились. Все это, в конечном счете, привело к ухудшению межнациональной ситуации во многих регионах страны, росту ксенофобии, усилению межэтнической интолерантности, ухудшению демографических показателей. Негативные процессы, вызванные распадом СССР, усиление этнонационалистических тенденций способствовали тому, что в общественном сознании сформировалось отрицательное отношение к самой идее заключения смешанных браков.

В ежегодном демографическом докладе "Население России. 2003-2004" отмечается, что "этнически смешанные домохозяйства... составляют в целом по стране 16,2%... Долю этнически смешанных брачных пар условно можно считать такой же". В докладе приводятся данные о том, что у северокавказских национальностей распространенность межэтнических браков не вполне связана с численностью.

Чеченцы в этой группе самые многочисленные, но имеют наиболее низкий показатель межэтнической брачности (4,1%). Невысоки показатели и у других народов, например: лезгины (9,5%), даргинцы (8%), аварцы (7,8%).

Так, в опросах 1996-1997 гг., изучая состояние национального самосознания дагестанцев, социологи интересовались тем, как бы они отнеслись к браку с человеком иной национальной принадлежности. (12)

Отношение к вступлению в брак с человеком другой национальности, ответы у лезгин:

1)считаю брак нежелательным - 11,5%

2)национальность в браке не имеет значения, если муж (жена) соблюдает обычаи моего народа - 15,4 %

3)предпочел бы человека своей национальности, но возражать не стал бы - 38,5%

4)национальность в браке не имеет никакого значения - 26,9 %

Отношение к межнациональному браку дочери(13):

Положительно - 28,0 %

Отрицательно - 40,2 %

Отношение к межнациональному браку сына:

Положительно - 32,9 %

Отрицательно - 22,0 %

Затрудняюсь - 30,5 %

Как видно из результатов, опрашиваемые более терпимо относятся к межнациональному браку сына; в значительной большей степени негативно они воспринимают межнациональный брак дочери.

Результаты исследования обнаружили определенные различия в позициях респондентов из городской и сельской местностей. Например, среди горожан больше, чем среди сельских жителей солидарных с вариантом "национальная принадлежность человека является несущественной при выборе будущего супруга". Видимо горожанам, изначально проживающим в многонациональной среде и в силу этого чаще вступающих в межэтнические контакты, свойственно более терпимое отношение к межнациональному браку, чем сельскому населению, большая часть которого находится в мононациональной среде.

Можно предположить, что респонденты довольно четко отделяют сферу трудовой деятельности от семейно-бытового уклада, где легче находить взаимопонимание с человеком одной национальной принадлежности, ибо схожесть языка, образа жизни, традиций и обычаев помогает преодолевать сложности, могущие возникнуть в процессе совместного проживания между супругами.

Специалисты считают, что на отношение к межнациональному браку определенное воздействие оказывает уровень образования. Если проанализировать данные опроса за 1996 - 1997 гг. сквозь призму образовательного уровня, то картина выглядит довольно пестрой. Так, среди респондентов с неполным средним образованием выше показатель тех, кто считает, что "национальность в браке не имеет никакого значения" - 26,3%. Таковых же среди респондентов со средним или средним специальным, с высшим и незаконченным высшим образованием - 22,2% и 18,4% соответственно. Более четко определилась тенденция в материалах опроса 2005 г. Анализ показал, что только 17,4% респондентов со средним образованием убеждены: "национальная принадлежность является несущественной". В то же время этому варианту привержены 52,1% респондентов со средним специальным и 50,8% - с высшим образованием.

Изучение регистрационных карточек по сельскими городским поселкам Дагестана в республиканском архиве ЗАГСа за 1973 г., которое проводилось сектором этнографии Дагестанского филиала АН СССР, позволило установить тенденции роста и развития межнациональных браков.

Как свидетельствуют данные социологических исследований, браки в подавляющем большинстве заключались внутри одной национальности или этнической группы (аварцы с аварками, даргинцы с даргинками и т.п.). Они составляли 86,3% общего числа заключенных браков.

Наибольший процент однонациональных браков зафиксирован у:

1) даргинцев - 93,5 %

2) аварцев - 91,7 %

3) лезгин - 91,6 %

4) цахуров - 91,4 %

5) лакцев - 85,2 %

6) кумыков - 84,2 %

7) табасаранцев 84 %

8) азербайджанцев - 74,7 %

В то же время возрастала доля межнациональных браков по Дагестану в целом. Если в 1939 г. они составили 5,7%, в 1963 г. – 10,5, а в 1967 – 12,6%, то к 1973 г. их доля увеличилась до 13,7% от общего числа браков, заключенных в республике.

Наибольшая доля межнациональных браков приходилась на городское население: в 1967 г. 24,8%, а в 1973 г. – 25,5%.

В крупных городских поселениях доля межнациональных браков была еще выше:

Кизилюрте – 36,7%;

Махачкале – 28,8%;

Буйнакске – 24,2%;

Каспийске – 24,1%;

Избербаше – 23,2%;

Даг. Огнях - 20,6%;

Хасавюрте - 19,1%;

Дербенте - 15,1%;

Высокий процент межнациональных браков в городах объяснялся прежде всего многонациональным составом их населения, городских производственных и учебных коллективов, более высоким уровнем образования и культуры молодежи. Число межнациональных браков в этих городах увеличивалось и за счет студентов и учащихся высших и средних учебных заведений, учащихся профессионально-технических училищ.

В сельских районах республики доля межнациональных браков в целом мала (4,8% – в конце 60-х гг., 7,4% – в 1973 г.). Исключение составляли сельские районы, расположенные вокруг городов и рабочих поселков, преимущественно на равнине.

Социологические исследования показали, что наиболее часто межнациональные браки заключались между представителями коренных народностей Дагестана. Вместе с тем психология национальной замкнутости, национального недоверия, характерная для дореволюционного времени, активно преодолевалась.

Былому эндогамному и гомогенному браку приходили браки межнациональные и межконфессиональные. В сельской местности наибольшую долю составляли смешанные браки между представителями дагестанских народов (60%), а браки между дагестанцами и недагестанцами были единичными. Эти данные свидетельствовали не только о том, что сельские районы в этническом отношении были более однородными, чем города и рабочие поселки, но и о более устойчивом характере традиций этнической эндогамии и гомогенности именно на селе. Процесс изживания этих традиций, видимо, в подобных случаях требует большего времени, так как касается глубинных психологических пластов сознания человека.

Обращает на себя внимание большое число этнических компонентов, составляющих межнациональные браки.

В 1973 г. мужчины лезгины, например, были связаны брачными отношениями с 18 другими народностями Дагестана:

мужчины кумыки - с 18 народностями Дагестана;

мужчины-аварцы – с 16 народностями Дагестана;

мужчины даргинцы – с 12 народностями Дагестана;

мужчины лакцы - с 12 народностями Дагестана;

У аварцев, как и в 60-х гг., преобладали браки:

с кумычками - 61 из 203 (30%);

с русскими - 55 из 203 (27%);

с лачками - 19 из 203 (9.5%);

У даргинцев межнациональных браки:

кумычками - 53 из 140 (38%);

с русскими - 30 из 140 (21.5%);

с аварками - 13 из 140 (9.5%);

с лачками - 11 браков из 140 (8%);

лезгинками - 6 браков из 140 (4.5%);

У лезгин межнациональные браки преобладают(14):

с русскими – 44 из 140 браков (31.5 %);

с азербайджанками 19 браков из 140 (13.5 %);

с табасаранками –15 браков из 140 (11 %);

У кумыков из 242 межнациональных браков были:

с русскими – 83 (34%);

с аварками – 44 (18%);

с даргинками - 37 (15%);

с чеченками -29 (12%);

У лакцев из 101 межнационального брака:

с русскими – 31 (30,5%);

с аварками – 17 (17%);

с даргинками – 15 (15%);

Особенностью межнациональных браков в Дагестане являлось, кроме того, увеличение доли межнациональных браков между мужчинами коренных народностей Дагестана и русскими женщинами; например, из 424 межнациональных браков, заключенных в 1973 г. в республике, 311, или 73,3%, составили русско-дагестанские.

Отмечалось новое явление – браки, заключенные между женщинами-горянками и представителями недагестанских, особенно европейских народов. В 1973 г. такие браки составили 152, или 20,4% от общего числа межнациональных браков. Из приведенных данных следует, что среди женщин более устойчивыми оставались старые традиции.

Характеризуя межнациональные браки в Дагестане как первичную социальную микросреду общения людей различных национальностей и вероисповеданий, полезно специально остановиться на анализе языка общения между супругами.

Специальные этнографические наблюдения и социологические исследования показывают, что для многих этнически смешанных семей (особенно в сельской местности) специфично двуязычие. В семье говорят и на языках обоих супругов, а также на русском языке, который служит языком межнационального общения, как в городской, так и в сельской местности. Однако эта общая тенденция роста двуязычия не исключает наличия вариантов. Так, если один из супругов происходит из центральных районов СССР (русский, украинец) и семья живет в городе или в многонациональном рабочем поселке, языком семьи обычно становится русский язык. В сельской же местности, где население в своем большинстве говорит на языке одной из коренных национальностей (аварском, даргинском, лезгинском, кумыкском и т.д.) и один из супругов принадлежит к данной народности, языком общения супругов обычно становится язык окружающей социальной и региональной микросреды. Здесь происходит постепенный процесс ассимиляции мигранта.

В Дагестане преобладают двуязычные семьи, когда оба языка являются в одинаковой мере языками каждодневного общения. Таких семей особенно много в сельской местности, чаще в семьях служащих, учителей, врачей и т.д., и особенно при дагестано - русских браках. Если жена приезжая (русская, осетинка), дети обычно общаются с отцом на его родном языке, а с матерью – на русском, но преобладает все же язык окружающей среды. Вместе с тем только стоит такой семье переехать в другое место с иноязычным населением или в город, как семья начинает говорить преимущественно на русском языке, т.е. на языке, с помощью которого ее члены общаются и с окружающим населением.

К сожелению, на сегодня нет общедоступных достоверных данных так называемых «интеграционных» процессах в республике Азербайджан, нет данных количестве межнациональных браков у лезгин , эти данные в свою очередь могли бы говорить о состоянии и степени ассимиляционных процессов.

Некоторые независимые эксперты озвучивают цифры - не менее 25% межнациональных браков. В случае потверждения этих данных, можно предположить, что пройдена «точка не возврата», и если не предпринять дальнейшие усилия по снятию всех препятствий при прохождении границы (отмена заг. паспортов, пропуск газет на родном языке и т.д.), и создать полноценные условия для социокультурного общения (обмена) для двух частей одного разделенного народа, можно с уверенностью сказать, что через 30-50 лет, сам этноним «лезги» будет растворен в таком не определенном и противоречивом «топониме» - «азербайджанец».

Литература:

(1) «Кто понесет крест?», А. Албанви http://lezghins.com/index.php?option=com_idoblog&task=viewpost&id=542&Itemid=61

(2) см. подр. «Распространение и развитие суфизма в форме Накшбандийского тариката в Южном Дагестане» http://kavkaz.ge/2011/02/25/rasprostranenie-i-razvitie-sufizma-v-forme-nakshbandijskogo-tarikata-v-yuzhnom-dagestane/

(3) «Южнодагестанская региональная идентичность», А. Албанви http://lezghins.com/index.php?option=com_idoblog&task=viewpost&id=568&Itemid=0

(4) «Полиэтничность в Дагестане. Проблематика Лезгистана», Л.С. Ланда. Путь Востока. Межкультурная коммуникация. Материалы VI Молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. Серия “Symposium”. Выпуск 30. СПб: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С.14-18

(5) «Мрачная картина закрытых мечетей. Перспективы исламского развития в Азербайджане» А. Албанви, http://www.islam.ru/pressclub/islamofobia/mechazer

(6) «Воду в обмен на газ? Об некоторых итогах визита, президента России Дмитрия Медведева в Азербайджан», А. Албанви http://lezgikim.narod.ru/Pages/Raznoe/Samur_voda.html

(7) Денисова Г.С., Радовель М.Р. Этносоциология 2000 год. «Специфика социокультурного воспроизводства этносов на Северном Кавказе: разделенные народы» http://www.i-u.ru/biblio/archive/denisova_etnosociologija/08.aspx

(8) «Арчинцы: государством забытый этнос» А. Албанви, http://lezghins.com/index.php?option=com_idoblog&task=viewpost&id=577&Itemid=0

(9) не смотря на не однократные попытки, представителей лезгинской общественности как в царский, советский период истории, так и по сей день, не решенным остается вот уже почти два столетия политический статус лезгинского народа.

(10)на лицо кадровая дискриминация народов южного Дагестана, ярким примером тому служит начало президентства М.Алиева (2006-2010), когда с «лезгинских» должностей были освобождены прокурор республики, глава налоговой службы и др.

Причем последняя кадровая рокировка, с изгнанием, позже «варяга», обернулась скандалом на федеральном уровне, еще более грандиозным скандалом завершилось само президентство М.Алиева, здесь нельзя не упомянуть про скандальные дербентские выборы, которые по стечению обстоятельств тоже были связаны с лезгинской квотой. Не смотря на то что официальные власти в Махачкале отрицают какие либо национального предпочтения в вопросах кадрового назначение того или иного чиновника, в республики по-прежнему осуществляется негласный принцип нац. квотирования. Вообще весь период президентского срока М.Алиева прошел под знаком «лезгин», именно с этим этносом были связаны его как самые первые кадровые решения, так и последние, самые скандальные.

Пожалуй главным недоразумение является тот факт, что на три ключевые должности в республики (президент - глава республики, премьер-министр, спикер НС) претендуют четыре крупных этноса - аварцы, даргинцы, кумыки, и лезгины. Причем первые два этноса претендуют исключительно на президентство, и почти весь советский период истории представители аварцев и даргинцев сменяют друг друга на посту главы республики, иначе обстоит ситуация с должностью премьер-министра.

Довольно долго считалось, что эта должность закреплена за кумыкским этносом, и лишь в последнем избирательном цикле произошла смена приоритетов, и кумыкам теперь отведена должность спикера НС, а аварец занял должность премьер – министра.

Исходя из результатов переписи 2002 года, от заветной премьерской должности лезгин формально отделяют какие-то 20-30 тыс. человек, надо так же отметить, что представители как лезгинской так кумыкской общественности указывают на факты фальсификации переписи, в сторону занижения своей абсолютной численности. Тогда как, большинство экспертов говорят об обратном, о значительных приписках при переписи 2002 года, причем всеми крупными народами.

Компромиссным вариантом могло быть, введение должности вице- президента в республики, с делегированием части полномочий вице-президенту со стороны президента и премьер-министра. Существующая на сегодня практика когда «четвертый лишний» несет в себе существенную дискриминационность с одной стороны, как следствие, которое катализирует излишнюю напряженность в национальных отношениях. Почти все кадровые назначения (как и не назначения) в республике имеют удивительное свойство «проецирования», которое может проявляться, аж на бытовом уровне, ущемленными в кадровом вопросе народами.

(11) Вестник Дагестанского научного центра. 2009. № 35. С. 36–39. «Структура современной семьи лезгин» М. Ш. Ризаханова Институт истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН

(12) «Отношение к межнациональным бракам в этническом сознании дагестанцев», М.М. Шахбанова. Опубликовано в журнале "Социологические исследования", 2008, № 11, с. 72-76, таблица №1

(13) там же, таблица №2

(14) «Межнациональное общение, интернационалистическое и атеистическое воспитание», М.Г. Мустафаева, стр. 327- 336.

Али Албанви