Ниязи А.Ш.

И будьте верны в мере, когда отмериваете,

И взвешивайте правильными весами.

Это - лучше и прекраснее по результатам.

(Коран, Сура 17, Айат 37. Перевод И.Ю. Крачковского)

Уход из равновесия

Двадцатый век оставил человечеству незавидное наследство. К его завершению со всей очевидностью возник вопрос о выживании всех людей, независимо от цвета кожи, политических и идеологических пристрастий. Впервые в истории в XX столетии воплотилась в жизнь давняя идея господства человека над природой, но и впервые возникли признаки кризиса всей мировой системы.

Мировое научное сообщество бьет тревогу. Ситуация не просто тревожная, она критическая. Ученые отмечают резкое нарушение равновесия в системе отношений природы и общества. Речь идет уже не просто об общем и региональных политико-экономического кризисах, а о социально-экологических кризисах, которые сейчас принято называть системными. Они охватывают все стороны человеческой жизнедеятельности - как политику и экономику, так и право, государственное устройство, экологию, личные и общественные отношения, культуру, нравственность и этику, религию. Главная их причина - мораль общества потребления, варварское, расточительное отношение и к человеку и к природе.

Еще на рубеже ХIХ - ХХ в.в. утверждавшиеся "ценности" общества потребления вызвали волну неприятия среди лучших умов человечества, преимущественно вне зоны западно-атлантического пространства и влияния. Выдающийся русский мыслитель того времени Н.Ф. Федоров отмечал, что концентрация человека на производстве, "сотворении искусственного" вышла за рамки решения жизненно важных задач человечества. Для него, по-прежнему, "вещи есть бог, и нет иных богов, кроме этих фетишей… И так, приобретай эти вещи, богатства, приобретению их посвяти всю жизнь, эксплуатируй, утилизируй, истощай природы" [1] . И далее: "Человек сделал, по-видимому, все зло, какое только мог, относительно и природы (истощение, опустошение, хищничество), относительно и друг друга (изобретение истребительских орудий и вообще средств для взаимного уничтожения[2])" В России на эти важнейшие проблемы обращали внимание Л.Н. Толстой, П.А. Флоренский, Н.А. Бердяев, В.И. Вернадский, П.А. Сорокин, В.С. Соловьев, С.Н. Булгаков и другие мыслители. Но рассудительным голосам их не внемли, пока в головах политиков, экономистов и теоретиков развития не начал перевариваться опыт грандиозных и одновременно трагических социальных и технических экспериментов XX столетия.

Лишь после Второй мировой войны, в 1950-1960-х гг. некоторые ведущие западные политэкономисты и социофилософы, в частности американцы Уолт Ростоу и Джон Гэлбрейт, голландец Ян Тимберген, француз Раймон Арон, приступили к критическому рассмотрению индустриальных потребительских моделей. Начали формироваться теории постиндустриальных обществ как альтернативных форм развития, в которых отчасти учитывались их ресурсосберегающие возможности[3].

Но всерьез привлечь мировое внимание к проблемам сохранения цивилизации и окружающей среды удалось лишь в начале 70-х гг., во многом благодаря усилиям Римского клуба. В его научных докладах и исследовательских проектах, таких как "Пределы роста" (1972, руководитель Д. Медоуз), "Человечество у поворотного пункта" (1974, руководители М. Масарович и Э. Пестель), прозвучало четкое и обоснованное предупреждение о грядущих катастрофах, связанных с глобальной деятельностью человека. Отмечалось, что такие взаимосвязанные факторы, как гонка вооружений и угроза ядерной войны, загрязнение окружающей среды, истощение природных ресурсов, рост народонаселения планеты, углубление неравенства среди различных государств и регионов, расширение зон бедности, ставят под вопрос существование человечества уже в обозримом будущем.

Научно-просветительская деятельность Римского клуба привлекла внимание политиков и международного научного сообщества. В 1972 году в Стокгольме прошла первая конференция ООН по вопросам ограниченных способностей окружающей среды и проблемам развития, были утверждены исследовательские проекты в этом направлении. Впоследствии, в 1980-1990-е гг., они полностью подтвердили (в том числе и математически) тревожные выводы ученых Римского клуба. Исследования международных групп и отдельных ученых из разных стран показали, что, установившийся несколько веков назад вследствие развития техники относительный паритет между человеком и природой был резко нарушен в ХХ столетии. Искусственное, произведенное человеком, начало довлеть над естественным, природным. Научно-технический прогресс превратился в инструмент тотального контроля над природой, ускоренного неограниченного исчерпания ее ресурсов и одновременно в могильщика человечества. По мере его деятельности и размножения быстро сокращаются водные, земельные, энергетические, биологические запасы планеты, происходят серьезные изменения в биосфере - парниковый эффект, сокращение озонового слоя и т.д. Ученые отмечают, что уже сейчас жизнедеятельность человека привела к серьезному нарушению равновесия природных циклов, восстановить которые невозможно. Загрязнение окружающей среды радиоактивными и химическими выбросами, ее оскудение ведет к деградации человечества в физическом и умственном развитии. Увеличивается число конфликтов за обладание все более дефицитными природными ресурсами. По прогнозам специалистов, при отсутствии эффективных международных усилий в предотвращении глобальной катастрофы ее следует ожидать в 2040 - 2050 гг. Тогда процессы деградации окружающей среды, социальных структур и самого человека станут необратимыми.

Поиск устойчивости

Такие настораживающие выводы дали импульс для напряженного поиска путей к установлению гармоничных отношений между современной цивилизацией и природой, вследствие которого родилась концепция устойчивого развития[4]. Работа над ней продолжается, но в целом, к концу ХХ столетия она сформировалась, что позволяет сделать обобщения и выделить ее принципиальные положения. Они таковы:

В теории развития начинает преобладать социально-экологический подход. Мировое научное сообщество приходит к общему мнению, что окружающая среда, наряду с социальными, экономическими и политическими отношениями играет равноправную системообразующую роль в жизни общества, а облик мира в нынешнем веке будут определять три глобальных фактора: рост населения, истощение невозобновимых природных ресурсов и деградация природной среды.

Признается, что современные полуиндустриальные, индустриальные и постиндустриальные социально-экономические системы функционируют за счет возрастающей эксплуатации природы. Неограниченное потребление ресурсов ведет к истощению отдельных экосистем и биосферы, которые, в свою очередь, обеспечивают жизнедеятельность экономики и общественных институтов. Человек попал в замкнутый круг. По мере ухудшения экологической обстановки будут чаще возникать кризисные явления, связанные с ростом дефицита ресурсов. Общества и технологические системы, выстроенные на неэкономном потребительском отношении к природе, ожидает коллапс. Нынешние социально-экономические модели бесперспективны, ведут в тупик и порождают конфликтогенность на самых различных уровнях. Образно говоря, нынешнее племя людей питается из посланного им сада, но не сберегает, не восстанавливает его, а разбрасывает по нему объедки, ломает последние ветви с плодами. А сильные отбирают пищу у слабых. И не осознают люди в большинстве своем, что сад и человек были созданы друг для друга, их жизнь едина. Гибнет сад, гибнет и племя.

Концепция устойчивого развития предлагает сменить варварское отношение человека к природе на регулирующее, воссоздающее, на его коэволюцию с ней, иными словами - на единую взаимоподдерживаемую социоприродную эволюцию[5]. Сам английский термин "sustainable", переведенный на русский как "устойчивое", в английском имеет более расширенное значение - нечто долговременное, непрерывное, защищаемое, выносливое.

"Устойчивое развитие - пишет российский исследователь Т.А. Урсул - можно определить как стратегию постоянно поддерживаемого, регулируемого развития, не разрушающего окружающую природную среду. В перспективе речь идет о формировании социоприродной системы, способной решить совокупность противоречий, которые проявляются в наше время. Среди них - противоречия между природой и обществом, между экологией и экономикой, между развитыми и развивающимися странами, между глобальными требованиями перехода к устойчивому развитию и национальными интересами, между настоящими и будущими поколениями, между богатыми и бедными, между существующими стереотипами потребностей людей и разумными потребностями"[6].

И далее большинство серьезных теоретиков приходят к важнейшему выводу. Они сходятся во мнении, что переход к устойчивому развитию повлечет фундаментальные социально-экономические перемены в мире. Прежде всего, произойдут глубокие изменения в отношении к рыночным механизмам. Считающаяся ныне локомотивом прогресса американская концепция рынка как универсальной системы ценностей не сможет эффективно служить предотвращению социально-экологических кризисов. Уже сейчас, применяемая на практике во многих развивающихся странах, она ведет к накоплению дестабилизирующих социальных, экономических и экологических факторов, а не к избавлению от них. Сама евро-американская экономика начинает сталкиваться с серьезными трудностями, связанными с увеличивающимися экологическими затратами. Тоже можно сказать и о Японии, усиленно следовавшей за Западом. Отсюда возникает потребность социального управления рыночными механизмами. "Роль рынка должна быть понята в социальном ценностном контексте… И рынок, и экономические структуры займут свое место в человеческом существовании, но это будет определенное место, а не особое место" - пишет авторитетный голландский ученый Р.Х. Нельсон [7].

В концепции устойчивого развития экология и экономика выступают партнерами. Экономический рост не должен сопровождаться ущербом для природы. Выдвинута новая формула прогресса: хорошая экология - хорошая экономика, а хорошая экономика - это возможность обеспечить хорошую экологию. Основная цель модели устойчивого развития - достижение сбалансированности экологического, экономического и социального благополучия. Но для этого понадобится отказаться от приоритета экономики над экологией и даже дать верховенство последней, что повлечет кардинальные изменения в способах производства и потребления.

Экологическая доминанта будет определять не только экономические, но и общественные отношения. Она будет влиять на политику, государственное устройство, в конечном счете - на идеологию и культуру. Усилится контрольно-регулирующая роль государства. Модели либерально-демократического устройства с приоритетом личного над общественным сменятся социально ориентированными, уравновешивающими интересы личности и общества. При необходимости общественные интересы будут стоять выше личных и корпоративных. Придется поступиться отдельными демократическими нормами и личными свободами в их нынешнем западно-американском проявлении в угоду коллективным правам и обязанностям.

Сами по себе либеральная демократия и либеральные рыночные механизмы не в состоянии справиться с решением глобальных проблем устойчивого развития, в русле которых придется развивать фундаментальные исследования, образование, социальную сферу, ужесточать контроль за потреблением и производством и даже сокращать их ради сохранения окружающей среды. "Только государственные органы, опирающиеся на общественное мнение и использующие рыночный механизм как инструмент своей политики, способны успешно преодолеть такие всеобъемлющие трудности": - считают исследователи Римского клуба [8].

Обратим внимание на очень важное явление, возникшее в ходе работы над проблемами устойчивого развития. Социально-экологические кризисы вызвали необходимость объединения как естественных и гуманитарных наук, так и их отдельных дисциплин. Когда-то разошедшиеся, они вновь соединяются. Возникает невиданный глобальный научный союз, обладающий огромным творческим потенциалом и роль его в решении мировых проблем, по всей видимости, будет возрастать. Не менее важно, что в этом передовом научном сообществе проявляется стремление к религиозному мировосприятию, одухотворенности научных целей, что, видимо, послужит на пользу и науке и вере.

Таковы главные тенденции, вырисовывающиеся в концепции устойчивого развития и возникающие в ходе работы над ней. Они требуют самого пристального внимания, поскольку в настоящее время другой столь серьезной научной альтернативы нынешнему тупиковому пути развития нет. Исходя из узловых тенденций обозначенной перспективы следует, на наш взгляд, изучать и прогнозировать общественные процессы в различных цивилизационных ареалах, с том числе и в мусульманском.

Мусульманский мир: от "прогресса" к кризисам и конфликтам

Мрачные прогнозы о социально-экологических кризисах уже сбываются, но не на постиндустриальном Западе, а в индустриальных и полуиндустриальных развивающихся странах, к которым относятся и большинство государств мусульманского мира. Причин тому немало, выделим, на наш взгляд, важнейшие.

В постколониальный период, предвкушая быстрое процветание, мусульманские страны избрали путь индустриализации промышленности и сельского хозяйства. Признаем, что тогда это было единственное магистральное направление к общественному благоденствию, апробированное и капиталистической и социалистической системами. Мировой опыт развития просто не имел другой альтернативы повышения уровня жизни.

Однако стартовые условия и возможности Запада и Востока оказались неравными. Речь идет не только о формационных, социально-экономических условиях, но и о природно-климатических, демографических и цивилизационных, охватывающих психологию, религию и этику, мировосприятие в целом.

Дело в том, что мусульманские страны занимают южные в основном аридные и семиаридные территории с хрупкими и ранимыми природно-климатическими системами. Преимущественно горные, степные, пустынные или полупустынные ландшафты с весьма ограниченными водными ресурсами и дефицитом пригодных для обработки земель характерны для стран Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки, Южной и Центральной Азии, Кавказа. В Бангладеш, Малайзии и Индонезии, относящимся к тропическим и субтропическим поясам, природа не менее капризна, и активная хозяйственная деятельность человека легко нарушает здесь экологический баланс.

Во время индустриализации эти условия попросту игнорировались. К тому же мусульманским странам не удалось избежать склонности к гигантомании. Развитие промышленности шло по образцам Запада и СССР. Приоритеты отдавались возведению крупных индустриальных производств химической, металлургической, машиностроительной отраслей. Среди них значительную долю начали занимать объекты военно-промышленного комплекса. Крупные предприятия перечисленных отраслей представляли наибольшую угрозу локальным хрупким экосистемам. Не учитывалась их крайняя опасность для территорий, относящихся к зонам низкого потенциала самоочищения аридных почв, водных источников и атмосферы. Переориентация на энергоемкие индустриальные производства шла рука об руку с гигантоманией в возведении крупных электростанций. Возведение мощных ТЭЦ сопровождалось, как правило, загрязнением атмосферы и исключением из оборота значительных водных ресурсов, а в зоны затопления под водохранилища крупных ГЭС попадали дефицитные плодородные земли.

В сельском хозяйстве расширение площадей под монокультуры привело к образованию неустойчивого в экономическом и агрономическом отношении хозяйства.

Технологические нагрузки на окружающую среду во многих мусульманских странах уже в 80-е годы начали переходить за пределы риска. Последовала заметная деградация местных экосистем. Значительно сократились водно-земельные ресурсы.

На этом фоне в мусульманском мире наблюдался очень высокий естественный прирост населения. Соответственно быстрыми темпами увеличивалась антропогенная нагрузка на окружающую среду. Во многих государствах проводилась поселенческая политика, направленная на увеличение городов и крупных селений за счет исчезновения мелких хозяйств и деревень. В городах, пригородах и больших поселках плотность населения стала в десятки раз превышать допустимые для жизнедеятельности нормы. Накапливались социальные проблемы, росла заболеваемость. В последние десятилетия в большинстве мусульманских стран темпы экономического роста уже не успевали за увеличением населения, социальное развитие хронически отставало от принятых стандартов. Таким образом, надежды их правительств на скорое процветание не оправдались. А небольшая группа государств, повысившая уровень жизни за счет богатых нефтяных ресурсов, начинает сталкиваться с немалыми трудностями [9].

В мусульманском мире, как и в остальных его частях, человек хозяйствующий нарушил взаимоотношения со своим жизненным пространством. Но несущая способность местных экосистем [10] оказалась многократно превышена по сравнению с таковыми в постиндустриальных странах. Под влиянием ускоренной индустриальной модернизации, носившей зачастую уродливые формы, во многих мусульманских государствах вызрели глубинные социально-экологические кризисы, которые подорвали саму основу их дальнейшего поступательного социально-экономического развития.

Отметим еще одну важную особенность индустриализации на мусульманском Востоке. В отличие от Запада она проводилась и проводится преимущественно в аграрных, традиционных в своей основе обществах с устойчивой крестьянско-ремесленной психологией большинства населения [11]. Социально-хозяйственные и просто человеческие отношения и связи здесь базируются, прежде всего, на мусульманской культуре, совершенно несопоставимой с той религиозно-культурной ситуацией, которая преобладала в эпоху промышленного развития на Западе. На Востоке индустриализация по западному образцу обречена вступать в противоречие с исламским строем жизни. Их ценности и практика не совпадают.

* * *

Индустриальная модернизация преимущественно аграрных и традиционных в своей основе обществ сопровождалась расточительным использованием природных ресурсов и одновременно насилием над мусульманской культурой. В конечном счете это привело к разрушительным последствиям, как для окружающей среды, так и для самих обществ, обернулось деградацией во многих сферах жизни. Деградационные процессы в биосфере и социуме вызывали повышенный уровень конфликтогенности, социальной агрессивности, направленной во вне и внутрь. Смею утверждать, что в основе многих внутренних и межгосударственных конфликтов в мусульманских регионах, наблюдающихся с конца ХХ века, лежат глубинные причины социально-экологической дисгармонии, вызванные последствиями ускоренной модернизации.

Мусульманские государства начали сталкиваться с системными кризисами "нового поколения", охватывающими сферы социума, экологии, экономики, демографии, культуры интеллекта, государства и политики. Такие глубинные кризисы вызревают в полутрадиционных - полуиндустриальных странах, независимо от моделей их общественно-государственного устройства. Различные "измы" здесь не играют существенной роли.

Смею утверждать и второе, - что так называемый "исламский бум", отсчет которому ведется с иранской революции 1979 г., в значительной степени порожден системными кризисами социально-экологического характера, или кризисами взаимоотношений общества и природы. Мощные исламские движения возникают прежде всего там, где наблюдается резкое превышение несущей способности среды, где творится насилие над природой и над самим человеком, его духовно-культурным миром.

В таких точках мусульманского мира проявляются схожие проблемы: перенаселенность плодородных долин и городов, бедность, насильственные или вынужденные миграции, монокультурная направленность сельского хозяйства и сырьевая направленность промышленности, крайне опасные в условиях местных экосистем индустриальные производства, быстрый демографический рост, возрастающая нехватка водно-земельных, продовольственных и энергетических ресурсов. Показатели человеческого развития [12] меняются очень медленно, чаще идут на убыль. Нарушается гармония человека с его жизненным пространством. Жить становится тяжело не только в материальном, но и в духовно-психологическом плане.

Яркий пример тому - Таджикистан. Детальные исследования показывают, что именно обозначенные выше процессы явились глубинными причинами системного кризиса в этой стране [13]. Небывалая острота вспыхнувшего в Таджикистане внутреннего конфликта была вызвана тем, что совпали по времени и наложились друг на друга острейшие кризисные ситуации в экологии, экономике, политике, демографии и духовно-культурной сфере. Подобная же беда, нависла над Алжиром и Египтом, на постсоветском пространстве - над Киргизией, Дагестаном, Карачаево-Черкесией, отдельными районами Узбекистана и Казахстана. Здесь накопился большой взрывчатый материал. Слава Богу, детонаторы не срабатывают, в основном благодаря устойчивости государственно-политических систем. Но устойчивость эта в некоторых регионах - весьма относительна, - держится во многом на личных качествах лидеров.

* * *

Обращаясь к более актуальным для нас кризисным ситуациям в мусульманских регионах СНГ, сразу же подчеркну, что их причины, динамика и движущие силы во многом схожи с таковыми на зарубежном Востоке. Наши исследования по республикам Центральной Азии и Северного Кавказа, позволяют обобщить и выделить наиболее важные особенности возникающих там конфликтов [14].

Обычно одновременно протекают два процесса. С одной стороны разворачивается борьба лидеров различных светских этно-территориальных групп за контроль над материальными богатствами и истощающимися природными ресурсами. Она примитивна и лишена серьезной идеологии, хотя участвующие в ней стороны апеллируют к национальным чувствам и часто разыгрывают надуманную драму противостояния "коммунистов" и "демократов". Получив желаемое, лидеры враждующих лагерей быстро перевоплощаются из бунтарей в конформистов. С другой стороны, формируются исламские движения. Они уже представляют серьезную нонконформистскую силу. Их социальная база обширна, представлена традиционными и полутрадиционными сельскими и городскими слоями. Именно эта часть населения испытала наибольшие тяготы от разрушительных последствий форсированной индустриализации. С началом перестройки их жизнь стала еще более нестабильной и тяжелой. Выступая за исламизацию общественных отношений, как альтернативу прежнему и существующему порядку, исламские движения привлекают симпатии немалой части населения. Они представляют пока единственную социально ориентированную силу, пытающуюся обозначить новый путь развития. Но, как показывает практика, их представления об альтернативе возникающим кризисам в мусульманских регионах СНГ расплывчаты, а методы зачастую радикальны. В лице сторонников исламского порядка традиционное общество определяет границы приемлемого и неприемлемого для него в процессе модернизации.

Сами же власти, как правило своими непрофессиональными и насильственными действиями провоцирующие экстремизм, не решают глубинных причин кризисов. Социально-экономическое планирование продолжает двигаться по накатанным разрушительным для общества и среды его обитания индустриально-потребительским рельсам, а урегулирование конфликтов обычно видится в перераспределении руководящих постов в пользу той или иной этнотерриториальной группировки. Однако постоянное "перетягивание одеяла" противостоящими силами не решает сути кризисов. Во многих мусульманских республиках СНГ накопилась уже такая масса взрывчатого материала, что конфликтные ситуации будут вспыхивать вновь и вновь.

* * *

За конфликтами и войнами надо видеть главное - нарастающая тенденция реисламизации на постсоветском пространстве и зарубежном Востоке - это прежде всего цивилизационно-культурная, духовная реакция на забвение непреходящих ценностей человеческого бытия и разрушение гармонии мироздания.

Мусульманский мир по-своему отвечает на всеобщий глобальный кризис. Его протест направлен против невежества, безнравственности, эгоизма, лжи, лицемерия, алчности, бессмысленного расточительства человеческой энергии и природных ресурсов, поклонения богатству - против всего того, что изначально было чуждо исламскому учению и в борьбе против чего оно, собственно, и рождалось. Связанные в исламе воедино вера, этика и закон сохранили до наших дней среди широких масс мусульман такие культурно-психологические установки, как стремление к справедливости, чувство коллективизма, взаимопомощи, ответственности за настоящее и будущее, за духовное и физическое здоровье человека, трудолюбие, заботу о семье и нуждающихся, осуждение корысти и паразитизма. Этим принципам следуют или стараются следовать миллионы людей. Для них ислам - образ жизни, жизненный уклад, сохраняющий человеческое достоинство и духовное равновесие. Вполне естественно, что, сталкиваясь с противоположной идеологией и практикой, они не принимают их. Чем активнее навязываются неприемлемые стереотипы жизни, тем жестче ответ.

Зачастую это протест стихийный, до конца неосознанный. У нас в Центральной Азии и на Кавказе он проявляется в локальных движениях общин "чистого ислама", пытающихся противопоставить беззаконию свой закон. Измученные поборами, коррупцией, пренебрежением государства к их нуждам, сельские жители и горожане, преимущественно с крестьянской психологией, пытаются организовать, выражаясь современным языком, местное самоуправление. Специфика его в том, что оно опирается на традицию. Но традиционные хозяйственные и общественные уклады вступают в противоречие с идеалами "прогресса" правящих групп. Радикальные, как правило, силовые меры, направленные на недопущение традиционной самоорганизации, вызывают ответный радикализм.

Конфликтогенность в Центральной Азии и на Кавказе прослеживается на различных уровнях: деление на титульные - не титульные народы; город - село; горные - долинные жители. Острая борьба, как уже отмечалось, разворачивается между коренными этнотерриториальными правящими группами. Но главным образом разлом проходит между индустриально мыслящей, технократической частью общества и традиционными слоями. Он определяющий и у нас и на зарубежном мусульманском Востоке. Ценностные ориентиры этих групп разительно расходятся. По существу это полярные мировоззрения. Традиционные и технократические слои не понимают друг друга, одни и те же понятия трактуются ими по-разному.

Стоящие у власти и кормящиеся от нее технократы связывают общественное благополучие с идеалами общества потребления. Эти идеалы культивировались и в советской системе, особенно в последние ее десятилетия, несмотря на критику в адрес Запада. Поэтому с такой легкостью советская технократия адаптировалась к нынешним общественно-экономическим отношениям. Она поклоняется все тем же идолам, что и прежде - технократическому рационализму, господству человека над природой, индустриально-техническому прогрессу. Наука рассматривается как инструмент тотального покорения природы [15].

Технократия, которую у нас называют хозяйственниками, искренне верит в большие броски. Повсюду государственные планы социально-экономического развития опираются на главную формулу - крупные инвестиции в крупные индустриальные проекты. Таким образом, экономическая политика в республиках Центральной Азии и Кавказа движется по старым накатанным рельсам. Однако опора на прежние советские схемы индустриализации крайне опасна, вызывает неизбежность перманентных социально-политических взрывов.

Вера старой и новой номенклатуры в индустриальный прогресс основана на том, что в свое время он действительно давал весьма ощутимые и быстрые результаты экономического роста. Но прежняя схема исчерпала свои возможности. Был достигнут предел, при котором, как отмечалось выше, произошел социально-экономический откат, возникло стрессовое состояние в обществах.

Нынешняя, почти повсеместная ориентация центрально-азиатских и кавказских государств на развитие индустриальных отраслей, увеличение в первую очередь добычи и экспорта сырья, в стратегическом плане таит много неприятностей. Серьезные исследования последних лет показывают, что страны с сырьевой направленностью экономики в большинстве своем не добились желаемых успехов, а потенциал политических и социально-экономических кризисов в них высок. Процветание, базирующееся на ресурсах, часто впоследствии терпит неудачу.

Исследования Джеффри Сакса и Эндрю Уоррена показали, что экономический рост напрямую не связан с наличием ресурсов [16]. Природные богатства обеспечивают благополучие только при прочих равных условиях. Но наличие богатых месторождений обычно делает эти условия неравными. Финансы и научно-технический интеллект работают преимущественно в одном направлении. Приходит в упадок сельское хозяйство, не развиваются другие отрасли экономики. Доходы от экспорта сырья часто присваиваются узким кругом и инвестируются за границей. Традиционно сырьевые страны выступают своего рода "донорами" для богатых государств. В наши дни большая часть стран с высоким доходом на душу населения обладает скудными природными ресурсами, а многие богатые в этом отношении страны остаются в зоне бедности. Таким образом, долговременное благополучие чаще всего достигается благодаря не природным ресурсам, а передовым технологиям, уровню образования, развитию науки, разумным законам и их четкому исполнению, благодаря инвестициям в производство и переработку продуктов сельского хозяйства, легкую промышленность и т.д.

Крупные индустриальные проекты игнорируют важнейшие социально-культурные и экологические факторы регионов Центральной Азии и Кавказа - растущую обедненность водно-земельными ресурсами, преобладание сельского населения над городским, маргинализацию, привязанность большинства населения к земледельческо-ремесленному образу жизни, традиционным ценностям и укладам. Следует вспомнить, что уже на закате советской власти индустриальные анклавы в Центральной Азии и на Кавказе оказались окружены многочисленными зонами хозяйственной стагнации и упадка. Положение с тех пор или не меняется или меняется только в худшую сторону.

В целом, в значительной части мусульманского мира индустриально ориентированная верхушка общества продолжает диктовать свои условия развития. Делает она это с позиции сильного и безжалостного эгоиста. Проводимая ею модернизация включает социальные, экономические и технологические процессы, которые разрушают наработанную вековым опытом культуру взаимоотношения людей между собой и с окружающим миром. Культура эта традиционна, а стержень ее - ислам. И там где ислам пустил глубокие корни в сердцах людей, там, где исламская этика определяет их поведение - там и силен протест против технократических моделей "прогресса" [17]. Следует согласиться, что он справедлив, поскольку технократическая идеология, лежащая в основе современного индустриального и социального управления, служит обоснованием варварского отношения к природе и самому человеку. Она привела многие народы и страны вплотную к проблеме выживания.

Мощные исламские движения, в основе своей - протестные, вызревают, прежде всего, в регионах древних земледельческих цивилизаций, где превалирует деревенский образ жизни, сохраняется глубинная внутренняя связь людей с землей, с природой. Не случайно эти регионы одновременно являются духовными центрами мусульманского мира. В них сосредоточен многовековой опыт взаимоотношений человека, природы и Творца.

Поиск альтернативы

В ХХ веке исламская Традиция определила границы приемлемого и неприемлемого для нее в процессе модернизации. Причем критика современных мусульманских мыслителей в адрес технократической, индустриально-потребительской модели развития совпадает с мнением многих западных теоретиков развития, особенно постмодернистского направления [18]. И те и другие отмечают ограниченность этой модели в решении социальных и глобальных проблем, роковую попытку достигнуть материального комфорта за счет исчерпания природных ресурсов. Оспаривается главная идея модернизации, выдвигающая в качестве неоспоримой цели человечества экономическое и технологическое развитие. Критикуется однолинейное понимание развития, когда нормой исторического прогресса и образцом для остального мира считается лишь опыт Запада.

Многие в исламских странах отмечают, что Запад, одержимый идеей безудержного экономического роста и производства максимального количества товаров, беспощадно эксплуатирует природную среду, разрушает ее. Слепой технократизм общества потребления ломает гармонию жизни, разрушает культуру, разум, штампует одномерных людей. Эти же процессы затронули и мусульманский мир, который в ХХ веке ориентировался на догоняющее развитие. И "зеленая альтернатива" разрушительному воздействию общества потребления набирает силу как на Западе, так и на Востоке. Но каждый идет своим путем. Мусульманский мир обращается к цивилизационно-культурным истокам, этической философии, ищет выходы в государственно-политических моделях "третьего пути". Постиндустриальные страны в первую очередь опираются на современные науку и технологии. Но передовые идеи Запада и Востока схожи даже вопреки слабому знакомству с теориями развития и практикой друг друга. Индустриально-материалистическое мировоззрение безграничного потребления сменяется идеологией достижения мира с природой и ограниченного потребления.

Другое дело, что "зеленое движение" в мусульманском мире не вмещается в привычные рамки его западного понимания. За исключением стран СНГ, где получили распространение поддерживаемые на западные гранты экологические неправительственные организации (НПО), "зеленого движения" на мусульманском Востоке в чистом виде нет. Как правило, нет и характерных для Запада экологических партий и массовых движений наподобие «Greenpeace». Природоохранные программы разрабатываются и внедряются государством, а альтернативные социально-экологические идеи развиваются в лоне религиозно-политической мысли и связаны, прежде всего, с идеалами исламского государства, главными ценностями которого должны быть не деньги и вещи, а добродетель и стремление жить в гармонии с природой и вселенной [19].

Следует признать, что подобные идеалы будущего созвучны и передовым западным социально-экологическим воззрениям на устойчивое развитие и особенно русской религиозно - философской мысли конца XIX - начала XX в. Таким образом, мусульманский мир на основе собственной богатой культуры и религиозной традиции по-своему отвечает на общие для всего человечества деструктивные вызовы современной цивилизации.

Беда только в том, что, двигаясь к общей цели, люди науки и в мусульманском мире, и на Западе, и в России часто не имеют достаточного представления о теоретической и практической работе друг друга, а их исследования и идеи замыкаются в рамках собственных культур. Взаимопониманию и взаимодействию мешают стереотипы, используемые в политических технологиях.

В мусульманском мире модно критиковать Запад. Но Запад это не монолитная и не однообразная структура. Все же устройство жизни, к примеру, в скандинавских странах и США - разное. В Европе и в тех же Соединенных Штатах быстрыми темпами развивается социально-экологическая наука. В европейских странах набирают силу зеленое и социал-демократическое движения. В лоне передовой науки и общественных движений вызревают новые принципы развития. Политики выстраивают теоретические модели "третьего пути", ученые - модели устойчивого развития. В них много общего. И если к ним внимательно присмотрятся мусульманские мыслители, то они найдут немало точек соприкосновения с собственными идеями.

Еще более продуктивным для взаимопонимания и совместного решения проблем развития может стать изучение современных российских работ по устойчивому развитию, а также наследия русской религиозно-философской и одновременно естественнонаучной и глубокой мистической мысли конца XIX - первых десятилетий XX в. Этот драгоценный сплав еще предстоит оценить по достоинству и освоить в самой России.

А немусульманам - специалистам по общественному развитию, полезно бы было ознакомиться с теориями основанными на исламском мировосприятии. Пока это лишь удел востоковедов. Не вдаваясь в этой статье в подробности, отмечу только, что сравнительный анализ социально-экономических принципов исламских моделей и моделей устойчивого развития демонстрирует их близость.

Самим мусульманам при сохранении и восстановлении социально-экологических систем есть на что опереться – это прежде всего стабилизирующие культурные и правовые устои ислама: нормы бережного отношения к водно-земельным ресурсам и недрам; установки призванные оберегать духовное и физическое здоровье человека; призыв к ограничению потребностей, умеренному потреблению, перераспределению сверхприбылей на общественные нужды, равновесию личных и общественных интересов. В стратегическом плане особую ценность при выходе из тупика развития приобретает сохранившееся на Востоке единство естественных и гуманитарных знаний, науки и веры. Мусульманский мир пока продолжает двигаться по пути догоняющего развития, но в нем вызревает осознание необходимости глубоких перемен. Индустриальное развитие по западному образцу не принесло ожидаемых результатов. Не удалось справиться с бедностью, обостряются социально-экологические проблемы. Как и во всем мире, идет поиск иной социально-экономической и философской парадигмы. И в этом направлении Восток сближается с Западом. Преодолеваются идеологические и политические барьеры.

В этой связи привлеку внимание читателя к выступлению президента Ирана Сайеда Мохаммада Хатами на годичном заседании ЮНЕСКО, состоявшемся в Париже в 1999 г. и посвященном проблеме диалога цивилизаций. В нем он, в частности, говорил:

"В нашу эпоху проблема мира и гармонии между человеком и природой становится приоритетной по отношению к другим проблемам и задачам человечества. Взаимоотношения между человеком и природой, которые складывались на протяжении веков, когда человек любил природу, пользовался ее дарами и на лоне которой получал умиротворение, в наше время превратились в эксплуатацию и разрушение природы. В течение многих тысячелетий вплоть до новейшей эпохи человек никогда не рассматривал природу как "источник энергии". Да, он пользовался землей и природными богатствами, обеспечивал себе условия жизни, создавал сообщества и цивилизации, пребывая в гармонии с природой, разумно и умеренно осваивая ее, но человек никогда не подходил к природе с чисто потребительских позиций, низводя ее исключительно до уровня средства обеспечения своих нужд.

В традициях всех культур, племен и народов существовали обычаи и обряды, которые по месту и времени соотносились с природными явлениями. Но то, что в новейшее время получило название "борьбы с предрассудками", не только уничтожает традиции, связывающие человека с природой, и саму природу, но и привело к тому, что вся целостность мира для современного человека утратила смысл и значимость. Он уже не вступает с ней в диалог. Моря, горы, леса и поля в его глазах - лишь мертвая материя, представленная в различной форме. Разрыв связей с природой, утрата единения с природой и любви к ней - прелюдия к разрыву связей между людьми.

Диалог цивилизаций и культур, который, естественно, должен развернуться вокруг кардинальных проблем, являющихся жизненно важными и неотложными для всего человечества, неизбежно включит в повестку дня вопрос об отношениях человека с природой" [20] Эти мудрые слова политического лидера и одновременно крупного исламского ученого Ирана - страны передовой и влиятельной в мусульманском мире - очень показательны. Вопросы сохранения человечества и окружающей среды становятся приоритетными, без общего взаимодействия их не решить. Осознание этого растет и в странах распространения ислама. От совместных усилий в этом направлении зависит стабильность во всем мире и в отдельных его регионах, в том числе и в мусульманских.

* * *

Вне всякого сомнения, сейчас человечество столкнулось с важнейшей за всю историю его существования задачей. И ее решение в первую очередь ложится на плечи мирового научного сообщества. Законы единства бытия были установлены многие века назад. Надо научиться следовать им.

Посланник Божий Мухаммад сказал: "Ученые - наследники пророков". И ныне эти наследники выносят людям те весы и те меры, которые не врут. Вопрос в том - захотят ли ими воспользоваться?

Ссылки:

1.Цит. по: Андрианова Т.В. Социально-философские аспекты формирования устойчивых обществ. Научно-аналитический обзор. Отв. Редактор Л.В. Скворцов. ИНИОН РАН. М.: 1998, с. 16.

2. Там же, с. 13 - 14.

3. Упования на развитые постиндустриальные общества, как выход из тупика современной цивилизации, не оправдались. Характерно, что известный у нас в стране больше как ведущий советолог и антикоммунист Збигнев Бжезинский является и активным критиком современной западной постиндустриальной системы, унаследовавшей все черты общества потребления. Хотя в молодые годы он был преданным последователем идей перечисленных ученых и искренне их отстаивал.

"З. Бжезинский, критикуя то же "общество потребления" за вседозволенность, эгоистические чувства и неспособность к моральному самоограничению", подчеркивал (в 1993 г. - А.Н.), что это общество "рога изобилия" является "ориентиром вовсе не стабильности, а дестабилизации", который ведет "не к миру, а к конфликту, не к удовлетворению, а к росту неудовлетворенности". - Цит. по: Глухарев Л.И. Гуманитарная Европа как фактор глобальной безопасности / Проблемы глобальной безопасности. ИНИОН РАН, М.: 1995, с. 171.

4. Основы формирования концепции устойчивого развития были заложены в докладе " Наше общее будущее" подготовленном Всемирной комиссией по окружающей среде и развитию. Комиссия была сформирована Генеральной Ассамблеей ООН для изучения ситуации в глобальном масштабе. Возглавила ее бывший премьер-министр Норвегии Гру Харлем Брутланд. Она же представила подготовленный для ООН доклад в 1987 году. Дальнейшее развитие концепция получила в документах, подготовленных для Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 году. Комиссия ООН по развитию и окружающей среде продолжила свою работу и после встречи в Рио-де-Жанейро, сосредоточив усилия на выработке индикаторов устойчивого развития.

Над проблемами устойчивого развития в 1980-1990-е гг. работали западные ученые различных областей науки: А.Печчеи, А.Кинг, Б.Шнейдер, Г.Конуэй, Э. Барбер, П.Дювиньо, М. Танг, Х. Кейн, Р.Х. Нельсон, М.Ольшлегер, С.Ю. ОХара, Ш. Рамфал, Н.Миддлтон, Х. Макрой, Дж. Сакс. Э. Уоррен, Х.Кейн, Л. Старки др. В СССР, а позже России - Н.Н. Моисеев, А.Д. Урсул и Т. А. Урсул, В.И. Барякин, Л.Ф. Блохин, В.П. Казначеев, Н.Н. Лукьянченков, Г.И. Швебс, А.Л. Яншин. Проблемы экологии на Востоке в эти годы изучали О.К. Дрейер, С.Х. Кямилев, В.А. Лось, Н.Г. Словесная, Н..Г. Рогожина, А.О. Филоник.

5. Этот термин применяет академик Н.Н. Моисеев. Он подчеркивает, что разработка стратегии коэволюции человека и окружающей среды представляет сейчас самую фундаментальную проблему науки за всю ее историю. Н.Н. Моисеев. Экологический кризис и цивилизационные конфликты / Проблемы глобальной безопасности. ИНИОН РАН, М.: 1995, с. 143.

6. Т.А. Урсул. Экология, биосфера, ноосфера / Человек: образ и сущность. Ежегодник. ИНИОН РАН, М.: 1999, с. 9.

7. Nelson R.H. In Memorial: On the Death of the Market Mechanism/ - Ecological Economies. - Amsterdam. 1997. - Vol.20 #2, - p.195.

8. Кинг А., Шнейдер Б. Первая глобальная революция. М.: 1991, с.39.

9. Об этом см.: Окружающая среда и развитие в арабском мире. Сборник статей под ред. В.А Исаев, Ф.О. Филоник. Институт востоковедения РАН, М.: 1999.

10. Понятие несущей способности среды введено Комиссией ООН по устойчивому развитию. В него включены численность населения на определенной территории, объем ресурсов, способность среды к восстановлению. Социально-экономическое воздействие на несущую способность среды (или экосистемы) определяется формулой В = Н х П х Т где: В - воздействие на среду, Н - население, П - потребление ресурсов на душу населения, Т - технология.

11. Традиционное мировосприятие, специфика ценностей, общественных отношений и связей в мусульманском мире прекрасно описаны в последних работах российских востоковедов. См.: В. О. Бобровников. Современный мир глазами феллаха. (Северная Африка XIX - XX вв.) Институт востоковедения РАН. М.: 1998; Социальный облик Востока. Отв. редактор Ланда Р.Г. Институт востоковедения РАН. М.: 1999. Не потерял своей актуальности материал подготовленный Л.И. Фридманом о социальных процессах в мусульманских странах. См.: Ислам в современной политике стран Востока (конец70-х - начало 80-х годов ХХ в.) Отв. редактор Л.Р. Полонская, М.: 1986. Глава III, стр.50 - 66.

12. Показатели человеческого развития включают не только ВНП на душу населения, но и уровень здравоохранения, детской смертности, грамотности и образования, экологические опасности, жилищные условия, уровень потребления необходимых продуктов питания и т. д.

13. См.: Ниязи А.. Таджикистан: Конфликт регионов на фоне социально-экологического кризиса // Экология, общество и традиция: Социальные и политические кризисы в СНГ в контексте разрушения природной среды (Таджикистан и российский Север) / Под ред. М.Олкотт и А.Малашенко. (Научн. доклады /Московский Центр Карнеги; Вып.15) - М., 1997. - С. 8 - 41.; Ниязи А. Таджикистан: от системного кризиса к устойчивому развитию // Центральная Азия. - Nо 3 (9). - 1997 г., Швеция, Лулео. С. 60-66.; Niyazi A., Migration, Demography and Socio-Ecological Processes in Tajikistan // Migration in Central Asia: Its History and Current Problems / Ed. By Komatsu Hisao, Obiya Chica and John S. Schoeberlein. - JCAS Symposium Series 9, The Japan Center for Area Studies, National Museum of Ethnology - Osaka, Japan, 2000. - P. 169-178.

14. Эти исследования проводятся Институтом проблем развития Центральной Азии в рамках общей программы "Центральная Азия и Кавказ - мир через устойчивое развитие".

15. В целом, советская модернизация, несомненно, - явление передовое в мировой истории. СССР представлял уникальное цивилизационное обьединение народов, радикально отбросивших сословные, расовые и конфессиональные рамки государственности. Бесспорны научно-технические и культурные достижения советской эпохи. Речь идет о другом - о разрушительных последствиях НТР для человека и природы.

16. Natural Resource Abudance and Economic Growth. October 1995. См. об этом: Гасан Кулиев. Мифы и реальности нефтяной стратегии Азербайджана/ Центральная Азия и Кавказ. №4(5) 1999. С.168-169.

17. Об этом на примете Таджикистана см.: Niyazi A. Islam in Tajikistan’s Human and Ecological Crisis // Civil Society in Central Asia / Ed. by M. Holt Ruffin, Daniel C. Waugh. - Center for Civil Society International, The Central-Asia - Caucasus Institute, University of Washington Press - Seattle, London, 1999. - P. 180-197; Ниязи А. Исламская традиция и процессы модернизации в Таджикистане / Ислам в СНГ. Отв. ред. Малашенко А.В., Институт востоковедения РАН, М.: 1998. С.123 - 138.

18. Об этом см.: Gulalp H. Globalizing Postmodernism: Islamist and Western Social Theory // Economy and Society. - L.: Henley on Thames etc., 1997. - Vol.26, # 3. - P. 419 - 433.

19. Об этом пишут, в частности пишут турецкие ученые А.Дилипак и Э. Гюндоган. См.: Gulalp H. Globalizing Postmodernism: Islamist and Western Social Theory // Economy and Society. - L.: Henley on Thames etc., 1997. - Vol.26, # 3. - P.421 - 422.

20. Президент ИРИ Сайед Мохаммад Хатами: Диалог цивилизаций - путь к взаимопониманию и сотрудничеству // Персия. Издание Культурного центра при посольстве Исламской Республики Иран в РФ. №3. 2000, стр. 6.

http://www.central-eurasia.com/index/4/?uid=294