Значительный след в истории лезгин оставило такое социально-экономическое явление, как отходничество, получившее в среде лезгинских народов широкое распространение. 

Отходничество или отхожий промысел это, как правило, временная, чаще всего сезонная работа крестьян вне места постоянного жительства, когда нужно «отходить», уходить из села или деревни. Людей уходивших на заработки называли «отходниками». Отхожие промыслы составляли конце XIX века, один из значительных источников дохода крестьянского населения.

В конце XIX века крестьяне-лезгины, не имевшие собственных земельных наделов, уходили на заработки в крупные экономические центры. Но главной причиной заставлявшей крестьян уходить на заработки, являлась катастрофическая беднота местного населения. Где, к слову молодые лезгины становились отходниками в надежде накопить деньги на свадьбу, поскольку необходимо было расплатиться с долгами и содержать семью. 

Большинство отходников уходило осенью, вместе со скотом перегонявшийся на зимние пастбища, которые прежде находились в основном в Северном Азербайджане. Отходники, как правило, нанимались копать оросительные канавы, сажать деревья, выжигать уголь, работать каменотесами, чернорабочими и т. д. Другая же часть отходников поступала на нефтяные промыслы Баку, где многие оседали на постоянной работе. 

В советское время, особенно после коллективизации, сезонный отход лезгин сильно сократился, но численность лезгин-рабочих, как показывает статистика, значительно выросла. Одновременно город Баку стал кузницей подготовки квалифицированных рабочих кадров из числа южнодагестанцев, куда приезжали особенно лезгины из Самурского и Кюринского округов, где они работали на нефтепромыслах, на механических и нефтеперегонных заводах. 

Среди тех, кто уходил на заработки и работал в городах Азербайджана, были такие видные деятели лезгинской культуры как поэт и певец Саид из Кочхюра, основоположник лезгинской национальной литературы поэт Етим Эмин, а также поэт Тагир Хрюкский. Известный лезгинский "стахановец" Велихан Шайдаев, который в 1927 году уехал в Баку, где уже через два года получил квалификацию помощника бурильщика, став первоклассным специалистом. В пролетарском Баку формировалось также творчество поэта Гаджи Ахтынского, ставшим первым поэтом-пролетарием не только в лезгинской, но и во всей дагестанской литературе. 

О большом влиянии революционного Баку на Южный Дагестан свидетельствовало донесении наместнику царя на Кавказе от 1905 года военного губернатора Дагестанской области: «Жители чутко прислушиваются и интересуются всем тем, что происходит в России и на Кавказе, и в особенности в Баку. С этим последним население округа (то есть Самурского округа — прим.), и в особенности селения Ахты, тесно связано как с пунктом, где оно всегда находит заработок… Несомненно, что жизнь в Баку и все тамошние события растлевающим образом действуют на пребывающих там лезгин». 

Помимо военного губернатора, процесс зарождения лезгинского пролетариата описывал и другой современник событий  Л. И. Лавров: «В конце XIX века рост числа лезгин, уходивших на заработки в Баку и другие центры, привёл к зарождению лезгинского пролетариата». 

К 1917 г. среди лезгин существовала уже значительная прослойка промышленного пролетариата, принявшая активное участие в борьбе большевистской партии за утверждение Советской власти в Южном Дагестане и северном Азербайджане. 

Лезгины активно участвовали в революционных событиях на Кавказе, в том числе и в Азербайджане. В 1905 году рабочий-большевик Кази-Магомед Агасиев создал при Бакинском комитете РСДРП лезгинскую большевистскую группу «Фарук». Лезгинский революционер активно вёл революционную работу среди рабочих-нефтяников, организовывал в лезгинских районах северного Азербайджана красные партизанские отряды, подготовляя восстание против иностранных интервентов и мусаватистов. 
 
 «Внутридагестанское» отходничество

Внутреннее отходничество выражалось прежде всего в выполнении в соседних обществах и в других округах мастеровыми людьми (каменщиками, плотниками) работ по профилю своего мастерства, а также в поисках и выполнении там же всякого рода работ не мастеровыми людьми. Строго установленного порядка отхода не существовало. Часть отходников уходила на заработки ежегодно, обычно осенью, после уборки урожая. Возвращались эти отходники домой обычно в конце весны, в мае-июне, когда в горах наступала пора сельхоз работ.

Часть отходников, обычно уходившая в более отдаленные районы – в промышленные центры Кавказа и во внутренние губернии России, - не возвращались на период летних сельскохозяйственных работ. Условия работы и жизни отходников были тяжелыми. Они подвергались эксплуатации. Немало их умирало от малярии и различных болезней. «Неземледельческие» и не мастеровые отходники выполняли самые тяжелые и низкооплачиваемые работы. 

Из-за отсутствия профессии и определенных (требуемых) навыков труда, они вынуждены были соглашаться на любые виды работ и условия труда. Заработок отходников был невысок и составлял приблизительно от 80 до 150 рублей в год на одного человека, отправляющегося на заработки. Размер заработка зависел от вида работы, её продолжительности, и даже от знания русского языка и т.д.

«Внешнее» отходничество

В Дагестане первые волны отхода крестьян начались в 1892-1893 (74 610 чел.) и 1905 гг. (81 881чел.) и охватили в значительной степени Кази-Кумухский, Самурский, Кюринский и Андийский округа. Крестьяне-лезгины из южнодагестанских районов семьями уходили на заработки в Тифлискую, Елизаветпольскую, Бакинскую губернии и Закатальский округ.  

Из архивных источников известно, что в 1894 году рабочие – дагестанцы составляли 14 % всех рабочих Баку. В то же время по переписи населения 1905 г. в Баку проживало 15 тыс. лезгин. До этого в 1900 г. из Самурского округа переехало на постоянное место жительство в другие районы 6 500 местных семей, в составе 23 150 человек. Если в 1903 г. среди нефтепромышленных рабочих города Баку, которые были подвергнуты бюджетному наблюдению, лезгины составляли 8,4%, то в 1913 г. они уже составляли 9,2%. 

Общее число всех дагестанцев в нефтяной промышленности в городе Баку в 1910 г. насчитывало 2850 человек, т. е. 8,2% всех постоянных рабочих и служащих Бакинского нефтепромышленного района составляли дагестанцы. Но уже к 1913 г. в Баку только в одном промыслово-заводском районе города проживало 8565 дагестанцев, преимущественно из числа лезгин. В 1915 г. среди 65 тыс. специализированных рабочих нефтепромыслов лезгины  составляли 12,3 % . 

В 1913 г. крестьян-отходников в Кюринском округе было 8 600 человек, Кайтаго-Табасаранском - 3 828, Самурском -23 189. По местам выхода отходников в Южном Дагестане, да и во всем Дагестане все время ведущее место занимал Самурский округ. В число лидеров входил также и Кюринский округ. 
В пересчете на тысячу душ мужского населения Самурский округ в 1913 г. давал наибольший выход - 635 чел. Для сравнения Казикумухский и Гунибский округа приходилось соответственно 482 и 431 человек. 
Между тем, экономические показатели Самурского округа были ничуть не хуже показателей Казикумухского и Гунибского округов: на душу населения здесь приходилось почти одинаковое количество пашни, а скота на тысячу жителей населения Самурского округа было в два раза больше, чем в сопоставляемых округах. 
Что говорит о том, что экономическое положение этих районов было одинаковое, но число отправляющихся "на заработки" в расчете на тысячу душ мужского населения было в Самурском округе значительно больше. В Ахты на 4 912 населения приходилось 2 096 отходников. Для сравнения в соседнем с Кумухом районом центре Чародинского района, селении Чарода на 1 091 жителей приходилось только 11 отходников. Почти в одинаковом экономическом положении находились Кюринский и Кайтаго-Табасаранский округа. Несмотря на это, Кюринский округ давал в два раза больше отходников на тысячу душ мужского населения.

В 1921 г. среди рабочих только нескольких бакинских нефтяных промыслов лезгины составляли 0,9 %, в 1927 г. – 3,2 % (1,5 тыс. чел). Нередко крестьяне из Юждага отправлялись на отходничество после официальных просьб властей соседней республики. Примером служит случай, когда в мае 1920 г. по просьбе Азербайджанского ревкома, дагестанские власти направили в Азербайджан из Самурского округа на промышленные объекты 5,2 тыс. человек.  

Отходничество было постоянным промыслом. Часть отходников оставалась в городах на постоянное жительство, другие с окончанием сезонных работ возвращались домой, приобретая хозяйственные и культурные навыки, почему и пользовались у народа особым уважением. Благодаря отходничеству в экономические центры-города Азербайджана лезгинские народы переняли некоторые черты хозяйственного быта и культуры соседней республики.

Кроме того, если для кубинских лезгин, рутульцев и цахуров экономическими центрами в северном Азербайджане были города Баку, Куба, Кусары, Нуха, Закаталы, то для лезгинских народностей Южного Дагестана таким центром был город Дербент. Здесь необходимо отметить особую роль в налаживании экономических и культурных связей между североазербайджанскими и южнодагестанскими лезгинами таких городов Лезгистана* как Куба и Дербент.

"Внутреннее" отходничество

Из внутренних экономических центров лезгинских народностей выделялись Касумкент и Ахты, в которых сосредоточился лезгинский национальный округ. Еженедельно на ахтынском и касумкентском рынках проходили большие ярмарки. Где, на них можно было приобрести лезгинский хлеб, скот и мясомолочные продукты из Рутула, Цахура и Агула, лезгинские и табасаранские ковры, сумахи и паласы, узорчатые шерстяные носки, шубы, тулупы, гончарные, деревянные, медные и металлические предметы быта.

Историки отмечают, что значительно сократилось число отходников из Дагестана после Февральской революции и в годы Гражданской войны, что было обусловлено, на их взгляд, политическими событиями в Дагестане и в России в целом. 

Известно, что промышленность в конце ХIХ в. в Дагестане была развита весьма слабо и находилась лишь на стадии возникновения. Развитие промышленности в Дагестане сопровождалось ростом ее концентрации. 

Промышленное развитие Дагестана сильно отставало от общероссийского. В то время, когда по всей России в целом удельный вес промышленной продукции в совокупной продукции промышленности и сельского хозяйства составлял 42,1%, в Дагестане он был лишь 20% . Одним из многих тормозящих факторов в развитии промышленности Дагестана явилось чрезвычайно тяжелое положение рабочего класса в дореволюционный период. Накануне Первой мировой войны в Дагестане числилось 4–5 тыс. постоянных и 15–17 тысяч сезонных рабочих.

Такое положение объяснялось тем, что основные отрасли промышленности Дагестана: рыбная, консервная и винодельческая, а также кирпично-черепичная и известковая, являлись сезонными, и на их долю приходилось свыше 84% всей промышленной продукции.

Постоянные кадры рабочих Дагестана составляли в основном пришлые из внутренних губерний России, а процент постоянных рабочих-дагестанцев был совершенно незначителен. Так, например, на текстильной фабрике в 1911 г. из рабочих 20,1% составляли дагестанцы, а в 1914 г. – 23,2%.

В Южном Дагестане предприниматели проводили последовательно колониальную политику в рабочем вопросе. В большинстве промышленных предприятий работали привозные рабочие. Рыбопромышленники завозили рабочую силу с Северного Кавказа и более дешевую из Персии. На фабрике, на холодильнике, бондарных заводах в основном работали недагестанцы. Удельный вес коренных дагестанцев в 1913 г. достигал в общем количестве рабочих не более 10%.

Быт рабочих южнодагестанцев

Условия жизни рабочих Южного Дагестана в конце XIX в. и условия труда были невыносимо тяжелыми. Условия работы, применение женского и детского труда, национальная дискриминация, охрана труда, страхование рабочих и т. п. зависело от произвола и беззакония промышленников. Нищенская заработная плата, 10–14-часовой рабочий день, отсутствие всякого культурно-бытового обслуживания, невыносимые жилищные условия, штрафы, телесные наказания, увольнение без расчета и т. п. были обычными для рабочих. Социально-экономические условия этого периода в Южном Дагестане обрекали рабочих и их семьи на материальные лишения, нечеловеческие условия труда и бескультурье.

Таким образом, национальная дискриминация на промыслах ярко прослеживалась в различном уровне заработной платы рабочих различных национальностей. Южнодагестанцы получали за одну и ту же работу заработную плату меньше, чем русские рабочие, но больше, чем рабочие-персы.

Чрезвычайно низкий уровень заработной платы не обеспечивал рабочему достаточных средств, чтобы покрыть расходы, связанные с жизненными потребностями. Поэтому рабочие были вынуждены покрывать нехватку средств в семейном бюджете сверхурочными работами, штучной работой на дому и пр. Около 90% общего заработка рабочего и членов его семьи расходовалось на элементарно необходимые материальные потребности и почти ничего не оставалось для удовлетворения его культурных запросов. Особенно тяжелыми были жилищные условия рабочих Южного Дагестана.

Большинство рабочих вынуждены были жить в неблагоустроенных, грязных, мрачных и сырых подвалах и полуподвалах. Рабочие кварталы, которые в основном были расположены на окраинах городов, были лишены элементарных удобств и находились в грязи и темноте.

В рабочих казармах была нарочная система, где совершенно отсутствовали койки. Все жили вместе. Здесь же размещалось отделение для семейных. Не хватало постельных принадлежностей, рабочие располагались на соломе. В казармах не имелось отопления, освещения. Рабочие находились в грязи, и соблюдать какую-либо гигиену они не имели возможности. На промыслах отсутствовали бани, прачечные и т. п. Таким образом, казармы при промыслах являлись рассадниками инфекционных болезней.

Основная масса рабочих Южного Дагестана покупала поношенные платья и обувь, ибо покупка новой одежды была им не по карману. Расходы на одежду и обувь составляли в среднем лишь 10–12% всей суммы расходного бюджета семьи. Разумеется, при таких обстоятельствах рабочий не мог рассчитывать на новую одежду. 

Не лучше обстояло дело с питанием рабочего. Основную часть своего заработка рабочие тратили на питание. У большинства рабочих она составляла более половины. Разумеется, качество пищи было самое низкое и малокалорийное. Питание рабочей семьи отличалось однообразием.

Оно как в количественном, так и в качественном отношении далеко не удовлетворяло потребностей рационального питания работника физического труда. Тяжелые материальные условия жизни рабочего вынуждали его систематически недоедать, что приводило к постепенному истощению организма. Питание рабочей семьи состояло из самых дешевых продуктов. Особенно преобладала молочно-растительная пища. В рацион рабочего входили черный хлеб, вегетарианские супы из разных круп, селедка и растительное масло.  Сливочное масло, мясо считались лакомыми блюдами, которые употребляли в торжественных случаях. В пище рабочих преобладали в основном национальные блюда хинкал из пшеничной и кукурузной муки. 

Большинство рабочих проживали в городах одинокими, а семьи их оставались в деревне, цепляясь за свой клочок земли. Материальные условия жизни этой категории рабочих были намного хуже тех рабочих, которые жили совместно со своими семьями. Расходный бюджет одиноких рабочих был в несколько раз больше, чем у семейных. Они свыше четверти своего заработка отсылали в деревню, чтобы помочь родным уплатить налоговые платежи за землю, хозяйство и прокормить большую семью. Посылка денег в качестве помощи родным ухудшала и без того тяжелые условия жизни дореволюционного рабочего, а брать в город семьи одинокие рабочие не имели возможности из-за жилищной неблагоустроенности.

Современное отходничество

Парадоксально, но и сегодня живущие на юге Дагестана лезгины, табасаранцы, рутульцы, агулы и цахуры вынуждены ежегодно уходить на заработки в села и города нашей большой родины (до проведения в 1993 г. государственной границы и в Северный Азербайджан). Основу же миграционных потоков в Южном Дагестане продолжает составлять "классическое" сельско-городское отходничество. Как отмечают социологи, ежегодно из Южного Дагестана уезжает в среднем почти на 10 – 12 тысяч человек больше, чем приезжает. Около половины современных южнодагестанских отходников представляют собой неквалифицированную рабочую силу.

Если Южный Дагестан до 2000 года имел положительное сальдо миграции в основном за счёт таких государств, как Азербайджан, Украина, Туркмения, Узбекистан и Казахстан, то с 2001 года число, выезжающих стало превышать число приезжающих, то есть, прослеживается тенденция к росту числа выезжающих. Причинами современной миграционной подвижности коренного населения Южного Дагестана, по мнению специалистов, та же, что и сто лет назад, и в основном она связана с историческими условиями развития данного субрегиона. 

При этом неравномерное размещение производительных сил в республике Дагестан играет не последнюю роль. Хотя есть и другие причины, способствующие трудовой миграции. Например, такие как невысокий уровень технической модернизации сельскохозяйственного производства, развития промышленности и ограниченным кругом ее отраслей, высоким удельным весом ручного труда, низким уровнем занятости населения в производстве, жилищными условиями и т.д.

Очевидно, что в ближайшие годы в Южном Дагестане, равно как и в северном Азербайджане, перенаселенность, ломка жизненного уклада, быта, традиций и безработица будут только расти, а избыток трудовых ресурсов - увеличиваться, следовательно, современное лезгинское отходничество будет лишь увеличиваться. 

Алихан АМРАХОВ

http://mzwg423bfzzhk.dresk.ru/glav_lenta/7006-othodnichestvo-v-lezgistane-xix-xx-vv.html