«Где бы ни был, что бы с тобой ни было,
помни, на том тернистом общественном пути
я с тобой и в тебе».

М. Дахадаев



По мнению исследователей, одной из важных особенностей политического развития Дагестана являлось то, что "здесь вплоть до 1918 г. не было четко идейно- и организационно оформленных политических организаций". Это касалось и правой социал-демократии. Среди деятелей, представляющих правую социал-демократию, из местных аборигенных народов особо выделялся гражданин Ибрагим-бек Гайдаров (1879–1949), которому, ранее, мы уже посвятили одну публикацию. Известно, что он был общественно-политическим деятелем, без преувеличения, общероссийского масштаба, оказавшим значительное влияние, как на правосоциалистическое, так и на мусульманско-националистическое движение в стране.

Ибрагим-бек Исабекович Гайдаров родился в лезгинской аристократической семье 3 августа 1879 г. в Южном Дагестане, в одном из древнейших городов современной России — городе Дербент. Представители его рода не раз за историю этого города занимали самые высокие посты в его управлении. Сам Ибрагим-бек сначала закончил реальную школу в г. Темир-Хан-Шуре (1897 г., ныне г. Буйнакск, Дагестан), а затем поступил в престижный в то время Санкт-Петербургский институт инженеров путей сообщения (г. Санкт-Петербург) и окончил его в 1907 г. (кстати, его брат Умар-бек Гайдаров [1884–1973] также был инженером с высшим образованием; Умар-бек в 1915 г. окончил Институт гражданских инженеров императора Николая I в г. Санкт-Петербурге). Завершив учёбу и получив высшее образование, Ибрагим-бек начал свою трудовую деятельность с интернационального г. Баку, в разных отраслях, инженером путей сообщения. По описаниям его современников, Ибрагим-бек был умным, энергичным человеком и хотел посвятить себя прогрессу и просвещению своего народа (к слову был одним из руководителей Бакинского общества «Нашри-маариф», «Просвещение»). 14 октября 1907 года 28-летний И.-Б. Гайдаров, как весьма влиятельное лицо, был избран депутатом в III-ю Государственную Думу Российской империи (1907–1912 г.г.) от Дагестанской области и Закатальского округа и отправился в г. Санкт-Петербург. Из его личного дела, хранившегося в г. Санкт-Петербурге — в Российском государственном историческом архиве, нам известно, что к началу выборов он не находился в определенной службе, занимался сельским хозяйством, цензом, по которому он участвовал в выборах, в г. Санкт-Петербурге проживал по адресу: Подольская ул., дом 31, кв. 11.

Важное значение для эволюции мировоззрения Гайдарова имела его деятельность в Государственной Думе. По своим убеждениям Ибрагим-бек Гайдаров был социал-демократом. Исследователи, изучающие историю общественно-политической мысли в Дагестане, отмечают, что Дербентская организация РСДРП(б) была создана именно Ибрагим-беком вместе с М. Исрафиловым и некоторыми другими лицами. Поэтому, находясь в Думе (на первых двух сессиях III-й Думы), он сначала примкнул к социал-демократической (большевистской) фракции. По поводу избрания его в думские комиссии от социал-демократической партии Гайдаров обязался работать соответственно с принципами социал-демократической программы. И действительно. В тот период он в основном придерживался позиции социал- демократической фракции, хотя и тогда в его деятельности наблюдались колебания и непоследовательность. Однако, очень скоро поняв, что русские большевики не придают никакого значения интересам национальных меньшинств, покинул эту партию, и во время III-й сессии перешёл в мусульманскую фракцию. Большевики естественно отнеслись к его поступку негативно. В своём заявлении о выходе из социал-демократической (большевистской) фракции Гайдаров писал:

«Население избрало меня в Думу депутатом для того, чтобы я защищал интересы дагестанских мусульман. Оставаясь в этой фракции, я не могу служить данной цели, и потому выхожу из нее… Программа данной партии не отвечает интересам местного населения… Интересы местного населения, главным образом, касаются религиозной сферы, и я обязан их защищать».

Гайдаров пытался представить себя социал-демократом по убеждению, пришедшим в мусульманскую фракцию во имя защиты интересов горских мусульманских масс. К этому оправданию он прибегал и позднее. Дагестанский философ М.А. Абдуллаев (род. 1930), автор солидной монографии под названием «Из истории философской и общественно-политической мысли народов Дагестана в ХIХ веке», наряду с именами ал-Хасана ал-Алкадари (1834–1910), ‘Али Каяева (1878–1943), в числе пропагандистов прогрессивного мышления особо отмечает и имя Ибрагим-бека Гайдарова.

После первой русской революции он утверждал, что задачи буржуазно-демократической революции не решены, а рабочий класс остается малочисленным, и социал-демократическая партия должна выступать не только со своими принципами, но и в защиту общедемократических интересов. Это типичные аргументы правой социал-демократии. Отсюда и противопоставление общедемократических интересов пролетарским. Гайдаров считал, что необходимость «придерживаться тактики главного центра» вынуждает отойти от социал-демократической фракции, примкнувших к ней, по личному убеждению, и оставаться среди сочувствующих. Гайдаров и после ухода из фракции продолжал называть себя социал-демократом, в общем, признавал историческую миссию пролетариата. Будучи членом социал-демократической фракции, Ибрагим-Бек Гайдаров внес в III-й Думе законопроект о немедленном освобождении крестьян без всяких условий от всякой, в том числе временной, зависимости и о передаче зависимым категориям крестьян фактически используемых ими земельных наделов. При обсуждении указа от 9 ноября 1906 г. он поддерживал идею свободного выхода крестьян из общин, но отвергал проекты земельных комиссий как ограниченные и не отвечающие интересам трудовых крестьянских масс. «Единственным средством удовлетворить земельную нужду крестьянства, — заявил он, — является безвозмездная передача им всех земель». Гайдаров показал сущность законопроектов о выходе крестьян из общины и об их переселении. Первый, по его мнению, имел целью создать класс зажиточной буржуазии, который должен расколоть крестьянскую солидарность и стать опорой царизма в борьбе против революционного движения. Задача второго — подтолкнуть малоземельных крестьян к переселению с тем, чтобы отвлечь их от революционной борьбы. Поскольку переселение осуществлялось без учета всех нужд и возможностей, оно не могло не привести, по его мнению, к разорению переселяемых крестьян и столкновению с местными народами. Эти мысли Гайдарова были высказаны в основном в период пребывания его в социал-демократической фракции и соответствовали ее позиции.

Большое место в идейном наследии Гайдарова занимала критика колонизма, шовинизма и русификации. Рассматривая присоединение Дагестана к России как единственно разумное, неизбежное и прогрессивное явление, позволившее приобщить горцев к передовой экономике и культуре, он вместе с тем резко критиковал колониальную политику царизма. Пока существует национально-колониальный гнет, считал Гайдаров, неизбежно стремление наций к равноправию и известному самоопределению. Более того, такая политика гибельна для самого многонационального государства. Гайдаров в этот изучаемый период категорически отвергал мысль об отделении национальных окраин от России.

«Кавказ, — утверждал он, не завоеван русским оружием, а присоединен к России, благодаря исторически естественным условиям; его народы наравне с русскими участвовали в войнах России, в том числе против своих единоверцев — турок и иранцев».

У Гайдарова встречались и мысли о единстве интересов русских и инородческих трудовых масс, о том, что низшие слои населения среди русских и казаков не менее жестоко угнетают, чем инородцы. Но это лишь единичные высказывания. Он редко говорил не только о пролетариате, но и о трудовых массах вообще, особенно после ухода из социал-демократической фракции. Гайдаров оперировал понятиями «народ», «инородцы» и т. п.

Значительное место в идейном наследии И.-Б. Гайдарова занимают вопросы политической демократии. Он исходил из того, что царизм является антидемократическим строем, опирающимся на грубую силу военно-жандармской машины. По словам Гайдарова законодательство России не учитывало «насущных интересов страны», а Государственная Дума ничего не сделала для народа: «Болтать в Таврическом дворце — это не есть забота о народе, о конституции... Мы только говорим, а в стране казацкая ногайка так и будет хлестать».

Резко критикуя «военно-народное» управление как антинародную и антидемократическую военно-бюрократическую систему, он настаивал на введении «земства на широких демократических началах широкопредставительного народного суда». Вместе с тем, Гайдаров идеализировал горские патриархально-общинные отношения, называя их свободными, демократическими и республиканскими. Вопрос о свободе личности он считал краеугольным камнем демократии, требовал равных прав и свобод. Требуя равноправия инородцам, Ибрагим-бек Гайдаров подчеркивал, что в России нет элементарных прав и для русских. Он понимал, что борьба инородцев за политические права неотделима от борьбы русского народа, и поэтому нужны их совместные усилия.

Будучи депутатом от мусульманской окраины и членом мусульманской фракции в Думе, И.-Б. Гайдаров много занимался вопросами вероисповеданий. И.-Б. Гайдаров представлял ислам как неотъемлемый атрибут «национального духа, национальных традиций». Из его публичных и печатных выступлений видно, что он в период до Октябрьской революции не ставил вопрос об отделении мусульманских окраин от России и создании самостоятельного государства. Он подчеркивал, что мусульманский Кавказ был и остается неразрывной составной частью России. Как и многие другие деятели буржуазной общественно-политической мысли, он ориентировался на постепенное преобразование страны.

Ибрагим-бек Гайдаров аргументированно показывал в своих выступлениях на сессиях III-ой Государственной думы (1907–1912 гг.) прогрессивное значение присоединения Дагестана к России. Но, он четко проводил водораздел между царской бюрократией и русским народом. Резко критикуя колониальную и русификаторскую политику правящей верхушки, Ибрагим-бек заявил, что дагестанский народ еще до вхождения в состав России проявил свою симпатию к России, оказав достойное гостеприимство императору Петру I (1672–1725). Гайдаров понимал, что колониальная политика царизма глубоко чужда трудовому народу России. Гайдаров отстаивал идею о единстве интересов русских и инородческих трудовых масс, о том, что низшие слои населения среди русских и казаков не менее жестоко угнетается в России, чем инородцы. Мыслитель писал, что благодаря вхождению в состав России дагестанцы получили возможность приобщиться к европейской цивилизации и культуре. Уже открылись школы, стали доступными средние и высшие учебные заведения. В том уже есть «блага и выгоды» дагестанцам. Обращаясь к правым депутатам III-ей Государственной Думы и правительству, Ибрагим-бек Гайдаров говорил, что мы убеждены в том, что русский народ очень добрый и благородный, но вы своей шовинистической политикой создаете о нем ложное мнение и поэтому недостойны представлять его. Туземные народы должны знать это.

В диссертации А.А. Афаунова «Национальная политика России и проблемы межнациональных отношений на Северном Кавказе: исторический опыт (1906–1921 гг.)» достаточно освещены основные линии парламентской деятельности Ибрагим-бека. Можно сказать, что в думской деятельности Ибрагим-бека центральное место занимали вопросы образования и просвещения. Острые дебаты в Думе развернулись при обсуждении проекта закона о начальных училищах, выдвинутого октябристско-националистическим большинством. Мусульманская фракция выступила против отнесения родного языка к изучаемым в инородческих школах лишь «по возможности». Авторы законопроекта считали, что родной язык не может быть обязательным из-за интернационального состава учащихся. Разработчики законопроекта обращали внимание депутатов также и на возможное нежелание учащихся или их родителей его изучать. Ибрагим-бек Гайдаров от имени мусульманской фракции заявил, что законопроект о начальных училищах направлен на превращение начальной школы в проводника великодержавной шовинистической политики. Он убедительно говорил о назревшей необходимости расширения прав «инородцев», демократизации в сфере межнациональных отношений, укреплении конституционного строя в России.

Ибрагим-бек критиковал Государственную Думу за неспособность решать вопросы демократического устройства государства. Он говорил о том, что крайне правые блокируются с фракциями, интересы которых едины или близки, в частности, с русскими шовинистами и октябристами, и проводят угодные им решения. По его словам, правые ведут себя по отношению к депутатам нерусских народов, и к левым, т. е. к оппозиции, вызывающе, встречают их криком и шумными возгласами, не дают им говорить. Депутат Гайдаров осуждал великодержавную имперскую политику, называя ее «тупиком». Он говорил о том, что «правые открыто и громко заявляют о своей национальной нетерпимости, о своей ненависти к самым элементарным политическим правам, их идеал — это «Русь: православная, самодержавная, единая».

Октябристы, поддерживавшие во всех вопросах правительство России, конечно же, подвергались аргументированной критике со стороны левых депутатов. Однако еще большей критике подвергалась группа русских монархистов-шовинистов, которая проявляла крайнюю нетерпимость по отношению к депутатам от нерусских народов, к их предложениям о равноправии народов, расширении прав свободной организации местного самоуправления, отказа от бесперспективного абсолютного централизма и т. д. Эту группу депутатов-шовинистов, которая своими громкими и необдуманными с политической точки зрения заявлениями подводила Россию к опасной черте всплеска национально-освободительной борьбы и революционного движения И.-Б. Гайдаров называл «рыцарями с весьма смутными и туманными политическими воззрениями». Критикуя депутатов этой группы за политическую недальновидность, за бессилие в решение важнейших общественно-политических проблем народов Кавказа, И.-Б. Гайдаров говорил: «Они с пафосом именуют себя русскими националистами, говоря, что «Россия для русских», а политический багаж их состоит из крох, падающих со стола, — Союза русского народа, — что тоже думские крайне правые».

Ибрагим-бек Гайдаров, осуждая переселенческую политику царизма с трибуны III-ей Государственной Думы в 1909 г., говорил:

«Итак, господа, вы видите, что для того, чтобы усилить русский элемент на Кавказе, не принимают во внимание всего остального, нуждается ли местное население в свободных землях или нет; и Правительство, и переселенческая комиссия говорят то же самое в своем докладе, желая именно „достичь некоторого усилия русской колонизации Кавказа путем переселения“. Вот для всего этого нужно отпустить известную сумму денег на содержание Кавказского отряда и переселять туда крестьян. В то же самое время, чтобы успокоить местное кавказское население, в докладе переселенческой комиссии говорится о том, что „этот отряд будет выяснять условия землепользования в 18 туземных селениях…, значит будет заниматься землеустройством местного населения. Спрашивается, каким же образом этот отряд…, прямая обязанность которого заключается в отведении переселенческих участков для крестьян, переселяющихся из внутренних губерний России…, будет еще заниматься землеустройством местных крестьян? Очевидно, это неправильно“».

Далее он обосновал вывод о том, что переселенческая политика царизма на Кавказе ведет к дестабилизации обстановки, межнациональному противостоянию. Государственные мероприятия по ускорению хозяйственной интеграции национальных окраин, в том числе в Терской области, за счет переселения русского крестьянства из внутренних (русских) губерний империи играли дестабилизирующую роль и приводили к межнациональным конфликтам, общественно-политической напряженности в регионе.

16 марта 1910 г. комиссия III-й Государственной Думы по запросам стала разбираться в заявлении №89 о запросе наместнику на Кавказе И.И. Воронцову-Дашкову (1837–1916) по вопросу выяснения степени превышения казачьими отрядами своих полномочий в Чечне и Ингушетии при поимке знаменитого абрека Зелимхана Гушмазукаева (1872–1913). О насилиях в отношении безвинных чеченцев и ингушей, которые будто бы скрывали «харачоевского разбойника» и его единомышленников, говорил в своем выступлении основной докладчик. Повторное обсуждение состоялось 4 мая 1910 г. в присутствии первого из подписавших заявление №89 депутата Ибрагим-бека Гайдарова, который подчеркивал необходимость объективного разбирательства фактов насилия в отношении мирных чеченцев, ингушей и других местных народов, которые уже потеряли веру в закон и справедливость. По мнению И.-Б. Гайдарова, Е.П. Гегечкори (1881–1954), Х.-Б. Хасмамедова (1873–1947) и других членов комиссии, формальная постановка вопроса о насилиях казачьих отрядов в отношении мирных жителей свидетельствует о малой эффективности парламентских механизмов для решения насущных задач государственной и общественно-политической жизни.

В конце 1913 г. Министерство внутренних дел России разработало законопроект об учреждении земского самоуправления на окраинах. Необходимость такого закона давно созрела и об этом неоднократно говорили левые депутаты с трибуны Думы. Этот вопрос поднимали И.-Б. Гайдаров, Н.С. Чхеидзе (1864–1926), И.Д. Далгат, Л.А. Сафонов и многие другие, которые обосновывали свои предложения конкретными примерами и фактами. Однако в законопроекте МВД не нашлось места для Кавказа. Разработчики документа мотивировали это тем, что народы Кавказа в политическом и культурном отношении для самоуправления недостаточно созрели. В вину народам Кавказа ставилась также их участие «в антиправительственных выступлениях» и «революционном движении».

Пламенные речи Гайдарова, произносимые им в Думе и посвящённые правам российских и, в особенности, северокавказских мусульман, широко освещались как в тюркоязычной, так и в русскоязычной прессе. В 240-м номере газеты «Каспий» от 23 октября 1910 г. было опубликовано интервью с депутатом Государственной Думы Ибрагим-беком, посвященное проблемам начального образования. Текст одного из его выступлений даже был издан отдельной брошюрой под названием «Стенографический отчет избранных речей члена III-ей Государственной Думы от Дагестана обл. и Закатальского округа Ибрагим-бека Гайдарова» («Да;ыстан маhалы Загатала округундан интихаб едилмиш ;ч;н;; Д;вл;т Думасы ;зв; Ибраhим б;ј ;еід;ровун ;ч;н;; Д;вл;т Думасында с;јл;дији нитгинин стенографијадан ;хз олунан т;р;;м;сидир». Баку: типография «Каспий», 1912 г. 16 с.). В своём номере от 12 июня 1912 г. газета «Игбал» опубликовала его речь, а в номере от 18 июня — фотографию Ибрагим-бека и его биографические данные.

После завершения деятельности в Думе Ибрагим-бек вернулся в г. Баку и прожил некоторое время. Начиная с 1913 г., Ибрагим-бек был одним из членов Городской управы, а также начальником Хозяйственного отделения Городской управы, что подтверждается выпусками «Кавказского календаря» на 1913–1917 гг. (издание: Тифлис, 1912–1916 гг.). Ибрагим-бек в 1913 г. вместе с А.Г. Бабаевым организовал нефтепромышленные общества «Деянет» и «Шеракет» и активно подключился к предпринимательской деятельности. В 5-м номере газеты «Баку» за январь 1914 г. мы читаем информацию о том, что просветительское мусульманское общество «Сафа», руководимое Мамед-Гасаном Гасановым, было ликвидировано, а вместо него было создано новое общество с тем же названием, но уже не просветительское. Среди членов Правления общества первым упоминается имя Ибрагим-бека Гайдарова.  В 58-м номере газеты «Каспий» за 1914 г. имеется информация о том, что Лука Лаврентьевич Быч (1870–1945), Мамед-Гасан Гаджинский (1875–1931), Ибрагим-бек Гайдаров и ряд других лиц из числа членов Бакинской управы, решили создать «Общество изучения Кавказа». Устав общества был представлен на рассмотрение градоначальнику города Баку.

В марте 1916 г. Ибрагим-бек Гайдаров был избран заместителем председателя общества «Ниджат» («Спасение»). В этот период Ибрагим-бек считался одним из самых активных и влиятельных общественно-политических деятелей. В феврале 1917 г. в России произошла буржуазная революция, в результате которой был свергнут царский режим и создано Временное правительство во главе с А.Ф. Керенским (1881–1970), которое было признано народами Северного Кавказа. В этот тяжёлый и сложный период Ибрагим-бек, до этого входивший в состав администрации города г. Баку, счёл необходимым вернуться в родной Дагестан, поскольку был уверен, что там он нужнее.

События в Дагестане

В самом начале революции во всех больших и малых областях Закавказья все народы организовали свои национальные комитеты. Очень скоро председатели этих комитетов были назначены на должности председателей местных исполнительных комитетов. Ибрагим-бек Гайдаров был избран на должность председателя Дагестанского Мусульманского Комитета. Принимая во внимание этот факт, Особый Закавказский Комитет («ОЗаКом») 9 марта 1917 г. в г. Тифлисе (Грузия) назначил его председателем Временного Исполнительного Комитета Дагестанской Области.

В марте в г. Баку был создан Комитет Мусульманских Общественных Организаций. 16 марта 1917 г. в Баку было проведено собрание представителей интеллигенции, на котором председательствовал Ибрагим-бек Гайдаров. Однако, 22 марта на собрании, проведённом под руководством Фатали-хана Хойского (1875–1920), предыдущее Бюро было ликвидировано, а вместо него было избрано Национальное Бюро Временного Комитета Мусульманских Общественных Организаций под руководством Мамед-Гасана Гаджинского. В руководстве нового бюро также состояли — духовное лицо Молла-Ага ‘Али-заде, журналист Мамед-Эмин Расул-заде (1884–1955), нефтепромышленники Юсиф-‘Али ‘Али-заде и Мирза Асадуллаев (1875–1938), учителя Ислам-бек Габул-заде и С.Б. Ахундов, инженеры Ибрагим-бек Гайдаров и некоторые другие. Согласно указу Особого Комитета от 5 апреля 1917 г., Ибрагим-бек был назначен комиссаром по управлению Дагестанской областью. Тот факт, что и на 1-м съезде Кавказских мусульман, проведённом в г. Баку (15–20 апреля 1917 г.) Ибрагим-бек был избран членом Президиума, показывает, что на тот момент он стал одной из наиболее влиятельных политических фигур на всём Южном Кавказе.

Почти сразу Исполком Дагестана и в особенности революционер Махач Дахадаев (1882–1918) резко выступили против И.-Б. Гайдарова и потребовали его отставки с поста Комиссара, обвинив его в том, что он назначил бывших офицеров и чиновников в новых органах и издал циркуляр о запрете ношения оружия. В тоже время, не меньшее число местных органов власти поддерживали Гайдарова, а сам Гайдаров считал обвинения против него надуманным. Так или иначе, но вскоре И.-Б. Гайдаров, под давлением членов «Социалистической группы» был вынужден подать в отставку с должности Комиссара, а на его место был назначен приглашенный той же группой из г. Владикавказа Б.А. Шаханов (1879–1919). Но и он, к осени того же года, по болезни сложил свои полномочия. Временным Областным комиссаром избирается инженер З. Темирханов (1868–1952), а за ним (до февраля 1918 г.) отмежевавшийся к тому времени от своих ранних революционных убеждений С. Куваршалов (1981–1940).

Любопытные подробности планов смещения И.-Б. Гайдарова с должности Комиссара Дагестанской области, мы можем обнаружить в книге воспоминаний «Полковник Магомед Джафаров» (в гл. «В Шуре. Ужин у Адильгирея»):

«Не помню, в тот же день или через один-два дня после приезда в Шуру, я был приглашен на маленькое совещание у А.-Г.А. Даидбекова [1873–1946]. Кроме хозяина квартиры, я встретил здесь Д. Коркмасова, М. Дахадаева и З. Темирханова… Темой беседы было положение, создавшееся в Дагестане после революции. Не помню, кому принадлежала постановка вопроса, но он был поставлен примерно так: царя прогнали, его правительство тоже. Власть царской России над Дагестаном прекратилась, исчезла. Как же теперь быть, чтобы сохранить порядок, не допустить анархии? Ясно помню, что возник спор и довольно долгий. Коркмасов и Дахадаев, видимо, заранее сговорились, били согласованно в одну цель. Их точка зрения сводилась к следующему. Вместе с царским правительством и русскими чиновниками должны отойти в сторону и те из дагестанцев, которые скомпрометированы службой царизму, т. е. вся чиновная интеллигенция и офицерство… Кроме того, они высказывались за организацию Исполнительного Комитета и против комиссара. Областным комиссаром был Ибрагим Гайдаров. Против него были настроены все, т. к. Гайдаров не знал Дагестана, только юг. Кроме того, он был связан с Временным Правительством Петрограда и был назначен оттуда. Его преданность Дагестану была под сомнением. Но против первого положения возражал Темирханов. На этом разговор и кончился. Я уже застал в Шуре общее враждебное отношение к Областному комиссару Ибрагиму Гайдарову. С одной стороны, всех оскорблял его независимый, повелительный характер… Наконец, ему не доверяли как ставленнику Временного правительства и за его сношения с Закавказским комиссариатом. Все предпочитали видеть на этом посту, раз он должен был существовать, дагестанца, кровно связанного с дагестанской общественностью. Благодаря тому, что на этих положениях сходились почти все, Гайдаров был снят, и на его место был назначен доктор Магомед Далгат».

Во всем этом движении против него И.-Б. Гайдаров обвинил Махача Дахадаева. В тоже время, по тем сведения, которые располагали тогда деятели различных политических направлений, М. Дахадаев и И.-Б. Гайдаров до публичной полемики были в очень близких отношениях. Это видно и из ответного письма И.-Б. Гайдарова М. Дахадаеву: «Какая ирония судьбы: в 1907 году, в год моего избрания в Государственную Думу, вы мне начертали следующие слова клятвы Вашей, хранящиеся у меня: „Где бы ни был, что бы с тобой ни было, помни, на том тернистом общественном пути я с тобой и в тебе“».

Можно предположить, что отношения у них испортились в связи с тем, что Советы рабочих и солдатских депутатов, находящиеся под влиянием Гайдарова, настояли на возбуждении уголовного дела против М. Дахадаева за то, что последний как владелец кинжального завода, заключил договор с деникинскими частями и поставлял им кинжалы. Это известное дело. Махача Дахадаева обвиняли в этом тогда многие революционеры. Гвоздем обвинения было то, что М. Дахадаев дал якобы взятку генералу А.И. Дутову (1879–1921) и через его посредство получил разрешение и субсидию на постройку своего кинжального завода. В одном из писем М. Дахадаеву И.-Б. Гайдаров пишет, что не он, а Советы рабочих и солдатских депутатов начали дело против него. В свою очередь, М. Дахадаев со своей стороны в горячей полемике допускал необъективность в оценке речей Гайдарова в Государственной Думе, утверждая, что они годятся только пуришкевичам; на самом деле они были резко критически направлены против правительства и правого большинства Думы. Гайдаров был один из самых смелых критиков правительства в составе III-ей Государственной Думы, и не случайно его часто лишали слова. Полемика межу Дахадаевым и Гайдаровым дошла до того, что первый вызвал второго на третейский суд, а второй дал свое согласие. Но Дахадаев не пошел в суд, видимо, осознав, что такая встреча ничего реального для него не даст.

Однако, интриги, ведомые М. Дахадаевым, вокруг назначения комиссаром по управлению Дагестанской областью И.-Б. Гайдарова, были не единственной точка расхождения между двумя политиками. Очередным камнем преткновения для политиков стало их отношение к «языковому вопросу». Стоит отметить, что вопрос о том, каким должен быть официальный язык в Дагестане и Закатальском округе (заселённый преимущественно этническими дагестанцами), занимал умы местной интеллигенции конечно еще до развала Российской империи. Однако именно после коллапса этой политической системы в Дагестане стали активно обсуждаться вопросы государственного строительства, одним из важных составляющих которого и стал вопрос о государственном языке. Естественно, в этом вопросе дагестанцы заняли разные позиции, но особенно активно проталкивали свою идею сторонники «тюркского» языка под эгидой панисламизма. Одним из наиболее активных его апологетов еще со времен работы в Госдуме был уроженец г. Дербент — Ибрагим-бек Гайдаров. В своей деятельности на посту комиссара Ибрагим-бек отдавал предпочтение решению проблем просвещения, оказывал поддержку идее внедрения тюркского языка в систему образования и прилагал усилия к тому, чтобы эта идея была осуществлена на практике. Он добился того, что 15 июня 1917 г. в г. Темир-Хан-Шуре (ныне г. Буйнакск, Дагестан) были открыты учительские курсы тюркского языка. Известный оппонент вышеназванного дербентца — Махач Дахадаев следующим образом характеризует его деятельность: «До сих пор горцы думали, что нет в мире другого уголка, где народ был он так сильно предан исламу, как они: „Теперь… говорят они, — Ислам думает воссиять из Дербента, подождем, какие откровения он нам принесет. Да, подождем, гр. Гайдаров, недалеко то время, когда горцы Дагестана постановят: — они крайне сожалеют, что такие малосознательные в Исламе люди, как Гайдаров, приходят к ним с проповедью Ислама. Не лучше будет обстоять вопрос и с Вашим пантюркизмом. Теперь даже и слепые начинают видеть, что под соусом „тюркизма“ Вы хотите подсунуть народу родное Вам азербайджанское наречие“». Кстати, обвинения М. Дахадаева подтверждаются и воспоминаниями сына Гайдарова — Минатуллы Гайдаровича из Турции. По его словам, Гайдаров и его единомышленники, собиравшиеся у него в годы эмиграции в Турции, «верили в будущую свободу и независимость Кавказа. Эта тема не сходила с повестки дня при каждой встрече. Большевистский режим рухнет, Дагестан соединится с Азербайджаном, родным языком станет тюркский».

В ноябре 1917 г. по всей России были проведены выборы в Учредительное Собрание. В выборах по Дагестану участвовали 2 партии. Вот что мы читаем в обращении Казикумухского национального комитета к народам Дагестана: «В Дагестане имеются две партии. Одна — Дагестанский национальный комитет, который защищает интересы мусульман. поэтому Милли комитет требует, чтобы проблемы мусульман решались по шариату. Вот почему голосуйте за самых умных ученых Дагестана — имама Нажмутдина Гоцинского [1859–1925], Ибрагим-бека Гайдарова [1879–1949], Гайдара Бамматова [1890–1965], Магомед-Кади Дибирова [1875–1929], доктора [Бейбала-бека] Султанова [1879–1918], Джамалутдина Карабудахкентского [1858–1947], Зубаира Темирханова [1868–1952). Другая партия — Дагестанская социалистическая группа. В нее входят Джалалутдин Коркмасов [1877–1937], Махач Дахадаев [1882–1918], Магомед-Мирза Хизроев [1882–1922], Алибек Тахо-Годи [1892–1937], Абдул-Меджид Зульпукаров [ум. 1919]. Социалистов никто не знает. Они не признают Аллаха, не думают о Дагестане».

Относительно мирное сосуществование органов советской власти в одной части Южного Дагестана и власти национальных комитетов Горского правительства в другой, было нарушено вторжением с юга белоказаков полковника Л.Ф. Бичерахова. В августе — сентябре 1918 года развернулись тяжелые кровопролитные бои между советскими силами и белоказаками Л.Ф. Бичерахова (1882–1952). Армия Бичерахова в упорных сражениях с красными частями несли большие потери. Но, тем не менее, ему удалось вначале сентября захватить г. Порт-Петровск (ныне г. Махачкала, Дагестан). Л.Ф. Бичерахов устроил жестокий террор против большевиков, всюду работали военно-полевые суды, шел массовый отстрел коммунистов.

Прибытие бичераховцев в г. Дербент вызвало резкое обострение межнациональных отношений. Солдаты, входящие в состав белоказакских частей, устроили расправу над мусульманским населением города. Лидеры мусульман города, в том числе приходившийся дядей (родной брат отца) Ибрагим-беку Гайдарову — К.-Б.М. Гайдаров (1858–1918), Г.-Б.М.-Х. Векилов (1869–1918) и другие — были расстреляны. В период Бичераховского террора погибли лидеры дагестанских большевиков М. Дахадаев, И.А. Котров (1893–1918), Н.Г. Ермошкин (1885–1918), З. Захарочник, руководители дербентского Совнаркома А.Ю. Эрлих (1899–1918), Г. Конделаки, И.М. Кобяков (ум. 1918), В. Беженцев и другие. Так, К.-М. Агасиев (1882–1918) осужденный решением шариатского суда был убит местными националистами и якобы «при попытке к бегству», в трех километрах от сел. Касумкент (С.-Стальский район, Южный Дагестан) в октябре 1918 года. В итоге все большевистские организации были загнаны в подполье или эвакуировались в г. Астрахань. В Дагестане установилась власть белоказаков. Диктатура Бичерахова-Тарковского продолжалась недолго. В октябре 1918 года г. Дербент заняли прибывшие по просьбе Горского правительства турецкие войска. Население Южного Дагестана, встречавшее в начале турок доброжелательно, как «единоверцев и освободителей», заметно охладело к ним с началом реквизиций и поборов. Недовольство у населения вызывало и то, что турки проводили мобилизацию в свою армию.

В то время, когда турецкие войска направились на Кавказ, среди дагестанского народа существовали различные политические платформы. Одни хотели непосредственного подчинения народа Турции и присоединения к ней территориально. На этой политической платформе стояла большинство темного народа и особенно населения Южного Дагестана. Существовала старая платформа — часть населения и большая часть интеллигенции стремились к самостоятельной республике. Третья платформа — большевики и их сторонники были против турецкой ориентации. Сторонники присоединения к Турции, видя себя в большинстве дагестанского народа, послали делегатов Хан-Магомеда Магомедова и Магомеда Хаджиханова в г. Елизаветполь (ныне г. Гянджа) к Нури-Паше (1881–1949) с целью добиться через него присоединения Дагестанской области к Турции. Но Турция, видя, что это не осуществимо, отклонили это предложение. После заметим Нури-Паша направил в Дагестан одну дивизию. Командиром дивизии был Йусуф-Иззет-Паша (1876–1922). 6 октября 1918 года дивизия взяла город Дербент после боя с отрядом Бичерахова. После взятия турками г. Дербента в дагестанских городах и округах установилась власть Тапы Чермоева (1882–1936). Министром внутренних дел был назначен дербентец инженер Ибрагим–бек Гайдаров. После вывода турецких войск с территории Дагестана на смену им в край пожаловали войска Антанты — казачьи отряды Пржевальского и Колесникова. Основной задачей расположенных в городах Петровске и Дербенте частей было сдерживание большевистской угрозы.

10 апреля 1919 г. Главнокомандующий Добровольческой армии А.И. Деникин (1872–1947) приехал в г. Грозный (Чеченская Республика). На встречу с ним прибыла делегация Горской республики, которую возглавил премьер-министр П. Коцев (1884–1962). В состав делегации входили также председатель парламента Рашид-хан Капланов (1883–1937) и начальник Главного Ведомства Шариатских дел Нажмутдин Гоцинский (1859–1925).  В 20-х числах мая 1919 года уже непосредственно деникинские казачьи отряды вступили в города Порт-Петровск и Дербент. Горский парламент в это время был расколот на два лагеря — сторонников и противников деникинского вторжения в Дагестан. Первых возглавил Имам Гоцинский, вторых — шайх ‘Али-Хаджи Акушинский (1847–1930) и Узун-Хаджи ас-Салты (1848–1920), которые и обратились к народу с призывом к вооруженной борьбе против добровольцев. Все попытки Областного исполкома и национального комитета Дагестана навести порядок, прекратить беспорядки и хаос, встречали упорное сопротивление со стороны большевиков, что парализовало работу представительных органов и привело к гражданскому противостоянию в крае.

Весть об октябрьском перевороте 1917 года в г. Петрограде (ныне г. Санкт-Петербург) была воспринята в Дагестане неоднозначно. В течение всего 1918 года одна власть с необычайной быстротой сменяла другую. В бурном водовороте тех дней горцы Южного Дагестана оказались втянутыми в братоубийственные сражения; одни под красными знаменами советской власти, другие под зеленым знаменем шариата и независимости. Восстановление советской власти в апреле 1918 года в крае происходило при активной помощи Бакинского совета народных комиссаров, который направил для этого в Дагестан двухтысячный вооруженный отряд. Посланцы бакинского пролетариата помогали дагестанским большевикам организовывать «местную советскую власть и местную красную армию». При помощи штыков красногвардейских отрядов власть Военно-революционных комитетов в г. Дербенте и г. Петровске была восстановлена. Таким образом, летом 1918 года приморская часть Южного Дагестана с г. Дербентом и Кайтаго-Табасанский округ признали советскую власть. Остальная часть региона осталась вне власти большевиков. Здесь по-прежнему сильны были позиции национального комитета. Несмотря на острую борьбу противоборствующих сил за власть в Южном Дагестане, она здесь носила менее кровопролитный характер, чем в Северном Дагестане. Основным политическим центром Южного Дагестана являлся г. Дербент. Все политические события в нем находили отражение в южнодагестанских округах. Из г. Дербента в аулы и округа направлялись вооруженные отряды, литература, агитаторы. Большевики сознавали важность г. Дербента для всего региона. 

12 ноября Ибрагим-бек Гайдаров был избран в Учредительное Собрание России, однако в январе 1918 г. В.И. Ленин (1870–1924) разогнал Учредительное Собрание, а демонстранты, защищавшие его, были расстреляны. Закавказские власти не признали большевиков. В начале 1918 г. был создан Закавказский Сейм, в который вошли лица, прежде избранные в Учредительное Собрание. Ибрагим-бек Гайдаров вошёл в мусульманский социалистический блок в Сейме и представлял Дагестан.

Ибрагим-бек участвовал в Трабзонской мирной конференции (февраль-март 1918 г.) в составе группы особых представителей, созданной по решению Сейма 17 февраля 1918 г. Ещё находясь в г. Трабзоне, Ибрагим-бек, по решению Закавказского Правительства, под руководством Е.П. Гегечкори, на 17-м заседании Сейма, проходившем 13 марта, был назначен на должность общего контролера (министр государственного контроля). Напомним, что Ибрагим-бек Гайдаров (мусульманский социалистический блок) участвовал в этой конференции, как представитель Закавказской группы, наряду с Мамед-Гасаном Гаджинским («Мусават»), М. Мехтиевым (от российских мусульман), Халил-беком Хасмамедовым («Мусават»), Акбер-агой Шейхульисламовым («Гуммет»), и Гейдаром Абашидзе (социал-демократ). Мамед-Эмин Расул-заде (советник) и секретарь Ахмед Пепинов (1893–1937) также входили в состав этой группы. В конце марта переговоры зашли в тупик. 22 марта председатель группы А.И. Чхенкели (1874–1959) отправил группу из трёх человек — Ибрагим-бека Гайдарова, одного армянина и одного грузина — в г. Тифлис, чтобы они информировали Сейм о ходе переговоров и получили от Сейма необходимые указания для продолжения переговоров.

25 марта на общем заседании Закавказского правительства, Сейма и групп Сейма, по предложению Ибрагим-бека, были зачитаны решения пяти заседаний Трабзонской конференции. Во 2-м кабинете, премьер-министром которого был Е.П. Гегечкори, Ибрагим-бек Гайдаров продолжил занимать пост министра государственного контроля (26 марта 1918 г.). В этот же день он вернулся в г. Трабзон вместе с четырьмя другими представителями, с которыми приезжал в г. Тифлис. 29 марта он уже был в г. Трабзоне, а на следующий день был отозван обратно в г. Тифлис. В тот день он провёл с турецкими представителями закрытую встречу и обрисовал им существующую ситуацию на Кавказе.

А вторая конфиденциальная встреча между Ибрагим-беком и турецкой делегацией проведена 30 марта 1918 г. После кровавого побоища, которое 31 марта, на 17-м заседании Сейма от 2 апреля (20 марта) было принято решение — вместе с Ибрагим-беком Гайдаровым, М. Махмудовым и Джавад-беком Мелик-Егановым (1878–1942) отправить в г. Баку на переговоры ещё двух депутатов — армянина и грузина. Сразу после кровавых событий в г. Баку, вернувшись из г. Трабзона в г. Тифлис, Мамед-Эмин Расулзаде поставил категорическое условие перед Сеймом, что если Сейм не приложит максимальные усилия к изгнанию из г. Баку большевиков, то мусульманская фракция выйдет из состава Сейма. В середине апреля, сразу после принятия решения в Сейме, Ибрагим-бек по приезде в г. Баку был арестован большевиками. Дважды на заседаниях Сейма (на 22-м и 23-м заседаниях) было решено обсудить вопрос о принятии мер для освобождения Ибрагим-бека из-под ареста, однако никакие меры к тому так и не были приняты. 26 апреля 1918 г. премьер-министр А.И. Чхенкели объявил состав нового кабинета. Ибрагим-бек снова получил прежний пост государственного контролера, однако в тот момент он продолжал находиться под арестом. Газета «Кавказское слово», выходившая в г. Тифлисе, в своём 100-м номере от 21 мая 1918 г. писала, что слухи о смертном приговоре, вынесенном большевиками Ибрагим-беку, не имеют никакого основания, и в ближайшее время он будет освобождён из-под ареста. Несмотря на нахождение под арестом, Ибрагим-бек Гайдаров получил пост министра транспорта, почты и телеграфа от Тапа Чермоева (ум. 1936), 11 мая 1918 г. организовавшего 2-е правительство (11.05.1918–15.12.1918) Республики Союза Горских Народов Кавказа (Горской Республики).

8 мая 1918 года делегация Горской Республики выехала в г. Константинополь (ныне г. Стамбул, Турция). Здесь между Горской Республикой и правительством Турции был заключен договор о дружбе, по которому «Высокая Порта приняла на себя некоторые обязательства в деле осуществления политических стремлений народов Северного Кавказа». Сочувствие и поддержку независимости Северного Кавказа выразили высокопоставленные представители Германии и Австро-Венгрии. На международной конференции в г. Батуми (Грузия) 11 мая была распространена Декларация независимости Республики Союза горцев. В ней отмечалось, что «в виду царящей в России анархии и пользуясь признанным самим Петроградским правительством правом, за всеми народами бывшей империи царей свободно создавать свою политическую будущность, Союз горцев Кавказа решает отделиться от России и образовать независимое государство». В тот же день в г. Тифлисе было объявлено о формировании первого правительства Горской республики. В его состав вошли бывшие члены ЦК Союза объединенных горцев: Пшемахо Коцев, князь Нухбек Тарковский (1878–1951), Ибрагим-бек Гайдаров, лидер тифлисских мусульман Гайдар Баммат и многие другие видные деятели Северного Кавказа. Председателем Горского правительства единогласно был избран Тапа Чермоев — отец идеи кавказской независимости. Вслед за Северным Кавказом объявили о создании национальной государственности Грузия (26 мая), Азербайджан (27 мая) и Армения (28 мая). В городах Тифлисе, Баку и Ереване были сформированы национальные органы власти, которые сумели взять ситуацию в Закавказье под контроль. В середине ноября 1918 года в г. Баку прибыл глава английской военной миссии на Кавказе, генерал-майор У.М. Томсон (1877–1963). Он призвал к сплочению все антибольшевистские силы региона. Фактически же англичане хотели подчинить все национальные движения и региональные формирования Добровольческой армии генерала А.И. Деникина, которая выступала под великодержавным лозунгом «Единая и неделимая». 27 ноября генерал У.М. Томсон телеграфировал Горскому правительству, обещая поддержать Республику Союза горцев, при условии создания «представительного коалиционного правительства» и присоединения к антибольшевистским силам.

В конце ноября 1918 г. делегация Союза горцев во главе с председателем правительства А.-М. Чермоевым и И.-Б. Гайдаровым выехала в г. Баку, где на протяжении трех дней (27–29 ноября) вела переговоры с представителями Союзных держав о признании независимости республики. Союзные державы поддержали правительство Горской Республики и заявили, что вопрос независимости горцев будет рассмотрен на Парижской мирной конференции держав-победительниц в первой мировой войне. Ибрагим-бек Гайдаров, как полномочный представитель своего правительства, 28 ноября 1918 г. подписал договор с Азербайджанской Республикой. По этому договору, Республика Союза Горских Народов Кавказа занимала у Азербайджанской Республики десять миллионов рублей без процентов с возвратом их в течение двух лет. 15 декабря того же года начал действовать Союзный Совет (парламент Республики Союза Горских Народов Кавказа). Приняв отставку Чермоева, Союзный Совет поручил состав нового кабинета бывшему министру внутренних дел, Пшимахо Коцеву. В правительстве Коцева Ибрагим-бек получил портфель министра путей сообщения (15.12.1918–25.03.1919).

В 1919 г. для ведения переговоров с европейскими государствами на Парижскую мирную Конференцию была отправлена группа представителей Республики Народов Северного Кавказа, в которую также был включён и Ибрагим-бек. Кроме него в эту группу вошли видные представители общественно-политической жизни Северного Кавказа — Тапа Чермоев (председатель), Гейдар Баммат (министр внутренних дел Республики Народов Северного Кавказа) и Гасан Хазарак. Ибрагим-бек надеялся на то, что европейские державы заставят Советскую Россию признать независимость Республики Народов Северного Кавказа. Однако его миссия в г. Париже не принесла ожидаемых результатов. После свержения Красной армией власти (1920 г.), которую представлял Ибрагим-бек, подобно многим представителям мусульманской интеллигенции, Ибрагим-бек вернулся в Азербайджан. После этого, он некоторое время продолжал оставаться одним из активных участников общественно-политической жизни Азербайджана, участвовал в организации благотворительных концертов и спектаклей, в том числе в постановке оперы «Лейли и Меджнун» композитора Узеира Гаджибекова (1885–1948).

Из показаний общественно-политического деятеля Иса-бека Ашурбейли (1878–1938) выясняется, что И.-Б. Гайдаров сотрудничал и с местными коммунистами. Вот что гласит автограф Иса-бека Ашурбейли: «Началось большевистское движение на Дагестане против Деникина. В новом доме Мухтарова, где настоящее время находится женский клуб, был штаб турецких коммунистов, где секретарем до прибытия Мустафа Субхи был Ягуб-бек. Я был приглашен туда тов. Микояном, Наримановым и Тевосяном (жена т. Мирзояна) для организации кружечного сбора в пользу Красного (советского) Дагестана. В первом кружечном сборе было собрано 40.000 руб. Деньги дали мне на хранение. И по просьбе Ибрагим-бека Гайдарова и поручению тов. Хволиса мною вербован около 10 турецких офицеров, сочувствующие красным дагестанцам и с разрешением тов. Наримана мною им, был выдан 10.000 руб., которые с дагестанцами выехали туда для объединения партийных и беспартийных сил Дагестана. Их делегация совместно с Гайдаровым и Ягуб-беком решили отправить туда некто Баха-Саида, который не сумел выполнить возложенную на него задачу. Затем решили во чтобы не стало достать Нуру-пашу, который был в плену у англичан в Батуме. Я поехал, ничего не мог добиться, вернулся. От иттихатистов поехал какой-то геокчаец и сумел устроить побег. И через некоторое время я узнал, что Нури-паша приехал и остановился у [Бехбуд-хана] Джеваншира. Затем большевики предложили мне его пригласить к себе и у меня состоялось секретное заседание большевиков ([Гамид] Султанов, [Алигейдар] Караев, [Ибрагим-бек] Гайдаров и представитель Заккрайкома [РКП(б)]) и его — Нури-пашу отправили в Дагестан. Далее приехал Халил-паша, который [расположился] в доме рядом с ЦК АКП. И дело дошло до советизации».

Недавно выявленные в Госархиве Азербайджана документы проливают свет на неизвестный доселе момент жизни Ибрагим-бека — оказывается, он в период первой Азербайджанской Республики три месяца (06.01.1920–10.03.1920) занимал пост заместителя министра внутренних дел. И после установления советской власти в Азербайджане Ибрагим-бек, который по своим убеждениям был социалистом, занял важный пост — заместителя министра путей сообщения Азербайджанской ССР. Однако не прошло и нескольких месяцев после его назначения, как он, по решению Чрезвычайной Комиссии («ЧК»), был взят под арест. В газете «Красный воин» (26.06.1920, №135) в качестве причины ареста Ибрагим-бека указывался тот факт, что он оказывал помощь в освобождении видных деятелей мусаватского правительства. Благодаря вмешательству лидера большевиков и его старого друга — Н. Нариманова (1870–1925), в конце 1920 г. Ибрагим-бек был освобождён из-под ареста и отправился в меньшевистскую Грузию. После того, как в 1921 г. большевистские штыки добрались и до Грузии и свергли национальное правительство, Ибрагим-бек Гайдаров эмигрировал во Францию и проживал там со своей семьёй до 1925 г.

В 1925 г. турецкое правительство пригласило Ибрагима-бека в Турцию. Приехав в Турцию, он сменил свою фамилию на Гейдар-оглу (Haydaro;lu). К моменту переезда Ибрагим-бека в Турцию, там осуществлялось строительство железной дороги по маршруту Анкара-Кайсери. Он получил место работы в горном местечке на участке с ныне забытым названием «Гаранлыгдере» и переехал туда с семьёй на временное место жительства. Оно было временным, поскольку было обустроено в качестве рабочего посёлка, необходимого для строительства данного участка железной дороги. Когда железнодорожные пути были доведены до города Кайсери, Ибрагим-бек вместе со своей семьёй переехал в этот город. В г. Кайсери сын Ибрагим-бека пошёл в школу. Впоследствии Ибрагим-бек работал на различных участках Сивасской железной дороги. На строительстве железных дорог в Турции Ибрагим-бек показал себя не только как высококвалифицированный профессионал, но и как ученый. Предвидев какие серьезные проблемы могут создать для движения поездов снежные заносы в Турции, он перевел с русского на турецкий книгу Б.А. Сталя и издал ее в г. Стамбуле в 1937 г. под названием «Kar siperleri ve sureti istimal;». Зимой 1939 г., когда Ибрагим-бек вместе со своей семьёй проживал в городе Эрзинджан (дочери его учились в Стамбульском американском колледже, а сын — в университете), там произошло сильное землетрясение, сравнявшее город с землёй. Ибрагим-бек отправился в г. Анкару для того, чтобы потребовать для себя должность в столице Турции. В 1940 г. его приняли на работу в Министерство путей сообщения Турецкой Республики, где он и прослужил до конца своих дней. В 1949 г. Ибрагим-бек скончался, будучи членом Высшего научного совета Министерства благоустройства в г. Анкаре и был похоронен на Анкарском кладбище «Джебечи».

Ибрагим-бек оставил после себя довольно богатое публицистическое наследие, в виде статей, докладов и речей. Основная их масса посвящена общественно-политическим и национальным проблемам Российской империи, Северного Кавказа и родного Дагестана. Собирание и осмысление творческого наследия И.-Б. Гайдарова показало, что он прошел несколько этапов в развитии своего мировоззрения: был социал-демократом марксистского, затем правосоциалистического направлений и под конец, проживая в Турции, склонился к социализму исламского толка.





Автор: ‘Али АЛБАНВИ
 

Источник: https://www.proza.ru/2018/05/13/1644