Мне несколько раз пришлось слышать с экрана республиканского телевидения как представители лезгинской прессы и работники культуры на вопрос, что означает название знаменитого лезгинского танца «Лезгинка», отвечали, что оно переводится как «лезгинская девушка». Абсолютно ясно, что это перевод с русского языка, ибо грамматический строй этого слова не соответствует лезгинскому языку, оно было воспринято в лезгинскую речь и в таком же виде пошло путешествовать по миру. Каково же было исконно лезгинское название нашего любимого танца мне неизвестно (установить его – задача для историков и искусствоведов), но ясно, что, скорее всего, этот танец существовал намного раньше, чем лезгинский язык подвергся воздействию русского языка. Те же, кто переводит это название как «лезгинская девушка» не отличается хорошим знанием и русского языка. В русском языке суффиксы –ин, -ан, -ян с добавлением –к действительно используются для обозначения представительниц женского пола, принадлежащих к той или иной нации (например – лезгинка, албанка, итальянка и т.д.) или местности.

Однако подобное грамматическое построение в русском языке используется еще и для того, чтобы показать характерность, присущность, принадлежность чего-то чему-то или кому-то. Например, знаменитая папаха «кубанка» вовсе не означает что это папаха кубанской девушки, дом «итальянка» или гармошка «итальянка» – не дом и не гармошка итальянской девушки. А известная в прошлом бакинская толкучка «Кубинка» – не толкучка кубинской девушки и известная дорога «Шемахинка» – не улица шемахинской девушки. В этих случаях «кубанка» – папаха характерная для жителей Кубани, «итальянка» – дом в итальянском стиле, «Кубинка» – базар расположенный по дороге входящей в город со стороны г. Кубы, «Шемахинка» – дорога ведущая в г. Шемаху. Есть головной убор «панамка» и электроинстумент «болгарка».

Следовательно в данном случае «Лезгинка» не «лезгинская девушка», точно так же, как «Кабардинка» не «кабардинская девушка». И, если уж приходится делать перевод названия танца «Лезгинка» с русского языка, то надо переводить его как танец присущий лезгинскому народу, характерный для него и в какой-то мере выражающий его дух и менталитет. А коротко и точно можно сказать, что «Лезгинка» – это музыкальная визитная карточка лезгинского народа. Кстати, сами русские воспринимают название танца именно в этом, правильном смысле.

Упомянутые выше «переводчики» любят добавлять, что под звуки «Лезгинки» вел в сражение свои войска сам шейх Шамиль. И при этом не видят абсурдности своего «перевода» – а с чего это шейх Шамиль идет в кровопролитный бой под мелодию «Лезгинской девушки»? От большой любви к лезгинским девушкам? Нет, конечно. Его привлекала отвага, боевой дух этой мелодии, мужественность, заложенная в него. А перевод «Лезгинки» как «лезгинской девушки» имеет еще одно неприятное, и на первый взгляд незаметное последствие. Ментальность народа выражаемая этим танцем сразу переводится из мужественной плоскости в женственную.

«Лезгинку» следует отнести к группе мелодий и боевых танцев, обозначаемых на Востоке общепринятым фарсидским термином «джанги», т.е. военизированных мелодий и танцев. «Джанги» есть у многих восточных, мусульманских и особенно тюркских народов. Ритмы джанги использованы в операх великого Узеира Гаджибекова. Под другими названиями военизированная музыка есть практически у всех народов от грузин до ирландцев. Если бы это зависело от меня, я бы назвал «Лезгинку» ближе к лезгинскому языку – «Лезги женги». Не требуется особенно тщательно прислушиваться к мелодии этого возбуждающего боевой дух танца, чтобы понять, что его ритм соответствует ритму конского аллюра – рыси, галопа и т.д. Это танец вооруженного всадника иногда с изображением приемов джигитовки. И, это не просто прыжки и акробатика, а демонстрация боевой удали и отваги. Темпераментные же выкрики во время танца напоминают боевые выкрики для устрашения противника, его морального подавления. Такая «конская» ритмика есть в военизированных танцах и других народов. Например, в венгерском «Чардаше» с прищелкиванием каблуков и звоном шпор. И для своего родного венгерского танца они взяли название из своего родного венгерского языка, а в русском языке появился термин «венгерка» – не венгерская девушка, а, в данном случае, сабля и военная одежда, характерные для венгерского воина. Военизированные танцы показательны для любого сложившегося этноса и являются непременным его атрибутом. Они показывают, что у народа есть мужчины, готовые защитить то, что ему дорого.

Может возникнуть и такой вопрос – и в «Лезгинке», и в «Чардаше» в танце могут участвовать женщины. Может ли быть это в военизированном танце? Думаю, что может. Возможно, что изначально участия женщин в таких танцах не было. Трудно себе представить, что у походных костров Чингис-хана или шейха Шамиля вместе с лезгинскими воинами танцевали лезгинские девушки. Появление женщин в этом танце сопровождалось двойственностью их танцевального стиля – с омужествленной темпераментностью или плавной женственностью. В первом случае воинственность танца усиливается за счет создания эффекта «кавказской амазонки» или женщины-воительницы, в тяжелую минуту способную взять оружие и сражаться плечом к плечу с мужчинами. Во втором случае участие женщин создает контраст, усиливающий воинский элемент – это мирные матери, жены, сестры, любимые - символы родного очага, как орлиным крылом прикрывая которых встали мужчины-воины.

Военизированные мелодии могут отражать различные стадии военных действий: выступление в поход, перемещение воинских частей (марши), перестроение в боевые порядки для наступления, атака, битва и победная музыка. «Прощание славянки» – отражает момент выступления в поход. Звучит команда «по коням» или «по вагонам» и воинский контингент отрывается и удаляется от гражданского населения. Существует множество пехотных маршевых мелодий. «Лезгинка», в ее вариациях, отражает конную атаку с нарастающим темпом, переходящую в сабельное сражение.

В заключение хочется привести несколько общих соображений, немного выходящих за рамки темы данной статьи. На примере термина «Лезгинка» мы видим, какие «нестыковки» могут возникнуть между двумя контактирующими языками. Более того, язык меньшего этноса находящийся в ареале языка значительно большего этноса непременно начинает испытывать с его стороны деструктивное влияние на свою самобытность. Это не злонамеренное воздействие, а естественный процесс при котором большее превалирует над меньшим. Лезгинский язык в основом находится в ареале русского языка, к которому лично я отношусь с огромным уважением. В чем мне видится проникающее влияние русского языка в самобытность лезгинского языка? Начнем с азбуки. Наверное, из всех существующих азбук графонемы (буквы) кириллицы наименее всего подходят для передачи лезгинских фонем (звуков речи). Что это за азбука, когда для письменной передачи одного звука требуются несколько букв кириллицы? Таких букв и звуков лезгинского языка, как «h, ю, ь, я, ц» и др. нет в русском языке, а некоторые, как например «щ» привнесены в лезгинский язык за счет русских слов. Латиница в этом смысле предпочтительнее. Безусловно, идеально, когда одна фонема отражается одной графонемой. Посмотрим теперь на лезгинскую грамматическую терминологию – «существительнийрин падежрин формаяр арадиз атунин схема», «прилагательнияр», «числительнияр» («простойбур», «сложныйбур», «составнойбур» «дробдинбур»), «глагол», «наклоненияр», «причастие», «деепричастие», «наречияр», «послелогар», «союзар», «междометияр» и т.д. и т.п. Русскому человеку понятен смысл этих слов. Он знает значение слов «существо», «падать», «прилагать», «исчислять», «слагать», «составлять», «дробить» «глаголить – говорить», «наклоняться», «быть причастным», «союзник». Он ими пользуется все время. Лезгину же, для осмысления этих грамматических понятий, сначала надо стать русским. «Тапшуругъра ишлемишнавай текстерин авторрин список». Угадайте с трех раз сколько здесь исконно лезгинских слов? В лезгинских учебниках (которые и по-лезгински называются «учебник») встречается достаточное количество фраз, которые вполне может прочитать и понять без переводчика русскоязычный, а иногда и другой иноязычный читатель. Лезгинские исследователи приняв за базу лезгинский язык пытаются прочесть письмена древних народов, что в общем-то нормальный процесс. Изыскания есть изыскания. Но через тысячелетия будущие исследователи с помощью какого базового языка будут пытаться прочесть лезгинские письмена? Если с помощью, например, русского языка, то вполне возможно, что название танца «Лезгинка» и они переведут как танец «Лезгинская девушка» в качестве варианта.

МЕДЖНУН ВАГИДОВ

кандидат технических наук

Г. Баку

http://lezgi-yar.ru/news/kogda_lezginka_ne_lezginskaja_devushka/2011-02-09-114