Хаджи-Давуд Мюшкюрский жил на рубеже XVII—XVIII веков, когда в Лезгистане углубился политический и экономический кризис, связанный с распадом Сефевидской империи. Жесточайшая эксплуатация и нищета вынуждали трудовой люд браться за оружие и выступать против иностранных поработителей, в первую очередь против Сефевидского Ирана.

Пролог

Начало XVIII века в истории Лезгистана ознаменовалось крупнейшей крестьянской войной против Ирана, а впоследствии и против Турции, которая имела свои интересы на Кавказе. В смертельную схватку вступили как лезгины, так и их ближайшие соседи — лакцы, даргинцы, аварцы.

На первоначальном этапе борьбы эти народы совершали спонтанные набеги на иранские гарнизоны. Например, посланник Петра I А. П. Волынский, побывавший в Лезгистане в 1716—1718 годах писал в своем путевом журнале: «Народ, именуемый лезги, (прежде бывшие подданные персидские, которые живут близ Каспийского моря и города Дербента в горах, около горы, именуемой Шах-даг), собравшись, пришли в 8000 и не только деревни, но и некоторый городок, именуемый Ак-Таш, разорили» («Известия Общества обследования и изучения Азербайджана». Баку, 1929 г., №8, выпуск IV, стр. 15).

Между тем повстанцы понимали, что разрозненными действиями многого не добиться. Тут и там возникали объединенные отряды. Например, во главе кайтагцев стал уцмий Ахмед-хан, цахурцами руководил Али-Султан, в окрестностях Шемахи действовали отряды бека Лютф-Али. В восстание включились не только беднейшие слои населения, но и феодалы, представители духовенства.

Толпы повстанцев могли прислушаться только к голосу авторитетного человека, не запятнавшего себя неблаговидными поступками. Одним из таких людей был уроженец лезгинского селения Дедели, что в Мюшкюре, Хаджи-Давуд — глава суннитского духовенства в Лезгистане.

Хаджи из Мюшкюры

По происхождению Хаджи-Давуд не принадлежал к духовенству, не относился он и к аристократическому роду. Судя по имеющимся данным, он родился в семье зажиточного крестьянина. Современники неоднократно отмечали его незаурядные способности и организаторский талант. Например, русский офицер И. Гербер, побывавший в Лезгистане в 1728 году, пишет: «Хан из бунтовщиков Давуд-бек простой породы из Мюшкюры именем Дауд или Давыд, только умом остер». (И. Г. Гербер. «Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря». История, география и этнография Дагестана. М., 1958 г., стр. 95). Там же приведено и мнение Сурхай-хана Казикумухского, соратника Хаджи-Давуда, который отмечал, что он «родом мужик простой» (стр. 103).

В архивных документах содержатся сведения о том, что Давуд совершил паломничество в Мекку и, получив титул «хаджи», стал самым влиятельным духовным лицом в Лезгистане. Что касается его родного селения Дедели, то и светская власть здесь принадлежала Хаджи-Давуду. Вот что пишет в своем путевом журнале член посольства А. П. Волынского дворянин А. И. Лопухин: «Поехали мы от Низовой пристани в путь свой в первом часу пополудни до мензиля Дедели, до которого нам сказали три агача (мили), куда приехали в пятом часу пополудни, ночевали тут в деревне Хаджи-Давуд-бека, о котором нам сказывали, что он человек честной и знатной и сей деревни господин» (А. И. Лопухин. «Журнал путешествия через Дагестан». История, география и этнография Дагестана. М., 1958 г., стр. 6).

Эти сведения в достаточной мере позволяют утверждать, что в смутное время Хаджи-Давуд зарекомендовал себя как человек мужественный и мудрый. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов и факт глубокой религиозности населения и имевшего место противостояния, в силу того, что угнетатели-персы были шиитами, поэтому Хаджи-Давуд сначала выдвинул лозунг войны суннитов с шиитами, утверждая, что сам Аллах поручил ему с этой целью возглавить отряды повстанцев. Большинство повстанцев-лезгин, объединившись под знаменем Хаджи-Давуда, развернули широкую кампанию против персидских гарнизонов. Из многих мест чужеземцы были изгнаны.

Ожесточенная борьба с персами шла и в предгорьях Дагестана. Хаджи-Давуд живо интересовался ходом этой борьбы, стремился объединить усилия лезгин и сопредельных народов против Сефевидов. С этой целью он отправился в Кайтаг, к уцмию Ахмед-хану. После недолгих, но, видимо, плодотворных переговоров им удалось разработать план совместных действий против Ирана.

Затем Хаджи-Давуд со своим отрядом отправился дальше в горы, в Кумух, к Сурхай-хану, которого также убедил в необходимости действовать совместно и слаженно. Эта поездка Хаджи-Давуда свидетельствует не только о его целеустремленности и неиссякаемой энергии, но и о его дипломатическом таланте. После поездки Хаджи-Давуд получил существенное подкрепление из Кайтага и Кумуха. Нападения на иранские гарнизоны участились. Вся равнина, начиная от Дербента до Шемахи, пылала в огне восстания. Но иранские власти были еще достаточно сильны, чтобы организовать не только сопротивление, но и слежку за лидерами повстанцев.

В 1719 году Хаджи-Давуд был арестован и брошен в Дербентскую тюрьму. С этого времени наблюдается некоторый спад в антииранской борьбе лезгин, но данный период продолжался недолго, так как в тюрьме Хаджи-Давуд провел около полугода. Он бежал оттуда с помощью друзей, которые воспользовались углублением политического кризиса в Сефевидской империи, а также ослаблением власти иранских наместников на окраинах государства.

Хаджи-Давуд вновь вернулся к руководству восстанием. Опыт первых лет борьбы с иноземцами научил его критически оценивать достигнутые успехи и тщательнее готовить военные операции.

В июне 1720 года повстанцы под руководством Хаджи-Давуда осадили древний город Шабран, расположенный в исторической области Мюшкюр. План осады и штурма Шабрана был выполнен в полном объеме. Иранский гарнизон, расположенный в городе, был перебит. После Шабрана повстанцы освободили крепость Худат, которая располагалась на месте нынешнего лезгинского селения Цуру-Худат в Кусарском районе Азербайджана.

А. Бакиханов в своем своде по истории Дагестана и Ширвана писал, что «крепость Худат была взята, и Султан-Ахмед со своими приближенными убит мятежниками» (А.Бакиханов. «Гюлистан-Ирэм». Баку, 1926 г., стр. 102). Хан Султан-Ахмед приходился дядей известному в истории Дагестана и Ширвана хану Фетх-Али.

Обеспечив себе прочный тыл, Хаджи-Давуд вновь встретился с Сурхай-ханом Казикумухским, чтобы совместно продолжить и расширить борьбу с Сефевидами вплоть до их полного изгнания. Предстояло освободить от иранцев город Баку. Этот поход был совершен в спешке и малым числом повстанцев. Поэтому вышедший им навстречу иранский ставленник Дергах-Кули, воспользовавшись своим численным преимуществом, остановил повстанцев.

Лезгины сначала отошли на исходные позиции, но, спустя некоторое время, вновь стали беспокоить иранские гарнизоны в Кубе и Дербенте. Борьба шла с переменным успехом, однако военные неудачи, а также довольно упорное сопротивление Сефевидов привели Хаджи-Давуда к мысли о необходимости заключить союз с более сильным, чем Иран, государством.

Контакты с русскими

Зная о некоторых интересах России на Кавказе, Хаджи-Давуд вознамерился попросить военную помощь у Петра I. Контакты с ним осуществлялись через астраханского воеводу И. Кикина, с которым Хаджи-Давуд состоял в переписке. Обратимся к некоторым письмам Хаджи-Давуда.

В одном из них, датированном 22 апреля 1721 года, значится: «Пресветлейшему и державнейшему великого государя подручному, честнейшему и высокопочтенному и высокородному астраханскому боярину Ивану (И. Кикину. — Авт.) дружелюбия и доброго здравия желаю. Преж сего нам от кызылбаш (иранцев. — Авт.) многие обиды были, и покою нам от них не стало для того, что они сделали обиду через силу, и за то стали мы с ними, кызылбашами, в неприятельстве, и за свою кровь мы отомстим, и Дербент, и Шемаху, и Баку осадили, и при тех городах деревни разорили, и в которых числах будем брать города, будет милость Божья над нами, будет и дело, ведает весь народ, а я ныне для дружелюбия пресветлейшему и державнейшему великому государю под руку идти также и юрты (поселения. — Авт.) свои отдать ему и ему, государю, верно служить готов, и как придут ваши войска, и что понадобится построить город или иное, что и я буду со всеми своими людьми великому государю служить верностью.

А ныне присланному от вас в одном судне чепаром (гонцом. — Авт.) мы сказали и по своей вере единым Богом и по Корану, и по шариату, чтоб приезжали к нам торговые люди, а мы и волосом не тронем и сколько людей мочи будет сделаю добродетель, а я ныне чаю, что у вас будет все под моею рукою, и чтоб они, торговые люди, ни в чем не опасались, а я преж сего к вашей милости писал письмо, что донести к великому государю, а отповеди (ответа. — Авт.) нет и иное письмо вашей милости объявил ли или нет, не ведаю» (Архив внешней политики России. «Дела Андрейской деревни», 1721 г., д. 1, лл. 4а, 4б).

Контакты Хаджи-Давуда с Петром I через астраханских губернаторов — одна из интереснейших и совершенно неисследованных страниц освободительной борьбы лезгин против иранского гнета. Бакинский историк Ф. Алиев по этому поводу подчеркнул следующее: «В апреле 1721 года Хаджи-Давуд писал И. В. Кикину, прося разрешить русским купцам привозить в свои владения свинец и железо в обмен на шелк-сырец. В другом письме представителям Русского государства Хаджи-Давуд заявил, что он ведет войну не для властолюбия и богатства и не для чего иного, кроме того, чтобы освободить суннитов от кызылбашей.

Тем временем бывший посланник, недавно назначенный губернатором Астраханской области, А. П. Волынский, по поручению Русского Кабинета (правительства. — Авт.), обратился с письмом к Хаджи-Давуду, где спрашивал о его желании стать подданным Русского государства. После всего этого А. П. Волынский писал Петру I: «Кажется мне, Давуд-бек ни к чему не потребен; посылал и к нему отсюда поручика (как я перед сим Вашему Величеству доносил), через которого ответствует мне, что, конечно, желает служить Вашему Величеству, однако ж, чтоб Вы изволили прислать к нему свои войска и довольное число пушек, а он, конечно, отберет города от персиян, и которые ему угодны, те себе оставит, а прочие уступит Вашему Величеству, кои по той стороне реки Куры до самого Исфахана, чего в руках никогда не будет, и так хочет, чтоб Ваш был труд, а его польза». (Ф. М. Алиев. «Антииранские выступления и борьба против турецкой оккупации в Азербайджане в первой половине XVIII века». Баку, 1975 г., стр. 26—27).

А. П. Волынский еще в 1718 году проезжал через лезгинские земли и был очевидцем действий повстанцев, общался с Хаджи-Давудом через специальных посланников и уж наверняка знал, что окажи Петр I требуемую лезгинскому руководителю помощь, то он служил бы ему верой и правдой, как до того Хаджи-Давуд сам писал губернатору И. Кикину. Но интриги и медлительность внешнеполитического ведомства России подорвали авторитет Хаджи-Давуда в глазах императора. Поэтому Хаджи-Давуду ничего не оставалось, как искать другого союзника. Таким помощником, правда небескорыстным, могла быть Турция, находившаяся в состоянии войны как с Ираном, так и с Россией.

В 1723 году Хаджи-Давуд официально был признан ханом, а Шемаха стала его резиденцией

Взятие Шемахи

Тем временем Хаджи-Давуд продолжал тщательно готовиться к решительному штурму города Шемаха. Его союзником в этом деле вновь стал Сурхай-хан Казикумухский.

Что касается войска Хаджи-Давуда, то оно постоянно пополнялось новыми силами. Видя целеустремленность и неуклонность Хаджи-Давуда, к нему вновь примкнул и кайтагский уцмий. И. Гербер в своих записках, относящихся ко времени восстания лезгин, писал, что народы толпами присоединялись к Хаджи-Давуду. Из Куткашена к нему прибыли местные владетели Махмуд и его брат Ахмад с сыновьями. Даже репрессивные меры, принятые против них иранским шахом, не заставили этих мужественных людей отказаться от Хаджи-Давуда. Таким образом, собрав достаточные силы, Хаджи-Давуд совместно с казикумухским ханом, кайтагским уцмием, цахурским султаном, куткашенским меликом и другими предводителями повстанцев начал поход на Шемаху — главный оплот Сефевидов в Ширване.

Осада этого сильно укрепленного города началась 10 августа 1721 года. Перед осадой произошло кровопролитное сражение с войском Мухаммад-хана, в которой сторонники Сефевидов, несмотря на троекратное превосходство в силах, потерпели сокрушительное поражение.

Отряд повстанцев, численностью 1000 человек, обратил противника в бегство и буквально на их плечах проник в город. Однако узкие городские улицы были перегорожены и поэтому конница Хаджи-Давуда не смогла продвинуться вглубь Шемахи. Боясь быть окруженными, а также из-за отсутствия достаточного пространства для маневров, авангард повстанцев отступил, и городские ворота наглухо закрылись за ним.

В это время к городу приблизилось основное войско Хаджи-Давуда. Состоялась еще одна неудачная попытка штурма. Вслед за этим началась настоящая битва, продолжавшаяся восемь дней. После этого был небольшой перерыв, а затем с еще большей силой разгорелось кровопролитное сражение, длившееся в течение двенадцати дней. Это последнее сражение и решило участь города Шемахи. Он перешел в руки повстанцев, которые учинили разгром товаров русских купцов, иранский наместник Хусейн-хан был казнен, а чужеземцы перебиты или изгнаны.

По поводу разгрома, учиненного в торговых рядах русских купцов, Петр I писал в своем Манифесте, распространенном накануне известного Персидского похода: «Понеже от рождества Бога нашего Иисуса Христа 1721 году, пресветлейшего и величайшего и старейшего великого друга и соседа ближнего, высокостепенного государства и земель персидского шаха под ногою его бывший, лезгинской земли владелец Давуд-бек и Казикумухского уезду правитель, называемый Сурхай, которые из трех сторон от разных народов многих возмутителей и бунтовщиков собрав, против вышеописанного шаха, нашего друга, объявили бунт поднять, его владения государство ширванским обретающим городе Шемаху штурмом и боем взять, неточию нашего друга, его, шаха, многих людей побили, но от нашей высокой стороны российских народов, которые по нашей, по древнему обычаю в вышеупомянутый город для купечества ездили, безвинно и немилостиво побив пожитков и товаров их ценой всего около четырех миллионов рублей, погреба взяли».

Очевидцы, в том числе англичанин Дж. Ханвей, сообщают, что русские купцы пострадали исключительно из-за того, что прятали в своих помещениях противников лезгин — представителей иранской администрации в Шемахе и их приспешников, нарушив ранее достигнутые договоренности. В то же время ни один из западноевропейских купцов, оказавшихся в момент штурма в Шемахе, не понес никакого ущерба.

Падение Шемахи сильно напугало феодальных правителей — наместников иранского шаха в Гяндже и Ереване. Последние обратились за помощью к шаху, но тот не мог откликнуться. В этих условиях иранский правитель Еревана, собрав большое войско, вторгся в пределы Ширвана. Однако на этом карательный поход иранского наместника прервался, ибо Хаджи-Давуд, упреждая врага, переправился через реку Куру и нанес противнику сокрушительный удар.

Отдельные отряды этой рассеявшейся армии преследовались повстанцами вплоть до Гянджи, Карабаха и Еревана. В конце 1721 и начале 1722 года отряды повстанцев установили свой контроль в Дизаке, Вардане, Хачене — местностях, расположенных в Карабахской зоне.

В том же 1722 году часть повстанцев осадила Гянджу, но взять ее не смогла из-за вмешательства грузинского царя Вахтанга VI, который имел свои интересы в Гяндже и прилегающих к этому городу территориях.

К Турции!

Сразу после взятия Шемахи и последующих триумфальных побед, Хаджи-Давуд, помня об отказе Петра I и в надежде заиметь сильного союзника, обратил взоры на Турцию. Первые контакты с турецким султаном устанавливались через крымского хана. Узнав об этом, российское правительство поспешило претворить в жизнь собственные планы относительно утверждения на Кавказе. С. Соловьев в своем капитальном труде «История России» приводит характерное высказывание уже известного нам А. П. Волынского: «Теперь восставшие князья, конечно, будут искать протекцию турецкую. Для России это представляет мало интереса и лучше поскорее активно вмешаться в происходящее в Персии» (С. Соловьев. «История России». Книга 4, т. 18, стр. 671).

Получив долгожданное известие от Хаджи-Давуда, турецкий султан пригласил его в свою столицу для переговоров, на что Хаджи-Давуд дал согласие. Эти первые по счету переговоры лезгин с турками завершились принятием турецкой протекции, но при полной внутренней автономии Дагестана и Ширвана.

Персидский поход

Эти, полные драматизма события были на руку Петру I, который к тому времени блестяще завершил войну со Швецией. Интерес Петра I на Кавказе заключался в установлении контроля над транзитным путем из Европы в Юго-Восточную Азию, главным образом в Индию. Поскольку этот путь пролегал через Иран, который к тому времени потерял былую мощь, Петр I решил воспользоваться удобным моментом.

Перед началом Персидского похода российский император заручился поддержкой ряда местных феодалов, прежде всего, грузинского царя Вахтанга VI, которому обещал помощь против Турции и Ирана. Не оставалась в долгу и Турция, которая тоже делала местным владетелям щедрые посулы, настраивая их против России.

12 августа 1722 году Петр I прибыл в Тарки, а затем в Дербент. Но долго пробыть здесь ему не удалось. Шторм на Каспийском море уничтожил продовольственные запасы российской армии, и ей пришлось вернуться обратно. Однако это не означало, что Петр I отказался от своих планов на Кавказе. Он по-прежнему продолжал всевозможными методами вбивать клин между Хаджи-Давудом и турецким султаном. Секретные агенты императора внимательно следили за каждым шагом лезгинского предводителя. Эти усилия не увенчались успехом, и в 1723 году Хаджи-Давуд официально был признан ханом, а Шемаха стала его резиденцией.

Со своей стороны Россия, оправившись от первого неудачного похода в Дагестан и Ширван, предприняла еще несколько попыток укрепить здесь свои позиции. В ответ на это свои войска в Ширван ввела и Турция. В июне 1723 года русские заняли Баку, после чего сальянский и талышский владетели заявили о своей покорности России. Тем временем Турция хозяйничала в Западном Кавказе.

Война и мир: Хаджи Давуд между Россией и Турцией

Противостояние России и Турции склонялось не в пользу Петра I. Поэтому 12 июля 1724 года он заключил с турецким султаном мир, согласно которому западное побережье Каспия отходило к России, а весь Западный Кавказ и Северный Иран — к Турции.

Что касается Хаджи-Давуда, то в его власти остались предгорные провинции Дагестана и Ширван, которыми он управлял самостоятельно, противостоя как России, так Турции и Ирану. В государстве Хаджи-Давуда наступил мирный период, и он приступил к экономическому возрождению своих территорий. Население было довольно его правлением.

Однако мир длился недолго. В 1725 году Турция вторично нарушила договор и после захвата Гянджи вторглась в пределы Хаджи-Давуда. Он дал решительный отпор турецкой армии, которая в скором времени рассеялась После этого опять наступило кратковременное затишье, а Хаджи-Давуд вновь взялся за прерванное дело — мирное обустройство своих территорий.

Одновременно он не прекращал попыток наладить контакты с Россией, к которой отошли низменные прикаспийские территории. Но эти попытки были неудачными, ибо даже после смерти Петра I российское правительство и военное командование продолжали относиться к Хаджи-Давуду как к бунтовщику, возмутителю спокойствия на Кавказе, как к противнику российской политики в этом регионе.

Между тем иранский шах решил взять его в союзники. От его имени к Хаджи-Давуду направились муганский феодал Рамазан и сальянский наиб Гардали-бек. Это было сделано для того, чтобы вовлечь Хаджи-Давуда в войну Ирана против России.

Вопреки ожиданиям иранского шаха и поддавшихся его уговорам феодалов, Хаджи-Давуд не стал участвовать в этом вероломном сговоре. Напротив, даже пристыдил феодалов за то, что они отказываются от присяги, данной ими российскому правительству и переходят в подданство иранского шаха.

Объявление независимого государства

Хаджи-Давуд понимал, что каждая из враждующих сторон, будь то Россия, Иран или Турция, рассматривают его в своих интересах, и ни одна из этих сторон не будет принимать искреннего участия ни в его личной судьбе, ни в будущем его народа. Поэтому он объявил свое государство независимым и стал проводить самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику. Такой оборот дела не устраивал Турцию, поэтому султан отвернулся от Хаджи-Давуда и задумал коварный план его устранения от власти.

Эпилог

В мае 1728 года Хаджи-Давуду, его семье, а также братьям, другим близким родственникам и наиболее верным сановникам поступило предложение от турецкого султана приехать с визитом дружбы в Гянджу. Хаджи-Давуд, не подозревавший об измене, принял это предложение. В Гяндже его вместе со свитой арестовали и, пока весть о трагедии не дошла до повстанцев, всех спешно отправили на остров Кипр. Там Хаджи-Давуд умер.

Арест и смерть Хаджи-Давуда обернулись большими потерями для местных народов. В Лезгистане началась очередная полоса Великой Смуты, связанная прежде всего с безвластием, а впоследствии и с опустошительным набегом иранского Надир-шаха.

Автор: Фарид АЙСАР