По мнению Константина Казенина, чем скучнее пройдут выборы, тем надежнее перспективы нынешней республиканской власти

«Лишь бы не было войны»

Предыдущий президент Дагестана Муху Алиев как-то жаловался, что почти весь его президентский срок состоял из предвыборных кампаний, сменяющих одна другую. На это уже может пожаловаться и нынешний глава республики Магомедсалам Магомедов. Первый «большой день» голосования был в октябре, когда избирались главы или депутаты в большинстве районов республики. Без скандалов тогда не обошлось, но они оказались более локальными, чем многие ожидали. Теперь в марте грядут выборы Народного cобрания. Они, как и в прошлый раз, будут проходить исключительно по партийным спискам, причем незадолго до выборов были приняты поправки в республиканское законодательство, разрешающие иметь в общереспубликанской части партийного списка до 10 кандидатов.

Впрочем, примерно равная частота выборов во время президентства Алиева и Магомедова не должна обманывать: в более существенных аспектах Дагестан за год пребывания у власти нового руководителя довольно существенно изменился. Важнейшее изменение, которое становится очевидным даже из простого анализа новостных лент, касается религиозного экстремизма. Еще недавно эта тема жила как будто в своем отдельном мире. Республиканская элита — по крайней мере, гласно — предпочитала слишком тесно с ней не соприкасаться, ограничиваясь заявлениями о происках зарубежных антироссийских сил, поддерживающих ваххабизм, и о необходимости новых бюджетных вливаний из центра, якобы предотвращающих уход населения «в лес». При Магомедове все иначе: власть изобретает все новые способы показать, что занимается темой экстремизма вплотную. Ей был практически полностью посвящен Съезд народов Дагестана, созванный в декабре. Создана специальная комиссия по способствованию адаптации участников НВФ к мирной жизни. Даже если считать эти ходы полностью пиаровскими, очевидно, что предпринимаются они не от хорошей жизни. Реальная роль религиозных радикалов в жизни Дагестана, в том числе экономической, становится все более существенной. Причины этого — далеко за рамками предвыборной тематики. А вот следствие состоит в том, что значимость грядущих выборов падает. Дагестан остается регионом с довольно развитой «верхушечной» демократией, с острой борьбой внутри элиты, но сама эта элита — уже не столь полновластный хозяин республики, как было еще недавно. Будущее местного высшего класса зависит уже не только от нового распределения должностей и ресурсов, но и от того, сможет ли руководство республики противостоять «лесному братству».

Излишне объяснять, что в такой ситуации основное требование федерального центра к дагестанскому руководству по этим выборам — сохранение стабильности хотя бы внутри власти, недопущение новых расколов и громких конфликтов. То есть чем скучнее пройдут выборы, тем, безусловно, надежнее перспективы нынешней республиканской власти. Персональный состав будущего парламента, скорее всего, интересен только правящей прослойке внутри самой республики. Для Центра актуален лишь вопрос о том, смогут ли руководители Дагестана провести выборы без потрясений, и что им будет в этом препятствовать. Поэтому самый важный прогноз по дагестанским выборам должен касаться не процентов, которые получит та или иная партия, а перспектив спокойного прохождения предвыборного и послевыборного периода.

Расклад в верхах

Когда Магомедсалам Магомедов вступил в должность президента Дагестана, все ожидали в первую очередь масштабного передела сфер влияния в регионе. На практике этот передел пока выглядит скромнее, чем прогнозировалось. Из республиканских «тяжеловесов» опале подверглись только те, кто активно поддерживал Муху Алиева во время смены власти зимой 2009—2010 годов — такие, как экс-директор ФГУП «Махачкалинский морской торговый порт» Абусупьян Хархаров или экс-глава республиканского отделения Пенсионного фонда РФ Амучи Амутинов. Уже осенью основные интриги местной политики были связаны не с выдавливанием «чужих», а с осложняющимися взаимоотношениями внутри команды Магомедова.

По давней и вполне понятной традиции, наиболее острая борьба в Дагестане разгорается за посты, которые позволяют влиять на распределение хотя бы части поступающих в регион бюджетных ресурсов. Таким является, например, пост начальника госучреждения «Дагавтодор», обеспечивающего подрядами немалое количество организаций. Перед самым Новым годом с этого поста был смещен Магомедрасул Омаров. Его трудно отнести к «старой», алиевской гвардии. Более того, летом он активно участвовал в операции по смене руководства морского порта, сам временно его возглавив без отрыва от «Дагавтодора». Союз этого весьма влиятельного в Дагестане человека с командой нового главы Дагестана не вызывал сомнений. Однако сменивший его депутат Народного собрания Муртузали Муртузалиев тоже крепко связан с президентом Дагестана. Он односельчанин сенатора Ильяса Умаханова, который как раз накануне назначения Муртузалиева занял кресло вице-спикера Совета Федерации. Отец Умаханова Магомедсалам в советское время был партийным руководителем Дагестана и боссом отца нынешнего президента. Память об этом хранит даже имя Магомедсалама Магомедова.

История с «Дагавтодором» провела границу между двумя группами в окружении главы региона. Костяк первой группы — «московские дагестанцы», имеющие опыт работы в столице. Они много сделали для назначения Магомедова президентом, но в персональном плане, как считается, ориентированы не столько на него, сколько на сенатора и бизнесмена Сулеймана Керимова. Политическим локомотивом этой группы называют первого вице-премьера Ризвана Курбанова. Вторая группа — люди, близкие лично главе региона и его семье. Вполне возможно, что «впереди ждут жестокие бои» — например, за пост главы Управления ФНС, на котором все еще работает протеже Муху Алиева. Но маловероятно, что «бои» начнутся в связи с выборами Народного собрания: партийные списки должным образом уравновешены. К примеру, тот же Умаханов в списке «Единой России», а Муртузалиев — «Справедливой». Да и вряд ли депутатские кресла — самая значимая цель завязывающегося в республиканских верхах противостояния.

Муниципальное звено

Как всегда в Дагестане, более непредсказуема и многогранна ситуация в районах и городах. Партийные списки «Единой России» позволяют понять, в каком отношении руководство республики, их неформально утверждавшее, находится сегодня с наиболее заметными игроками муниципального уровня.

Безусловно, при своих остались самые влиятельные муниципальные руководители, чья карьера началась задолго до прихода к власти нынешнего президента. Так, вряд ли могут сильно жаловаться на отсутствие своих людей в списке партии власти мэр Махачкалы Саид Амиров и глава Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов. Экс-глава Кизлярского района Сагид Муртазалиев, в прошлом году возглавивший дагестанское отделение Пенсионного фонда РФ, представлен в списке «Едра» и лично, и своими сторонниками, оставленными «на хозяйстве» в районе.

Напротив, в рядах недовольных тяжеловесов может оказаться мэр Дербента, бывший прокурор Дагестана Имам Яралиев. Дело не только в том, что списки «ЕР» по дербентским городским округам возглавили люди, не считающиеся членами его команды. Более заметным ударом для мэра «южных ворот России» может стать то, что в одном из районов (причем довольно далеком от Дербента) первым номером в списке «единороссов» идет спикер дербентского городского собрания, директор местного коньячного завода Мурат Гаджиев. Возглавив Дербент в 2010 году, сначала в качестве и. о., а потом и в качестве главы города, Яралиев, как считается, так пока и не достиг консенсуса с председателем горсобрания. При этом, по сложившимся в Дербенте традициям, статус директора коньячного завода обеспечивает Гаджиеву немалое влияние в городе. Список «ЕР» показывает, что во внутригородских конфликтах Яралиев сейчас не вправе рассчитывать на безусловную поддержку республиканского руководства. Это может показаться неожиданным, ведь Яралиев был принципиальным оппонентом Муху Алиева, не позволившего ему избраться на всенародных выборах мэра в 2009 году, и назывался одним из «отцов» назначения нынешнего президента Дагестана. Нелишне также отметить, что конфликты внутри Дербента несут значительную угрозу стабильности в Дагестане в целом: среди многонациональных городов Дагестана Дербент отличается тем, что политическое противостояние там легко может приобрести межэтнический подтекст.

Что же касается списков «ЕР» по сельским районам, то они, напротив, говорят о готовности официальной Махачкалы активно вмешиваться в борьбу за власть в сельской местности, причем как равнинной, так и горной. Если считать, что попадание главы района в список «ЕР» означает его поддержку республиканской властью, то тенденция вырисовывается любопытная. В списки попали далеко не все главы районов, но почти все главы, которые имеют у себя в районе устойчивую оппозицию или с проблемами проходили через последние муниципальные выборы. Например, первым номером в списке по Бабаюртовскому району идет Адильхан Ганакаев. Выборы в этом районе в октябре 2010 года проходили на фоне силового противостояния. По Кайтагскому району список возглавляет Али Умаров, избранный на этот пост районными депутатами также в весьма жесткой борьбе, в которой одна из сторон жаловалась на давление со стороны республиканской власти. По Ахтынскому району второй номер в списке — его глава Сафидин Мурсалов, чье переизбрание в 2010 году проходило в достаточно напряженной обстановке. В Хасавюровском районе почетное первое место в списке получил молодой глава района Джамбулат Салавов, который после прихода к руководству районом, по данным дагестанских СМИ, имел обострение отношений с влиятельным семейством бывшего главы района Алимсолтана Алхаматова, убитого в Москве осенью 2009 года (впрочем, уже на выборах райсобрания в октябре 2010 года Салавов контролировал ситуацию в районе достаточно уверенно). А в Табасаранском районе, на протяжении ряда лет известном протестными выступлениями местной оппозиции, глава Нурмагомед Шихмагомедов «представлен» в списке руководителем своей администрации.

Подчеркну, что вышесказанное — не оценка работы конкретных глав, а лишь констатация того, что эти главы работают в конфликтной обстановке. Справедливости ради надо отметить, что некоторые главы районов, имевшие трудности при последнем переизбрании, в список «ЕР» все же не попали, но таковых явное меньшинство.

Дагестан — едва ли не единственная республика Северного Кавказа, где региональная власть на муниципальном поле не диктатор, а всего лишь один из игроков. Однако активное участие в районных «играх» на чьей-либо стороне отвлекает значительные ресурсы и ограничивает свободу маневра, которая у республиканского руководства и так невелика на фоне более серьезных проблем, стоящих перед Дагестаном.

автор: Константин Казенин,ИА «Регнум», 3 января

http://www.ndelo.ru/one_stat.php?id=4261