Связи дагестанских народов с грузинским восходят к глубокой древности. Народы Дагестана и Грузии - коренные жители Кавказа и ближайшие соседи. Дагестанские горцы и грузины знали друг друга под различными этнонимами. По данным письменных источников «Матиане Картлиса», «Картлис Цховреба» и других, предки дагестанских горцев заселяли часть территории Алазанской долины. Академик Г. А. Меликишвили отмечает присутствие в некоторой части Восточной Грузии в древности предков вайнахов и дагестанских народов. В раннем средневековье некоторые дагестанские и северокавказские племена занимали горные районы Восточной Грузии. Академик И. А. Джавахишвили на территории Восточной Грузии, кроме множества древних грузинских топонимических названий, находит такие, для которых нужно подыскать этимологию на материале дагестанских и бацбийско-кистинских языков, что, по мнению исследователя, дает возможность найти в топонимике следы пребывания в Восточной Грузии дагестано-кистино-бацбийских племен. И. А. Джавахишвили пишет: (76) «В Грузии топонимические названия оканчиваются на «-аани», «-аанти», «-анта», «-ант», «-хи». Точно такая же картина предстанет перед исследователем, который потрудится изучить топонимику хотя бы лишь Дагестана. Географические названия на «-хи», «-их», «-ах», «-ох», «-ух», «-та», «-ада» и «-ода» там самое обыкновенное явление». С этим согласен и Г. А. Меликишвили: «Судя по более поздним данным, можно сказать, что на территории к север (1) от Главного Кавказского хребта в основном жили северокавказские племена, часть которых, вероятно, жила и к югу от Главного Кавказского хребта, на территории современной Грузии и Азербайджана». Название Восточной Грузии «Иберия», а соответственно населения этой страны - «иберы», встречается у греческих и латинских авторов. В древнегрузинских письменных источниках для обозначения Восточной Грузии используется термин «Картли», происходящий от названия грузинского племени картов. ..

     Судя по историческим источникам, современную территорию Кахетии населяли разные этнические коллективы, исследователь встречает здесь несколько «земель». В частности, собственно Кахетию, охватывающую верхнее течение рек Иори и Алазани, включая горные районы: Кухети - часть бассейна р. Арагви; Эрети - современная внутренняя Кахети; Заалазанье, Цукети - северо-западные районы современного Азербайджана (Саингило), включая горные районы Дагестана; Суджети - левое побережье реки Иори до среднего течения (примерно современная Гаре-Кахети); Камбечани - современная кахетская провинция Кизики. Отдельным народностям и этническим группам Дагестана грузины и их страна известны под различными названиями (77).

   Топоним Гигьа в бежтинском языке имеет лексическое значение «внизу», одновременно он означает и Кахетию, и Грузию, что объяснимо: в пространственном отношении местонахождение бежтинцев намного выше, чем местонахождение грузин. Для обозначения Грузии в цезских языках существует также топоним «Вели», он - более древнего происхождения и представлен в языке-источнике. Другим топонимом, обозначающим Грузию, является «Гъовал».

     Занимая выгодное географическое положение, Дагестан в средневековье играл важную роль во взаимоотношениях Восточной Европы и Закавказья. Пролегавшие через территорию Дагестана экономичес­кого и военно-стратегического значения пути связывали его население с владениями Грузии.

    Важное сообщение о дороге, связывающей Дагестан с Грузией, находим у древнегрузинского автора Матиане Картлиса, который, касаясь вторжений хазар в Кахетию, упоминает о маршруте, проходившем через Лекетию (Дагестан - М. Г.), называя ее «лекетской». Кодорский перевал, по которому проходила дорога во Внутреннюю Кахетию, у Вахушти именуется «серединой горы».  Академик И. А. Джавахишвили писал, что Грузия была соединена дорогами как с северными странами, так и в большей мере с югом; равным образом существовали направления дорог на восток и на запад. Под востоком подразумевался и Дагестан, так как он был восточным соседом Грузии. В другом месте своего сочинения он уже прямо пишет, что из Северного Кавказа в Грузию можно было попасть также через Лекскую дорогу, которая проходила по Дагестану. О торговых путях, ведущих из Дагестана в Грузию, писали и арабские географы. По данным Мукаддаси, торговый путь из Тифлиса в Дербент лежал через страну Лакз: Тифлис - Шеки - через два дневных перехода в Дербент. Через Аварское плато пролегали дороги, которые служили важ­ными экономическими артериями Дагестана. В средневековый период в судьбах Дагестана, наряду с прибрежной полосой Каспийского моря, большую роль играли склоны восточной части Главного Кавказского хребта и верхняя часть Кахетии. Преимущественно по этим направлениям пролегали торговые пути и двигались завоеватели. Дорога по маршруту: Нуха - Ках - Закатала - Лагодехи - Кварели - Напареули соединяла территорию Ширвана с Кахетией. В свою очередь, дорога из Напареули через Кавказский хребет по Кодорскому перевалу Кахети связывала с Внутренним Дагестаном, а также с предгорной и равнинной территорией. Другой маршрут из Напареули вел через ущелье р. Лопота и Челта (и его притока Инцоби) к Кодорскому перевалу и оттуда к верховьям р. Андийское Койсу. По Панкисскому ущелью проходили пути, связывающие Восточную Грузию с Дагестаном. Так, Чиаурская дорога тянулась по левому берегу р. Алазани, через сел. Гавази, Кварели, Шилда, Сабуэ, Напареули и др., поднималась в дагестанские горы. Учитывая вообще консервативность путей сообщения в стране с таким рельефом, как Восточная Грузия, а тем более скотопрогонных трасс, изменение раз установленного направления, которых из-за их экономической спецификации неизбежно отрицательно отражается на раз­витии скотоводства, эти трассы, полагают, являются древними магистральными путями сообщения, по которым осуществлялись взаимоотношения между жителями Восточной Грузии и Северного Кавказа, в том числе и Дагестана. О путях, связывавших народы Дагестана и Грузии, подробные сведения сообщают арабские авторы. По данным Ибн Хордадбеха, Ибн ал-Факиха, Кудама, ал-Мукаддаси, ал-Истахрия, Ибн Хаукаля, путь из Дагестана в Грузию проходил по маршруту Баб-ал-Абваб -Джасар - Ширван - Шемаха через Куру в Бердзенджа - Бердаа -Джаны - Шамкур - Хакун - Кала - Ибн Кандаман - Тифлис.

     Значение приморского торгового пути в связях Дагестана и Грузии возросло в VIII-Х вв. в связи с перемещением центра международной торговли в район Куры и Каспия и усилением роли Волжско-Каспийского пути, что, в свою очередь, было вызвано ростом торговых отношений народов Востока с народами Европы.

       Грузия, будучи развитой в экономическом отношении страной, не только принимала активное участие в торговле с народами Дагестана, но и играла значительную роль в экономических связях дагестанских горцев с внешним миром. Торговые пути, связывавшие Дагестан с Грузией и другими областями Кавказа, в свою очередь, связывали почти все части Дагестана. Средневековые письменные источники и археологические материалы подтверждают наличие путей между отдельными частями Дагестана в раннем средневековье. Так, арабские источники сообщают о воротах (баб) дагестанских феодальных политических образований, под которыми, надо полагать, подразумевались какие-то проходы, служившие для общения между ними. По данным арабских источников, дорога от Семендера до Баб-ал-Абваба равнялась 4 дням, а от царства Серир до Баб-ал-Абваба - 3 дням пути. Дорога из Лакзана до ал-Баба равнялась 3 переходам. Расстояние от Серира до Семендера равнялось двум фарсахам. Археологами прослежены караванные пути, ведшие на Хунзахское плато, а также вдоль правого берега Сулака.

        Взаимоотношения феодальных владений Дагестана, в частности Лакза, Серира с Грузией, укрепляются. По территории этих политических образований, как сказано выше, пролегли наиболее удоб­ные торговые пути, связывавшие Дагестан с Грузией. Прекращение связей вызывало значительные экономические затруднения для дагестанского и восточногрузинского населения.                                                                              

       Результаты археологических исследований, данные средневековых источников, лингвистический, нумизматический материал наглядно свидетельствуют об экономических контактах населения Грузии и Дагестана. На территории Дагестана археологами обнаружено значительное число импортных изделий, среди которых определенный процент занимают грузинские. Основными предметами обмена были домашние изделия: украшения, оружие, орудия труда и продукты земледельческо-скотоводческого хозяйства.

    Как известно, в Дагестане с древнейших времен в качестве красителей употреблялись шафран, марена, имевшие большой спрос в некоторых частях Грузии. В свою очередь, дагестанское население из Грузии получало предметы украшения, земледельческие продукты. Так, например, в дагестанском ауле Карата были найдены предметы украшения, относящиеся к V-VII вв., подобные виды украшений широко бытовали в Грузии. Закавказские серьги, как указывает Д. М. Атаев, играли значительную роль в формировании дагестанских украшений. Помимо серег, Дагестан получал из Грузии и бусы. Наибольшее количество привозных бус обнаружено на перевальных путях, связывающих Дагестан с Восточной Грузией. Кроме бус, серег и других предметов, в Дагестан ввозились и булавки. Бронзовые и железные булавки, производившиеся в мастерских Мцхета, найдены и в Дагестане. О привозном характере не­которых первоначальных форм дагестанских булавок из Закавказья свидетельствуют и другие материалы.

     Дагестанские горцы в Кахетии приобретали продукты земледельческого хозяйства. По данным грузинских источников, они спускались в Кахетию но торговым делам, откуда «вывозили жизненные припасы, одежду и все потребное для себя». Из Грузии в Дагестан поступали также вата, шерсть, шелк, ткани, одежда, ковры, меха, керамические изделия. В раннесредневековых могильниках Дагестана нередко встречается инвентарь грузинского происхождения - украшения и предметы туалета (серьги, бусы, бляхи. бронзовые и железные булавки). Дагестанская знать нуждалась в предметах роскоши и культурного быта, часть которых поступала из Грузии, а также посредством ее из других стран.

      Взаимоотношения грузин и дагестанских народов не были односторонними. Археологические материалы, а также письменные источники указывают на проникновение дагестанских изделий в Восточную Грузию. Из Дагестана импортировались предметы быта, орудия труда, вооружение и другие предметы ремесленного производства. В ряде дагестанских районов широкое распространение получило производство сукон, паласов, ковров, изделий кубачинских мастеров,    изготовлявших медную утварь, ювелирные предметы, оружие, орудия труда.

     В экономических связях дагестанских народов с Грузией значительную роль играли торгово-ремесленные центры Дагестана, в частности Дербент. В городе открывались благоустроенные караван-сараи и рынки. Сюда из близких и отдаленных районов, ремесленных центров везли корень марены, сельскохозяйственные продукты, изделия ремесел: оружие, стеклянную, фаянсовую, керамическую посуду, различные ткани. Из Дербента, например, вывозились предметы ремесленного производства, которые не производились в областях Закавказья, в том числе и в Грузии. Кроме того, Дербент служил портом и узлом караванных путей, через который сбывали свои товары все дагестанские народы. Как сообщает Йакут, в Дербент стекались торговцы из разных стран, в их числе названы и курджи.

     Колхида и Иберия играли посредническую роль в связях Дербента со многими странами и народами. Так. Византия торговала с (6 Эак. 304 ) 8[)) Дербентом чуть не с самого его основания. Так как другие пути были трудными, торговые караваны византийцы двигали через Колхиду и Иберию. Важную роль в связях дагестанских народов и грузин играли Кубани, Бежта, Лхты, Рутул и др. Поскольку Дербент, Варачан, Семендер, вообще приморская часть Дагестана, часто попадали под власть иноземных завоевателей и оказывались оторванными от внутренних районов Дагестана, вышеуказанные торгово-ремесленные центры, по которым дагестанские народы общались, имели особое значение в развитии внутренней и внешней торговли Дагестана между собой и с грузинским народом. Кубачинское оружие в Грузии называлось «лекури».

       В Дагестане была известна целая серия сосудов (кувшинов, курильниц, светильников), датируемых VII—X вв. и имевших спрос в Закавказье. О древних связях Кубачи и Грузни свидетельствует рас­пространение у кубачинцев в прошлом грузинского «гюрджи-эшек» -типа котлов, отливавшихся на месте.

     Исследования археологов указывают, что с раннего средневековья и Бежта представляла собой крупный торгово-ремесленный центр Дагестана, связанный как с внутренними районами Дагестана, так и с соседними областями.

     Значительную роль в развитии дагестано-грузинских торгово-экономических связей играли ремесленные центры Грузии, в которых имелись почти все отрасли, известные в средневековую эпоху. В городах Грузии IX—XIII вв. изготовлялись: посуда из меди, серебра, золота, мебель, шелковые ткани, было развито керамическое, кожевенное, сапожное, портняжное, столярное, кузнечное, стекольное дело. О товарах Тифлиса анонимный автор XII в. сообщает: «Тамошние товары: седла, уздечки, колчаны, футляры для луков, инкрустированные слоновой костью; мед, расписные сладости, воск, много гранатов; бобр, выдра, рабы, девушки рабыни; стекло, хорошие хрустальные изделия».

    Следует полагать, что некоторая часть грузинского населения нуждалась в изделиях горцев Дагестана. Это - бурки, паласы, сукна, ковры и др.

Судя по источникам средневековых авторов, в Дагестане имелись все условия для производства бурок, ковров, паласов, тканей, сукон и прочих изделий. О шелководстве в Албании пишет армянский летописец Моисей Каганкатваци. Кроме того, условия Южного Дагестана создавали устойчивую базу для коврового производства.

    На связи Дагестана с Грузией указывают нумизматические данные. В Дагестане найдены монеты, относящиеся ко времени правления Давида Строителя (1089-1125), Георгия III (1156-1184), Тамары (1184-1213), т. е. к периоду наивысшего экономического расцвета Грузинского государства. Акад. Дорн в 1861 г., во время путешествия по Кавказу и южному берегу Каспийского моря, собрал на территории Дагестана большое количество грузинских монет. Медные монеты, относящиеся к ХII-ХIII вв., найдены различными исследователями в Дербенте и на остальной территории Дагестана. И. Л. Джалагания пишет: «Примечательно также, что в двух кладах, найденных в Дагестане, имеется по одной грузинской и чеканной в Грузии монете». Имеются в виду медная монета Русудана, 447 короникона, в Дербентском кладе второй половины XIII в. и медная монета Джалал-ад-Дина - перечеканка грузинской монеты (Тифлис, 623 г. х. - 1226 г.) из одновременного клада в селении Ягдыг (Табасаранский район). Монеты проникали и из Дагестана в Грузию. Так, в XII в. в Дербенте местные владетели чеканили монеты, распространявшиеся на юг до Куры и на запад - до Восточной Грузии. В Тифлисском уезде найден был клад из сотни мелких серебряных монет, среди которых обнаружены денежные знаки, чеканенные в Дербенте в период прав­ления Тохтамыша. Можно допустить, что дербентские монеты проникли в Грузию и в более ранний период, так как последними исследованиями установлено, что ранняя монета, чеканенная в Дербенте, датируется 115 г. х. (733-734гг.).

      Нельзя представить, что Дагестане-грузинекие торгово-экономические связи развивались всегда одинаково: их развитию мешало господствовавшее натуральное хозяйство. Значительной помехой на этом пути была раздробленность Дагестана. Не менее отрицательную роль в развитии дагестано-грузинских торгово-экономических связей играли нашествия иноземных завоевателей. Однако все это не могло прекратить экономические отношения дагестанских горцев с Грузией.

      Чутким показателем исторических связей народов является язык. Путем анализа заимствованных слов из картвельских языков в дагестанские и наоборот можно проследить экономические взаимоотношения (83) народов - носителей этих языков, ибо в словарном составе запечатлеваются все особенности и изменения жизни общества. О значении языка как исторического источника проф. В. И. Абаев писал, что «язык народа- это его исторический опыт обобщений, зафиксированный в словах-понятиях и грамматических категориях. Нет такой стороны, такого закоулка бытия человека, который так или иначе не запечатлелся бы в его речи. Каждое слово - понятие, если удается раскрыть его историческое содержание, представляет ценнейший документ, по древности своей конкурирующий с древнейшими памятниками материальной культуры». Так, говоры анцухского диалекта, дидойские языки и некоторые языки лезгинской группы носят следы влияния грузинского языка, что лишний раз указывает на постоянные связи народов - носителей этих языков, а через них и других народов Дагестана.

       В языки народов Дагестана из грузинского вошел ряд культурно-исторических терминов, прямо указывающих на экономические взаимоотношения этих народов. Слово «кваби», обозначавшее на гру­зинском языке котел, находит параллели с дагестанским обозначением котла «коб». Из грузинского дагестанскими языками заимствованы слова, относящиеся преимущественно к предметам быта и культурного обихода, к различным производствам, скотоводчеству, огородничеству и т. п. Такими словами грузинского диалекта аварского языка, соответствующими гунзибским, языковеды считают слова, относящиеся к хозяйству, быту и домашнему обиходу.

       Учитывая такие факты, как достижение Грузией в XI - нач. XIII вв. наибольшего могущества, усиление связей с дагестанскими народностями, вхождение некоторых западных дагестанских районов в состав Грузии, можно предполагать, что проникновение этих терминов в дагестанские языки началось в ХII-ХIII вв. Однако трудно сказать, что все они проникли одновременно. Ряд терминов из дагестанских языков вошел в грузинский. К ним относится общедагестанское слово - хинк!, заимствованное грузинским из аварского языка, и другие.

        В раннем средневековье политические связи народов Дагестана и Грузии развивались в сложной международной обстановке. Это было связано с ухудшением внешнеполитического положения Иберского царства, усилением Ирана. Сасанидский Иран, проводя политику разобщения и натравливания одних кавказских народов на другие, усиливал натиск на Кавказ. Кроме того, распад раннефеодальных самостоятельных политических образований повлиял на взаимоотношения народов Дагестана и Грузии. Однако грузино-дагестанские связи, хотя и ослабли, но не прекратились. Более того, правители Аррана (в его состав в IV в. еще входили районы Южного Дагестана ) и Иберии находились в династических связях - Арраном управлял в то время зять картлийского царя Фероз.

      Картлийские правители усиливали свое влияние в Дагестане путем распространения христианской религии, которое явилось важным этапом в развитии дагестано-грузинских взаимоотношений. Это отметили Н. А. Бердзенишвили и З. В. Анчабадзе, они писали: «Одним из проявлений международных связей на Кавказе явилось распространение здесь в период раннего средневековья христианской религии».

       Распространение христианства явилось одним из этапов во взаимоотношениях народов Дагестана и Грузии, ибо религиозный признак в ту эпоху был важным фактором, определяющим внешнеполитическую ориентацию одного или группы народов. Если очагами распространения христианской религии на юге Дагестана были средневековые Албания и Армения, то подобную же роль в распространении христианства на западе играла Грузия.

       Процесс этот не был мирным. Он, надо полагать, вызвал ожесточенное сопротивление со стороны горцев, поэтому обращение горцев в христианство затянулось надолго.

        Первые попытки грузинских правителей распространить христианство среди горцев особого успеха не имели. Однако они не прекратили свои усилия в этом направлении. Древнегрузинскии источник сообщает, что «преемник Мирана - его сын Бакар - обратил в христианство большинство кавкасионов, обращение которых не удалось его отцу».

      По мнению В. Ф, Минорского, принятие христианства в Серире связано и с деятельностью «тринадцати сирийских отцов», прибывших в Грузию в V-VI вв. Последний термин, как полагает В. Ф. Минорский, относится к христианским подданным владетеля трона. К VII-VIII вв. относится активная миссионерская деятельность грузинских миссионеров, направленная на распространение христианской религии в Дагестане.

        Таким образом, по данным грузинской летописи, становится очевидным, что проповедование христианства, проводимое непосредственно из Грузии и охватившее ее горные районы, не только вплот­ную подошло к Центральному, но и Восточному Кавказу. На наличие религиозных уз Грузии с Центральным и Восточным Кавказом в VIII веке указывает С. Н. Джанашиа. Поданным грузинских источников, «царь Арчил (668-718) прибыл в Цукети и выстроил церковь Касри, в ущелье же Лаквастии построил крепость». Уже сам факт строительства христианских церквей и крепостей на территории Дагестана говорит о христианизации части ее населения. «В 40-50 гг. VIIIв., - пишет Т. Г. Папуашвили, - власть Арчила, помимо собственно Кахети, распространялась на Кухети, Эети, Цуксти и Шаки. Кроме того, в сфере его влияния оказались и некоторые дагестанские общества, в частности Хунзах». Арабские авторы Х-ХI вв. отмечают, что большая часть служителей замка правителя Серира исповедовала христианскую религию.

       Что же касается некоторых владений, то в пользу проникновения туда христианской религии говорит комплекс материалов. По данным источников, в раннем средневековье в Табасаране существовали христианские храмы. По мнению исследователей, строители их находились в определенной связи с Грузией, откуда проникала христианская религия. Это предположение подкрепляется и тем, что в Табасаране особое развитие получил ленточный орнамент, характерный для христианской архитектуры. Кроме того, во многих южнодагестанских аулах бытуют легенды, согласно которым предки их были грузинами. О распространении христианства свидетельствуют и сохранившиеся изображения крестов на надмогильных плитах у селений Кужник, Хюряк и др.

    Правители Дагестана и Грузии свои отношения подкрепляли брачными узами. Как сообщает Ат-Табари, автор сочинения X в., дочь правителя Серира была замужем за тифлисским эмиром Исхаком Ибн Исмаилом. Данный факт подтверждается и другими источниками.

        Взаимоотношения Грузии с народами Северного Кавказа, в том числе и Дагестана, в целом были мирными. На основе изучения разнообразных источников и литературы профессор Г. Д. Тогошвили пишет: «Ни одного сведения, свидетельствующего о предпринятых грузинскими царями походах для покорения Северного Кавказа, нельзя найти ни в грузинских, ни в негрузинских исторических источниках».

       Дагестано-грузинские политические связи в ХI-ХII вв. характеризуются совместной борьбой против иноземных завоевателей, в частности против турок-сельджуков. В тяжелый период, связанный с феодальной раздробленностью и нашествиями сельджуков, царем Грузии становится шестнадцатилетний сын Георгия-Давид, который начал всестороннюю подготовку' борьбы против иноземных завоевателей. Грузинские правители использовали дагестанских горцев в борьбе с завоевателями. Летописцы свидетельствуют, что за участие в борьбе против сельджуков Давид «леков наделил добром».

       Сама Грузия, став сильной для своей эпохи страной, начала освобождать земли, захваченные сельджуками в Закавказье, на Северном Кавказе и в Малой Азии. Как сообщают источники, грузинский царь освободил Дербент от турк - сельджуков, которые неоднократно пытались восстановить утраченные позиции. Несмотря на это сын Давида Строителя Дмитрий I (1125-1156) продолжал борьбу за освобождение Кавказа от сельджуков.

       В период правления царицы Тамары (конец ХII-ХIII вв.) связи народов Дагестана с Грузией усиливаются. Свою внешнюю политику Тамара строила на началах активного сотрудничества с пародами Кавказа. Грузинский поэт и мыслитель Ш. Руставели в бессмертной поэме «Витязь в тигровой шкуре» призывал народы жить в мире и дружбе, говоря: «Кто себе не ищет друга, самому себе он враг». В поэме Ш. Руставели нашла отражение политика активного сотрудничества, проводимая царицей Тамарой на Кав­казе.

        Историческая обстановка на Кавказе в XII - нач. XIII вв., усиление грузинского царства благоприятствовали дальнейшему распространению христианства в западных районах Дагестана. По преда­ниям, жители Цахура и близлежащих аулов в это время исповедовали (87) христианскую религию. В районе современного Цахура было расположено несколько церквей. Село Цахур называлось Георгием.

       Христианское влияние из Грузии в течение всего длительного процесса христианизации Северного Кавказа было всегда весьма ощутимо и значительно.

       «Вместе с христианством на Северный Кавказ, - пишет С. Джанашиа, - переходит и грузинская культура». В ХI-ХII вв., в эпоху политического могущества и наивысшего расцвета феодальной Грузии, ее влияние на культуру Северного Кавказа достигает кульминации. Отныне гегемония в церковно-миссионерской деятельности уже прочно в руках грузинских правителей. Сам Давид IV придавал важное значение силе христианской религии как идеологическому орудию для достижения политических целей.

      В Дагестане обнаружено значительное количество христианских памятников. Наиболее наглядно сохранившимся христианским памятником в Дагестане является храм Датуна. На основе анализа архитектурных особенностей храма близ с. Датуна Р. О. Шмерлингом устанавливается, во-первых, его органическая связь с произведениями грузинского средневекового зодчества, во-вторых, - на основании прямых аналогий установкам, связанным с определенным, относительно небольшим, отрезком времени, дата памятника твердо и точно определяется в границах конца Х-рубежа Х-ХI вв. Храмы, подобные Датунскому, были и в других частях Дагестана. «Памятники, реально свидетельствующие об исторических взаимосвязях Грузии с Дагестаном в средние века, - пишет Р. О. Шмерлинг, - достаточно многочисленные. Христианские церкви существовали в селениях Хунзах, Галла, Урада, Ругуджа и Гиничутль».Как указывает автор начала ХVв. Иоанн де Галонифонтибус, дагестанские горцы «следовали: одни - за сарацинами, другие - за грузинами, а некоторые-за христианами».

     Культурно-идеологическое отчуждение Нагорного Дагестана от его христианских соседей за Главным Кавказским хребтом, по мнению Р. М. Магомедова, должно было произойти после середины XVI в.

        Христианские памятники обнаружены и в Южном Дагестане. Так, в ауле Муслах жители указывали на развалины церкви грузинской постройки, у сел. Цахур было обнаружено два христианских памятника. С данными источников согласуются и предания горцев, говорящие, что предки их были христиане.

       В 1952 г. в местности Рухудаг, около рутульского селения Лучек и на старом кладбище у сел. Аракул, были найдены изображения крестов, сопровождаемые мусульманскими датами, соответствующими 751-752 гг., 1165-1166 и 1213-1214 гг. нашего летосчисления, свидетельствующие о том, что и после появления арабов часть местного населения продолжала исповедовать христианство, занесенное сюда в доарабскую эпоху. В результате полевых археологических работ выявлен ряд христианских памятников из могильников, расположенных у селений Урада, Тидиб (Кахибский район), Хунзах и Галла (Хунзахский район), Тинди и Кванада (Цумадинский район), Ругуджа (Гунибский район).

      По данным грузинских источников, влияние христианской религии в Дагестане и позднее было значительным. Грузинский хронограф сообщает о миссионерской деятельности некого Пимена Салоса при царе Димитрии Самопожертвователе {70-80 гг. XIII в.) с целью обратить дагестанцев в христианство. Памятники материальной культуры, подкрепляя и дополняя отрывочные данные письменных источников, указывают, что христианство, проникшее из Грузии, в некоторых районах Дагестана удержалось до ХIV-ХV вв.

       На связи населения Грузии и Дагестана указывает и топонимика. Топонимы пограничных с Грузией районов Дагестана свидетельствуют об этих связях.

       Взаимоотношения грузинского и дагестанских народов крепли и становились еще теснее в борьбе против иноземных завоевателей. В раннем средневековье они совместно воевали с персами. Несмотря на упорное сопротивление народов Кавказа Сасанидской державе удалось покорить ряд кавказских народов. Впоследствии противоречия между Византийской империей и Ираном еще сильнее обострились. Грузия, Дагестан и другие области Кавказа вновь стали главным плацдармом, где происходили военные действия между этими державами.

     Что же касается народов Кавказа, то им были чужды захватнические цели, присущие обеим крупнейшим мировым державам того времени, и, борясь против них, они отстаивали свою свободу и независимость. В период восстания 450 - 451 гг. албаны, армяне, грузины совместно не раз уничтожали персидские гарнизоны.

       В 457 г, вспыхнуло восстание в Албании, во главе которого встал царь Ваче II. Восставшие взяли дербентские укрепления и уничтожили вражеские войска. Большую помощь восставшим оказали один­надцать «царей» Дагестана.

      Антиперсидское восстание, начавшееся в Албании, проникнув в соседние области, принимает общекавказский характер. На борьбу против персов поднялись и грузины, которых возглавил царь Вахтанг Гограсал.

       Борьба народов Дагестана и Грузии против сасанидского господства не прекратилась и в последующие века. Они совместно боролись против сасанидов. В древне-грузинском источнике сообщает­ся, что для борьбы с персами правители Грузии призвали леков, овсов (осетин) и др.

        Покорив Сирию, Месопотамию, Сасанидский Иран, арабы устремились на Кавказ. Кроме Армении, арабы захватили Азербайджан и часть Грузии. Пограничным пунктом арабских владений на Кавказе становится Дербент. Более того, арабы двинулись и дальше. Д. Оссон пишет: «Хабиб, сын арабского полководца Масламы, обложив данью армянский, грузинский народы, двинулся в страны, которые обитают при Аланских воротах, - Санарию и Дуданию». Завоевательные походы арабов на Дагестан и Грузию участились с начала VIII в., когда во главе арабских войск становится один из лучших полководцев - Джаррах. Жестоко расправившись с населением Грузии, Джаррах вторгся в Дагестан и, опустошая его, дошел до северных районов. В 114 г. х. (732/3) халиф Хишам (724-743) назначил на пост пра­вителя Джазиры, Азербайджана и Армении Мервана ибн-Мухамма-да. Вскоре арабские войска под его командованием перешли в наступление и в 30-х. г. VIII в. вторглись в Грузию. Последствия завое­вательных походов Мервана ибн-Муххамада, прозванного за свою жестокость «кру» («глухой»), были особенно тяжелыми. Народные массы оказывали захватчикам упорное сопротивление. Летописец сообщает об эпидемической болезни среди арабских войск, которая вывела из строя до 35 тыс. человек, а в боях ара­бы потеряли до 3 тыс. человек. Редко приходилось Кавказу испытывать такие ужасы, каким подверг его в 736-738 годах арабский полководец Мерван.

        По древним преданиям, предки грузинского и дагестанских народов совместно выступили против нашествий арабов. В Восточной Грузии сохранились памятники (храм Аллах Верди), связанные с этой борьбой. Предание бытует и до сих пор.

      В целях упрочения своих позиций в завоеванных областях Закавказья и Дагестана арабы прибегают к колонизации таких районов, как Дербент, Табасаран и др., строят аулы Камах, ал-Мухамме-дия, Баб-Вак и др., превращая их в опорные пункты мусульман.

      В середине IX в. в Грузии, Дагестане и других регионах вспыхнули народные восстания. Для борьбы с восставшими халиф Мута-ваккиль в 852 г. отправил на Кавказ карательный отряд во главе с Бугой Старшим. Как сообщает Ибн ал-Асир, Буга осадил Тифлис и сжег его. При этом сгорело около пятидесяти тысяч человек, уцелевшие были взяты в плен, а убитые - ограблены.

         Подобным образом поступали арабы и по отношению к другим кавказским народам, что, естественно, не могло не вызвать противодействия с их стороны. В середине IX в., когда брат грузинского царя Гурам и эристав Армении обратились к горцам с просьбой не пропускать арабов, те немедленно выступили против арабского отряда и разгромили его. С освобождением от арабского владычества внешняя угроза не миновала. Наибольшую опасность для народов Кавказа во второй половине XI в. представляли сельджуки, которые по отношению к Кавказу осуществляли отчетливо выраженную агрессивную политику.

        В  1065 г. сельджукский султан Алп-Арслан вступил и в Грузию, разрушил ряд городов и разграбил население ее юго-восточных областей. Но грузины продолжали бороться за свою независимость, поэтому в 1068 г. Алп-Арслан совершил повторное нашествие и разорил Картлию. После длительной борьбы сельджуки утвердили свою власть над Ширваном и Дербентом.

        В 1080 г. сельджуки предприняли опустошительный поход на Грузию, который вошел в историю под названием «большого нашествия турок». Грузинский народ храбро защищался и отражал атаки противника. Несмотря на это завоевателям удалось разбить грузинское войско и вынудить царя Георгия платить ежегодную дань. В Тифлисе утвердился сельджукский эмир. Грабительские действия сельджуков на Кавказе привели к созданию против них коалиции из местных феодалов. Организатором борьбы против сельджуков становится молодой и энергичный грузинский царь Давид IV, проданный Строителем (Агмашенебели). Он, укрепив свою власть, начал военные действия против сельджуков. В 1122 г. Тифлис был освобожден от сельджуков. Мелик Тогрул и его эмиры бежали. Изгнанные из Грузии сельджуки продолжали посягать на независимость остальных народов Кавказа, В 1123 г. они напали на Ширван и захватили Шемаху. На помощ Ширвану в 1123 г. пришли войска из Грузии во главе с царем Давидом. Большую помощь населению Ширвана в борьбе против сельджукских завоевателей совместно с грузинами оказали и горцы Дагестана. За оказанную помощь в борьбе против сельджуков грузинский царь Давид Строитель, как сообщает летописец, «наделил почестями и добром курдов, леков и Тарасов, вернулся в Картли».

     Итак, народы Кавказа, не прекращавшие борьбу против сельджукского ига, выступили вместе с грузинами против общего врага. Более того, как сообщает источник, царица Тамара ручалась защищать горцев Северного Кавказа, в том числе Дагестана, от врагов.

     Народы Дагестана и Грузии вели упорную борьбу и против татаро-монгольских завоевателей. В 1220-1221 гг. монгольские отряды, во главе которых стояли Джебе и Субудай, вторглись в Армению, Шир­ван, затем в Грузию. Как сообщает армянский летописец Себастаци. в 1220 г. 20 тысяч татар вышли из страны Агвани и дошли до области Гугарк. Разоряя все на своем пуги, они достигли Тифлиса, но быстро вернулись обратно, так как их преследовал грузинский царь Лаша. В 1222 г. монгольские войска двинулись на Дербент, но взять его не удалось. Татаро-монголы обошли его и вступили во внутренний Дагестан.

       В Дагестане и на Северном Кавказе завоеватели встретили упорнос сопротивление со стороны местного населения, заключившего против них союз.

       В данный период народы Дагестана и Грузии боролись и против кыпчаков, Оттесненные монголами, кыпчаки совершали грабительские налеты на народы Северного Кавказа и Закавказья. «Однако мусульмане, курджи (Грузины - М. Г.), лакзы (народы Дагестана - М. Г.) и другие, почувствовав смелость по отношению к ним, уничтожали их, грабили и захватывали в плен, так что кыпчакский раб (мамлюк) продавался в Дербенд-Ширване по (самой) низкой цене» (92). Совместными силами дагестанцев, грузин и других они были разгромлены.

       Территория Дагестана и Грузии продолжала оставаться объектом захватнических войн между правителями Хулагидского государства и Золотой Орды. Упорное сопротивление народов Кавказа вынуждало завоевателей вести длительные осады населенных пунктов. Отдельные аулы становились своего рода крепостями, служившими опорными пунктами в борьбе с татаро-монгольскими завоевателями.

        О сопротивлении, оказанном дагестанскими народами, свидетельствуют и грузинские летописцы, а также эпиграфические материалы. Очевидец этих событий в Дагестане, западноевропейский путешественник Вильгельм Рубрук, посланный в 1253 г. французским королем Людовиком IX к монгольскому хану Мангу, свидетельствует, что «между морем и горами живут некие сарацины, по имени лесги - горцы, которые также не покорны, так что татарам, живущим у подошвы гор аланов, надлежало дать нам 20 человек, чтобы проводить нас за железные ворота».

       Во второй половине XIV в. над народами Кавказа нависла угроза со стороны полчищ Тимура. В 1386 г. Тимур прошел через закавказские страны, разграбив города и села. Поздней осенью 1386 г. после кровопролитного боя он захватил Тифлис. Автор «Памятника Эриставов» сообщает: «И покрыли войска его (Тимура - М. Г.) все поля, горы и леса, скалы и ущелья, и подобно морю, покрыли (они) всю эту страну, И достигло войско их Кутаиси, Дагестана и Дариала; и сожгли, и опустошили всю Грузию, и разбросали трупы мертвецов, подобно снопам сена». Все страны, через которые проходили войска Тимура, подверглись разорению. В 1395 г. после расправы с народами Закавказья Тимур с огромным войском двинулся на Дагестан, чтобы отомстить горцам за помощь, оказанную ими грузинам. Жестоко расправившись с населением плоскостного Дагестана, Тимур нанес удар Золотой Орде, вследствие чего она значительно ослабла.

       О значении совместных действий народов Кавказа против татаро-монголов видный французский буржуазный историк Вивьен де Сен-Мартен писал, что «союз кумыков, аланов, оссов, обезов (грузин), армян и брутаков послужил сопротивлению монголам».

       Несмотря на нашествия различных завоевателей дагестанские горцы с Грузией поддерживали и культурные связи. О культурных связях дагестанских и грузинского народов свидетельствуют археологические, этнографические, фольклорные, лингвистические материалы. В тематике художественной культуры дагестанских и грузинского народов ведущее место занимают изображения животных. Другой мотив, характерный многим народам Кавказа, - это «древо жизни».

       «Серьезное изучение памятников какого-либо отдельного района Кавказа, в частности Грузии, - пишет III. Амиранашвили, - невозможно без изучения памятников всего Кавказа в целом».

       На культурные связи указывают также типы жилищ, архитектурные памятники. По мнению исследователей, строители храмов на табасаранской территории были в определенной связи с искусством той страны или народа, откуда проникла сюда монотеистическая религия. Зодчие, как полагают искусствоведы, должны были быть знакомы с архитектурным орнаментом Армении или Грузии. В Еван­гелии, принадлежавшем Л. А. Магалашвили, говорится, что патриарх Евфимий обозрел храм в Табасаране.

      Грузинские летописцы отмечают строительство храмов в различных частях Дагестана в период правления царицы Тамары, В связи с этим уместно привести и слова академика С. Н. Джанашиа, писав­шего, что «памятники грузинской архитектуры имеются не только к югу от Кавказского хребта, но и к северу от него».

      «Памятники, реально свидетельствующие об исторических взаимосвязях Грузии с Дагестаном в средние века, - пишет Р. О. Шмерлинт, - достаточно многочисленные. О том, что сохранившийся до наших дней христианский храм близ с. Датуна, построенный по образцу грузинских некуполышх храмов определенного времени, не является единственным памятником такого рода, свидетельствуют грузинские или начертанные буквами грузинского алфавита надписи, в свое время украшавшие стены христианских церквей, возведенных в разных пунктах на территории Аварии».

       Многие элементы жилища народов Дагестана находили свои аналоги за пределами Дагестана, в Грузии.

        Археологические материалы свидетельствуют о культурном влиянии Дагестана на горцев Восточной Грузии. Как указывает профессор Г. С. Читая, грузинская керамика связана с керамикой Северного Кавказа и Передней Азии.

        На культурные связи дагестанского и грузинского населения указывают и другие памятники материальной культуры. В основе национальной одежды дагестанских горцев, как и грузин, лежит общекавказский тип, хотя и со множеством местных вариантов. Характерна и параллель дагестанской обуви и грузинской с «носком». Профессор Г. С. Читая указывает на культурно-генетическое родство этой обуви. Многие предметы быта народов Дагестана, например, головные булавки, обнаруживают большую близость с грузинскими предметами быта.

       Культурные связи Дагестана с Грузией в XI - нач. XIII вв. усиливаются. Грузия переживала культурный прогресс. При Давиде Строителе в Грузии была основана Гелатская и другие академии. Грузия славилась замечательными памятниками культурного и гражданского зодчества, украшенными изумительной стенной росписью. Классического совершенства достигло чеканное искусство. Далеко за пределами Закавказья было известно искусство золотых дел мастеров. Высоким уровнем характеризовалась и духовная жизнь населения Грузии. Соответственно этой эпохе расцвели науки и теологическая философия. «В ХI-ХII вв., - писал академик Н. Я. Марр, -грузины интересовались в области философии теми же вопросами, какие занимали передовые умы тогдашнего христианского мира как на Востоке, так и на Западе».

      Уже в ХI-ХII вв. в Грузии появляются литературные произведения, воспевающие дружбу грузинского народа с народами Кавказа. В Грузии была высказана мысль, согласно когорой кавказские народы являлись кровными сыновьями одного общего отца Таргомоса. Эта идея нашла непосредственное отражение в творении выдающегося деятеля грузинской культуры XI столетия Леонтия Мровели - «Повесть о первых отцах и царях». «Прежде всего, - писал Мровели, - упомянем, что у армян и картлийцев, ранов и мавоканов, эров и леков, мегрелов и кавкасионов - у всех (этих народов) был единый отец по имени Таргамос». Светская поэзия Грузии развивалась в условиях взаимосвязи и взаимодействия с персоязычной литературой мусульманских стран. В XI-ХII вв. были обработаны по-грузински многие выдающиеся произведения восточных авторов. Венцом грузинской поэтической культуры XII в. по праву является поэма Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

      О культурно-исторических связях дагестанских горцев с грузинами свидетельствует дагестанский фольклор. На культурные взаимоотношения народов Дагестана и Закавказья указывают и данные их языков. Профессор В. И. Абаев подчеркивает: «В языке самым лучшим, самым чутким показателем всякого рода культурных отношений и влияний является, как известно, лексика». Дагестанские языки, как отмечено многими лингвистами, испытывали не только влияние грузинского языка, но и впитали многие культурно-исторические термины из картвельских языков. Проникновение в некоторые дагестанские языки таких терминов, как «килиеа» - церковь и прочих (из греческого языка), связано с деятельностью христианских, частично грузинских миссионеров, на территории Дагестана.

      Обогащение дагестанских языков за счет заимствований из языков христианского мира имело важное значение для культурного развития носителей этих языков. Процесс заимствования шел в обоих направлениях, т. е. из грузинского языка в аварский и, наоборот, из аварского в грузинский. На это указывают исследования Н. Я. Марра, И. А. Джавахишвили, А. С. Чикобавы, Т. Е. Гудавы, Г. Х. Ибрагимова, К. Ш. Микаилова, М. Ш. Халилова и др.

       Проникновение грузинских слов в дагестанскую топонимию связано с различными факторами. Прежде всего получение информации о Дагестане и населяющих его народах античными и средневековыми авторами через грузинское посредство, после чего эти названия получали статус традиционных и закреплялись в качестве нормативных, например название союза Дидо, этноним - дидуры.

      Политическими, экономическими и культурными связями Дагестана с Грузией следует объяснить и то, что исконно дагестанские названия оформлялись по-грузински и дошли до наших дней. К разряду грузинских исследователи относят топонимы типа Цахур (даг. Цiаьхi). Рутул (даг. Рыт), Жалакьури и др.

        Нз культурные связи указывает также духовная культура народов Дагестана и грузии - танцы, музыка и песни (96).                     

        В Грузии известна «лезгинка», родиной которой является Дагестан, где были созданы классические образцы лезгинок, позже перенесенные во все соседние области.

        Общее прослеживается в музыкальном инструментарии и в мелодиях дагестанских горцев, грузин. Что касается песен народов Дагестана, то и здесь обнаруживается общность с грузинской народной песней. У аварцев нередко встречаются песни, аналогичные хевсурским, пшавским, тушетским.

        Анализ материальной культуры жителей западной части Дагестана свидетельствует об общей культурной жизни с жизнью горцев Восточной Грузии.

       Ленточный мотив в архитектуре Дагестана появляется с проникновением христианства из Грузии. Появление ленточного мотива в грузинском искусстве исследователи относят к ХI- XII вв. Орнамен­тальный мотив, характерный для деревянных дверей из Кала-Корей-ша (ХII-XIII вв.), имеется и на грузинских памятниках искусства -резьба по дереву (ХII-ХIII вв.). Широко был распространен в Дагестане и мотив пальметты, который проник из Грузии. Такой орнамент больше обнаруживается на памятниках христианского периода, найденных в Дагестане. Этот мотив, как и ленточный, относится к пришедшим в аварский орнамент из Грузии.

       О взаимоотношениях дагестанских и закавказских народов в области культуры указывают и памятники резьбы по дереву. Резьба по дереву в Дагестане, как и почти на всем Востоке, имеет чисто орнаментальный характер. То же самое можно сказать и о резьбе по камню. На развитие камнерезного искусства части Дагестана значительное влияние оказала Грузия.

        В процессе длительного общения в материальной культуре грузин и горцев Дагестана появились многие сходные черты. Таковы, например, аналогичные жилые и боевые башни с квадратным основанием, устройство лазов и окон в башнях, нередко встречающиеся изображения крестов на башнях, столпообразные святилища с нишами.

       Как считают исследователи, контакты искусства Дагестана с искусством Грузии, начавшиеся в ранний период, продолжались в XIV в. Определенные элементы орнамента были заимствованы из Грузии и перенесены на дагестанскую почву.

       Развитию культурных взаимоотношений грузин с некоторыми дагестанскими народами способствовало распространение в Дагестане христианской религии из Грузии, которая содействовала развитию письменности и религиозного искусства. Об этом свидетельствуют средневековые грузинские авторы, а также подкрепляющие их археологические памятники. В некоторых районах Дагестана об­наружены кресты, церковные храмы и другие предметы религиозного характера. Значение христианской религии в распространении древ негруз и не кой письменности в районах Нагорного Дагестана было огромным. О значительной роли Грузии в области распространения христианской культуры среди дагестанского населения говорят и данные лексики. Во многие дагестанские языки, надо полагать, посредством грузинского языка проникло греческое слово «эклезия»: в аварский, лакский - «килиса». То и другое означает «церковь». В аварском языке слово «гъатiан» означает «христианский храм», «гъатТан къо» -«день», а «гьаiана» - «день церкви», «воскресенье».

          Следствием расширявшихся культурных связей явилось распространение грузинской письменности среди части западнодагестанского населения. В отдельных аулах Дагестана обнаруживается написанная не по-грузински, а на местном языке, но грузинскими буквами заглавного эпиграфического шрифта надпись. Учитывая историческую обстановку на Кавказе, а также характер эпиграфических материалов, распространение грузинской письменности в Дагестане предположительно можно отнести к ХII-ХIII вв. При этом были попытки приспособить грузинский алфавит к нуждам аварского языка. На территории Аварии найдено множество памятников с грузино-аварскими надписями. В Хунзахе был найден камень с древнегрузинской надписью. Во время дагестано-чеченской экспедиции Н. Ф. Яковлев в стене одного из жилых домов обнаружил небольшой фрагмент камня с частью надписи древнегрузинеким шрифтом. По мнению академика Н. Я. Марра, надпись древнеалбанская, написанная грузинскими буквами. Каменный крест из белого тесаного камня, на котором высечена надпись, дешифрованная академиком А. С. Чикобава, свидетельствует также о распространении грузинской письменности в Дагестане. Надпись сделана грузинским церковным уставным письмом «мтаврули» (грузинская часть) (98) и грузинским церковным сточным «нуеху-ри» (аварская часть). По характеру письма академик А. С. Чикобава этот памятник относит к ХIII-ХIV вв., но не позднее XV в.

       В местечке Галла (Хунзахский район, близ сел. Гиничутль) найдена надпись на камне с вырезанным крестом. Надпись дешифрована профессором Т. Е. Гудава, который пишет: «Язык и алфавит (смешанный «мгловани» и «нусхури»), надписи грузинские». Надпись, найденная в сел. Хунзах, также дешифрована Т. Е. Гудава. Алфавит текста грузинский (смешанный «мгловани» и «нусхури»). Она очень похожа на грузино-аварскую надпись, опубликованную А. С. Чикобава, и датируется так же, как и она (не позднее XIV в.).

     Надписи на древнегрузинском языке не случайное явление в Дагестане. В сел. Ругуджа Гунибского района найден камень с древнегрузинскими надписями ХIV-ХV вв.

     Археологическая экспедиция обнаружила еще два камня с надписями на древнегрузинском языке, которые находились на северо-восточной окраине Хунзаха. Подобные надписи обнаружены и в других аулах.

      Таким образом, эпиграфические памятники, подкрепляя данные письменных источников, неопровержимо свидетельствуют о распространении грузинской письменности на значительной территории Дагестана. Согласно сообщениям грузинских хроник, детей в Аварии обучали грузинской грамоте, а эпиграфические данные свидетельствуют о попытках создать уже в XIV в. аварский алфавит на грузинской графической основе.

        Как считает академик Н. А. Бердзенишвили, «посредством христианства грузинский язык перешел и на Северный Кавказ». Применение грузинской письменности возрастает с усилением общего грузинского культурного влияния.

       По словам профессора Н. Ф. Яковлева, «для того, чтобы писать на местном языке, на Северном Кавказе применяли грузинский алфавит». В исторической литературе существует мнение, согласно которому представители дагестанских народностей учились в учебных заведениях Грузии. Исследователи полагают, что на территории Грузии уже в V-VII вв. существовали школы, а существование их с IX в. не вызывает сомнений, и на это указывают источники. На территории Кахетии, в Икалто существовали высшие учебные заведения - академии. Как полагает Г. Кикодзе, в них слушали лекции и беседы представители дагестанских народностей - дидойцев, аварцев и др.

       В упомянутом выше Евангелии Л. М. Магалашвили говорится, что патриарх Евфимия приказал священникам дагестанских церквей изучать истинный закон, философию, житие отцов, историю Грузии и Албании, Не лишним будет указать и на то, что арабские авторы (Йакут, Ибн Ватту га и др.) в своих библиографических трудах до XIII в. перечисляли ученых, выходцев из Дербента.

      По данным грузинской летописи, считает 3. Дидебулидзе, даже в пору монгольского владычества в Грузии не прекращалась миссионерская деятелы гость грузинского духовенства в Дагестане, в частности миссионеров XIII века Пимена Салога и Антона Месхи. Имеются сведения о том, что в XIV веке резиденцией католикоса Окропира был Хунзах, Вспышка грузинского христианского влияния имела место также во время царствования Георгия Блистательного в XIV веке, когда патриарх Екфимий оживил религиозную деятельность в Дагестане.

      Из сказанного следует, что дагестанские горцы поддерживали с Грузией разносторонние связи, прежде всего экономические. Основными путями общения между ними были перевальные. Большую роль во взаимоотношениях горцев Дагестана с Грузией играла приморская торговая магистраль, важными торговыми центрами были Дербент, Кумух, Кубачи, Хунзах, а также Тифлис, Телави, Кварели и др. Предметами торговли служили орудия труда, украшения, продукты земледельческо-скотоводчсского хозяйства.

       Наряду с экономическими дагестанские горцы поддерживали с грузинами и культурные связи, которые отразились в лексике, памятниках материальной и духовной культуры. С распространением христианской религии в некоторые владения и общества Дагестана проникла и грузинская письменность.

      Связи дагестанских горцев с грузинами становились еще теснее в период борьбы против иноземных завоевателей.

М. Р. Гасанов. "Дагестан и народы Кавказа в V-XV веках (некоторые вопросы этнической общности расселения и взаимоотношений)". Махачкала, 2008.

М. Р. Гасанов

http://www.caucasushistory.com/index.php?act=news&id=577